Все вокруг замерли и словно даже позабыли, как дышать. Их души захлестнул ужас от прикосновения чуждой любому живому человеку темной энергии, а тела сковал страх. Пока оцепенение не спало, я подошел к раскрытому гробу и склонился над трупом. Кхм… вернее будет сказать «трупом», в больших и жирных кавычках.

Дотронувшись до лица «покойной», я понял, что моя догадка оказалась верной. Поскребя ногтем щеку лежащего «тела», я поднял вверх палец, демонстрируя всем светлую стружку.

— Это воск.

— Что?!

— Как это?

— Ни ху…

— Охренеть!!!

Со всех сторон начали раздаваться возгласы удивления. Стрельцовы не удержались и бросились к гробу проверять самолично, и вскоре убедились, что я не вру. Там действительно лежала ростовая восковая кукла, чьи черты лица с фотографической точностью повторяли внешность якобы покойной супруги олигарха. Хотя почему я решил, что якобы? Может, ее действительно уже нет в живых, а кому-то просто понадобилось тело… хотя нет, звучит не очень правдоподобно.

На Михаила сейчас было жалко смотреть. Он стоял на коленях, пачкая землей непомерно дорогие брюки, и с ошарашенным видом непрестанно ощупывал содержимое гроба, будто ожидал, что следующее прикосновение все-таки разрушит морок и он увидит настоящее тело. От него несло таким смятением, что я невольно отошел на пару шагов, чтобы меня оно не задевало так сильно.

Вика же, убедившись в том, что я не солгал ни единым словом, подошла ко мне, ухватила за ладонь и повела меня за ширмы, прочь от гомонящей толпы.

До самого выхода с кладбища мы не обменялись ни словом, и только за воротами она развернулась ко мне всем телом, но все же избегала смотреть в глаза.

— Спасибо тебе… за всё. Извини, что я хоть и на одно мгновение, но засомневалась в тебе. Просто это было так…

— Не извиняйся, я все понимаю. В первую секунду я и сам в себе засомневался.

— Мне странно это говорить, но мне как будто бы стало немного легче… теперь мне хочется думать, что мама жива, просто с ней приключилась какая-то неприятная история. Ну, знаешь, как в детективах, когда люди инсценируют свою смерть и сбегают…

Или ее труп похитили и заменили восковой фигурой, преследуя непонятные мотивы, подумал я. Но вслух, естественно, говорить этого не стал.

— Знаешь, Сергей, — Вика грустно улыбнулась, смотря куда-то мне в область груди, — а ты изменился.

Я промолчал, ведь прекрасно ощущал это и сам.

— С папой мало кто может так разговаривать, а ты сегодня просто… я не могу подобрать слов… раньше за тобой этого не замечала.

— Настроение просто такое.

— Не только настроение… — она проникновенно заглянула мне в глаза, пытаясь уловить хотя бы намек на истину. — Серёж, у тебя что-то случилось?

— Все время что-то случается, — как можно более равнодушно пожал я плечами, — такова жизнь.

— Ну мне-то можешь сказать, мы все же не чужие люди друг другу…

— Разве? — Я вопросительно поднял брови. — По-моему, твой отец приложил все силы для того, чтобы мы таковыми стали.

— Я… — она хотела сказать что резкое, но потом сникла. — Мне жаль, что все так вышло… с нами…

Виктория не выдержала и отвернулась.

Полминуты мы помолчали, думая каждый о своем. Мне уже не хотелось ничего ей говорить, а она все никак не могла подобрать слов. Но когда я снова попробовал уйти, избавляя ее от необходимости вообще что-либо говорить, девушка обхватила рукав моей олимпийки обеими руками, не отпуская от себя.

— Сергей, свадьба будет в декабре, под самый Новый год.

— Зачем ты мне это говоришь? — В груди защемило сильнее, чем когда-либо до этого.

— Я хочу, чтобы ты знал… свадьба будет в Москве.

— Надеюсь, ты меня на нее не планируешь приглашать.

— Что ты ершишься, Серёж? Думаешь, я сама этого хочу?

— Извини… — я смутился, потому что не так давно узнал, что вся эта свадьба и была тем условием, которое потребовал Стрельцов взамен того, чтобы оставить меня в покое. И Вика согласилась. Ее сосватали тогда еще семнадцатилетнему Арслану — сыну азербайджанского нефтяного магната Тугая Сафарова, с которым Михаил планировал грандиозные общие дела чуть ли не на несколько поколений вперед. В общем, все это было чем-то вроде династического брака, только в прогрессивном двадцать первом веке.

