— Серё… Сергей, — от избытка чувств Виктория не смогла меня назвать извечным ласковым «Серёжа», — это ведь ужасно! Но как же так вышло? И почему ты так легко об этом говоришь?!

— Долгая история. И не совсем приятная. Не хочу вспоминать, извините, девочки.

— Но… я не понимаю… — глаза Стрельцовой чуть-чуть увлажнились, словно новость о моей виновности основательно выбила почву из-под ее ног, и она готова была разрыдаться. — Ну тогда поклянись, что ты убил, потому что у тебя не было иного выхода, пожалуйста!

— Ну, по сути, в тот раз у меня действительно выбор был невелик.

— Господи! — Вика прикрыла вдруг задрожавшие губы ладонью. — Что значит в «тот раз?» Сергей, ты… ты…

— Да, Виктория, я убийца. Ты спрашивала, почему я так спокойно об этом говорю? Потому что я хладнокровный и беспринципный преступник. Сначала я убивал, потому что был вынужден, а дальше я стал убивать на упреждение, чисто на всякий случай.

— Я не верю тебе!!! Этого не может быть!

Виктория выкрикнула это так громко, что я вполне мог бы ее расслышать и без телефонной трубки. Но тут, пока Стрельцова пыталась совладать с собой, телефон выхватила Алина, и обрушилась на меня со своей порцией негодования:

— Но зачем ты об этом рассказываешь?! — Она, в отличие от своей приятельницы не выглядела больше обескураженной, а скорее больше взволнованной, что я о таком рассказываю. — Тут же наверняка слушают все разговоры! А ты признаешься в других своих… кхм…

— Успокойся, Алина, это ничего для меня не изменит. И мне, в общем-то, плевать, что они там слушают. Если я уже здесь, — я обвел пространство вокруг себя широким жестом, — то совершенно неважно, что я буду говорить и делать.

— Но как же…

— Послушайте меня, обе. — Я подпустил в голос строгости, чтобы они даже и не думали меня ослушаться. — Забудьте. Просто оставьте эту свою идею помочь мне. Мало того что ничего у вас не выйдет, так еще сами влипнете в какую-нибудь неприятность. А кроме этого, разве вам самим не противно помогать убийце? Все что говорят СМИ — это не журналистская утка на этот раз, это чистая правда. И вся та грязь из новостей, как ты, Вика, выразилась, это даже не сотая часть того, что я совершил. И я вам клянусь, если снова я окажусь на свободе, умрут еще очень и очень многие. Вы же не хотите стать причиной всего этого?

Ответом мне было потрясенное молчание. На этот раз моя прямота проняла даже Алину, причем, как бы даже не сильнее, чем Стрельцову. Обе девушки сейчас просто пребывали в глубочайшем изумлении и шоке, глупо хлопая глазами, став резко неспособными вымолвить даже звука. И я не стал давать им шанс опомниться, чтобы, не дай бог, они не начали мне еще и возражать. Я просто повесил трубку.

Подавив неуместное в этой ситуации желание приложить на прощание ладонь к стеклу в таком дешевом киношном жесте, я просто встал и ушел. Надеюсь, я был с ними достаточно откровенен, чтобы образумить их хоть немного. Не нужно им сейчас мешаться, совсем не нужно…

Хоть мне было и нелегко это им говорить, и теперь на моей душе скребли даже не кошки, а настоящие тигры, но я должен был вывалить на них это. Если с девчонками случиться что-нибудь плохое, пока я тут сижу, то я себе не смогу простить этого. Судя по тому, какая каша начала вокруг меня завариваться, то их могут даже не спасти все возможности отца Виктории.

Так что это, несомненно, было самое наименьшее из зол, которое я выбрал, не особо задумываясь.

Внезапно путь мне преградил дежурный, который меня же сюда и привел.

— Куда собрался?

— На лыжах, блин, кататься. Веди уже меня обратно.

— Ты серьезно? — Тюремщик вполне искренне изумился, но все же не спешил меня уводить, словно тянул время. — К тебе такие красотки пришли, а ты от них так быстро сбежал?

— Извини, я твоего мнения спросить забыл.

В моем голосе отчетливо зазвучал злой сарказм, который открыто намекал, что я не расположен к разговорам, так что надзиратель слегка занервничал.

— А ты чего так в камеру обратно рвешься? Ты смотри, тут такие свидания с посетителями нечастое явление, а тебе так вообще подфартило, на второй день. Пользуйся, пока есть шанс.

— Слушай, ты чего меня лечишь? Ты меня отведешь обратно, или мне без тебя пойти?

Охранник смутился еще сильнее и попытался выдумать мне хоть сколько-нибудь вразумительный ответ, но тут его взгляд вильнул в сторону, и он почти радостно объявил:

— О, вот они! Иди, сегодня твой счастливый день. Столько гостей за один раз, как на день рождения! Была б у тебя возможность, я бы посоветовал тебе лотерейный билет купить, ха-ха!

Обернувшись и проследив за взглядом надсмотрщика, я действительно увидел еще пару человек, причем фигура одного из них кольнула подсознание мимолетным узнаванием.

Судя по эмоциям фсиновца и тому, как он юлил, эти посетители были пущены под чью-то ответственность, и афишировать их присутствие здесь особо никому не хотелось. А значит, я был в полном праве показать оттопыренный средний палец, и потребовать отвести меня в камеру. Но любопытство…

— Оно и видно, что явление нечастое… — буркнул я ворчливо, но все же развернулся на сто восемьдесят градусов и зашагал к переговорным кабинкам.

Вернувшись на то же самое место, я с огромным удивлением узнал по ту сторону стекла старшего тренера из «Воина». Второй мужчина, прожигающий меня каким-то невменяемым взглядом, был мне незнаком, и я пока решил его присутствие проигнорировать, посчитав, что мне его еще представят.

— Алмаз, не могу поверить, что вижу именно тебя. — Начал я разговор, опуская приветствие. Меня, если честно, этот визит очень насторожил.

— Привет, Сергей. К тебе было сложно попасть.

— Сюда попасть вообще не сложно, сложно выйти. Что ты хотел?

Я не был настроен расшаркиваться и играть, поэтому задал вопрос в лоб. Мы с ним не были ни приятелями, ни друзьями, и я прекрасно читал его эмоции, понимая, что он меня недолюбливает. И тот факт, что он потратил силы и время только для того, чтобы отыскать меня в изоляторе, говорить может о чем угодно. Но готов поставить на кон всю свою Силу, это явно не приятельский визит.

— Не я. С тобой очень хочет поговорить человек, что сидят рядом со мной.

Чехоев слегка мотнул головой в сторону своего соседа, на что он никак не отреагировал, продолжая в упор на меня пялиться. Похоже, этот мужик даже моргать забывал…

— Рад за него. А если я не хочу с ним разговаривать?

— Я не расстроюсь. — Совершенно ровно ответил Алмаз. — Я обещал только свести его с тобой, остальное уже будет зависеть от вас обоих. Однако ты мог бы просто попробовать. В конце концов, ты от этого ничего не потеряешь.

Задумавшись на секунду, я пришел к выводу, что он, пожалуй, прав. Поэтому я просто кивнул, и Чехоев передал трубку своему спутнику.

— Сергей, здравствуйте.

Голос этого пожилого кавказца был каким-то сухим и надтреснутым, как у столетнего старика, хотя в его глазах все еще бурлили отголоски непокорного пламени, что свойственно только молодым и дерзким.

— Приветствую… не знаю, как тебя по имени.

— Далхан. Меня зовут Далхан.

— И о чем же ты хотел со мной поговорить, Далхан?

— О своем сыне. Скажите, Сергей, вы помните его?

Он подставил к стеклу телефон с фотографией молодого парня, у которого была густая широкая борода и сломанное левое ухо. Чем-то его лицо было мне знакомо, но хоть убей, я не мог вспомнить, где и при каких обстоятельствах мы с ним пересекались.

— Как-то не особо. Хотя вроде бы виделись.

— Пожалуйста, попытайтесь припомнить, — чуть ли не взмолился тот, — это для меня очень важно. Если это как-то поможет, то вы с ним подрались чуть больше двух месяцев назад.

Ах, вот оно что! После этой фразы моя память наконец услужливо преподнесла мне подробности нашей с ним встречи. В мозгу возникли образы темной подворотни, свет фар нескольких автомобилей, наглые бородатые морды, обступающие меня полукругом, злые ухмылки и жажда моей крови…