И вот, в этом году Сафарову-младшему исполнялось восемнадцать, он становился совершеннолетним, и подготовка к грандиозной свадьбе на стыке двух традиций уже шла полным ходом. Стрельцов доволен многомиллиардными перспективами, которые увековечат его имя и выведут в ранг одного из самых богатых людей России. Тугай Сафаров доволен тем, что будет вести бизнес с почти родственниками, а не посторонними людьми, Арслан Сафаров доволен, что ему достанется красавица-жена, которая, правда, старше его на шесть лет… Недовольны только я и Виктория, но кто же нас спрашивает?

Мы снова помолчали, но на этот раз не отрывали взгляда друг от друга, будто прощаясь. А потом девушка подалась вперед, слегка разомкнув чувственные губы, сопровождая это действие бурей из эмоциональных противоречий. Мне не оставалось ничего другого, кроме как мягко остановить ее.

— Не делай того, о чем потом будешь жалеть. — Я мягко взял ее за плечи, не позволяя приблизиться к моему лицу.

Она словно очнулась от транса и зажмурила глаза.

— Ты прав… ты, как всегда, прав, Серёж. Прости меня, я такая дура…

— И ты меня… — не уверен, что она поняла меня правильно, но я извинялся за всю эту ситуацию с женитьбой, за то, что стал тем рычажком, за который дернул ее отец, чтобы вынудить девушку пойти на этот шаг.

— Серёж, — ее руки крепко обхватили мое запястье, неприятно сдавливая свежий шрам, — скажи, я могу тебе чем-то помочь?

— Не думаю. Но если что, то обязательно к тебе обращусь, идет?

Она улыбнулась и отпустила меня, отступив на шаг.

— Идет… ах, Сергей, чуть не забыла! Вот, это за твою работу и потраченное время…

Она вытащила из внутреннего кармана пальто пухлый конверт из плотной бумаги и протянула мне.

— Это лишнее, Вик. Я приезжал не ради денег.

— А ради чего?

— Чтобы помочь тебе.

Она снова смутилась, а вокруг нее стал закручиваться такой вихрь различных эмоций, что я понял, если не уйду сейчас, то все может закончиться плачевно для нас обоих. Мы и так уже без малого десяток минут стояли у всех на виду и держались за руки, как влюбленная парочка. Хотя почему как?

— Пока, Виктория, — я мягко высвободился из ее теплых ладоней, — мне нужно ехать.

— Пока, Серёж… — она будто хотела сказать что-то еще, но не решалась. А я не стал давать ей шанс решиться, просто развернулся и потопал к своей дешевенькой машинке, ощущая жгущий мои лопатки взгляд.

Возле автомобиля меня ждал сюрприз. Тот самый Максик, который пытался нагло наехать на меня и занять парковочное место, теперь с возмущенным видом несправедливо пострадавшего стоял в компании двух полицейских.

— Вот он! Это он! — Завидев меня, мужчина начал тыкать пальцем в мою сторону. — Задержите его!

Служители закона послушно направились в мою сторону.

— Добрый день. — Полицейские вежливо поздоровались и неразборчиво представились. — На вас поступила жалоба за хулиганские действия и нанесение побоев. Предлагаю проехать с нами в отделение для установления деталей происшествия.

— Здравствуйте, господа. А поподробней можно?

— Что ты дурака включаешь?! — Максик истошно завопил, тыча в меня пальцем, а потом обратился уже к полицейским: — Он напал на меня и ударил несколько раз по лицу! Вот! — Водитель «Инфинити» поднял челку, демонстрируя неслабую такую шишку, размером с небольшой мандарин. — Видите? Это он меня ни с того ни с сего ударил, когда я сидел в салоне! У меня свидетельница есть!

Слушая эту бессовестную ложь, я офигевал все больше с каждым произнесенным словом. Ни с того ни с сего ударил? В салоне? Да этот дядя совсем охренел! И, главное, часовые порядка, судя по всему, на полном серьезе верили в эту нелепую сказку. Ну еще бы, пострадавший и свидетельница есть, мое слово тут фактически ничего уже и не решает.