Они, щурясь и сплевывая, побрели по грязи к реке. По крайней мере, по ее течению можно было определить, куда двигаться дальше. Да и люди обычно встречаются именно по берегам рек, как одинокие, так и целыми группами. У них можно узнать, что за время сейчас, и как именуется это мокрое место. Но в такую погоду они даже ни одной собаки не встретили, вероятно, потому что у всех их были хорошие хозяева. Ни жилья, ни намека на руку или ногу человека. Оставалось идти по течению реки к лесу и делать там себе шалаш, отдаленно соответствующий понятию уюта и сухости.

  Река была широкая, но не очень. Постараться, так можно и камень на другой берег перебросить. Течение, достаточно быстрое, свидетельствовало о глубине. Больше же никаких свидетельств, в какую бы ни было пользу, не было: издалека течет река - и баста. Они дошли до высокого и мощного пня, лишившегся коры и отполированного дождями и снегами до крепости базальта. В его корнях можно было спокойно разместить целый выводок каких-нибудь полезных животных, хорьков, например. Но и здесь было пустынно и мокро.

  Илейко сел на один из отростков, с его усов и бороды текла вода. Потык представлял из себя не менее жалкое зрелище. Наверно, даже более, потому что все изменения температуры в его прежней жизни не выходили за рамки: тепло и жарко.

  Едва они сели, вытянув вперед ноги, как с другого берега прилетел топор. Он не просто прилетел, а воткнулся в пень, правда не очень, чтобы крепко. К его рукояти был привязана обычная рукотворная веревка. Значит, бросил его не кто иной, как человек, без сомнения, обладающий незаурядной человеческой силой.

  - Эй, - крикнул Илейко, сложив руки рупором. - Смотри куда бросаешь!

  Через некоторое время сквозь стену дождя прилетел ответ.

  - Ну, извиняйте, добрые люди, не видел никого, - зычно кричал незнакомец. - Об услуге могу попросить?

  - Валяй!

  - Перелезу по веревке?

   Илейко переглянулся с Михайлой. По такому шаткому натягу и кошка не перебежит. А если дернуть, как следует, то топор и вовсе выпадет.

  - Не перелезешь! - прокричал лив. - А чего не вплавь?

  - Так сам попробуй по такой воде, - тотчас же прилетел голос. - Чай, не май месяц!

  Потык хотел, было, поинтересоваться, насчет месяца, да передумал: не напрягать же для этого голосовые связки, когда можно чуть-чуть подождать - и спокойно переговорить в уютной располагающей обстановке под дождем и ветром. Хоть кричать не надо.

  - Если веревка длинная, трави ее, - информировал Илейко. - А потом лови свой топор обратно.

   Незнакомец не стал больше попусту напрягать горло, а начал давать своему тонкому канату слабину. Видать, решился принять помощь.

  Сквозь завесу дождя лив высмотрел на том берегу точно такой же могучий пень. Вероятно, эти два дерева-великана исполняли роль опор для какого-нибудь висячего моста, предположим, в то далекое время, когда берега еще сплошь были покрыты лесом. Илейко с разбегом метнул топор, причем сам чуть не улетел следом - скользко, что поделать! Веревка, шипя, полетела за ним.

  - Ого! - раздалось с того берега.

  - Чего - ого? - спросил лив, весь измазанный в грязи после падения. - В тебя попал, что ли?

  - Крепкая у тебя рука! - донеслось сквозь ливень.

  На этом переговоры были исчерпаны. Обмотанный вокруг пня конец выглядел в два раза внушительней, нежели одинарный. Судя по натягу и более позднему вибрированию веревки, переправа началась. Немного погодя показался и сам человек, ползущий по тонкому канату. Он ловко перебирал руками и ногами, а весь его скарб и оружие свешивалось почти до воды.

  В это же самое время выше по течению, вдруг, показались две неуклюжие ладьи: такие обычно для небольших переправ используют. Народ с них заметил протянутые веревки и почему-то пришел от этого зрелища в крайнее возбуждение: они закричали и заулюлюкали, как ловцы зверя на лесной облаве. На каждой было по семь-восемь человек в самых разнообразных накидках, так что и не разобрать, что это был за люд.

  - Разбойнички, - заметил гуанча.

  - Почему ты так думаешь? - удивился Илейко.

  - Так чего же им иначе кричать-то?

  - Может, от избытка чувств, или стражники какого-нибудь слэйвинского князя.

  - Того же поля ягоды, - махнул рукой Потык. - Гляди, чего удумали!

  Одна ладья пошла прямиком к протянутым веревкам, словно намереваясь перехватить карабкающегося по ним человека. Другая вразнобой замахала веслами, повернув к берегу.

  Лив прикинул, что воткнутся они в землю за десяток шагов до них, стало быть, придется знакомиться. Убежать, либо спрятаться, уже не получалось. Он предполагал, к чему может привести такое знакомство, поэтому загодя начал вытаскивать свой меч. Михайло, не вдаваясь в вопросы, поступил также. А незнакомец все также упорно лез, причем достичь берега до встречи с первой ладьей он явно не успевал. Но это, казалось, его нисколько не смущало: он не ускорился и не замедлился.

  - Home, sweet home, - сквозь зубы заметил Илейко. - Дом, милый дом.

  - А кому сейчас легко? - заулыбался Потык.

  На спешащей наперерез человеку ладье тоже замахали веслами, видимо оценив, что скорость у них достаточно велика, поэтому можно допустить возможность навалиться на протянутые поперек реки веревки. Да так, конечно, и произошло.

  Троих срезало в реку, будто камыш, еще двое из весельников превратились в висельников, умудрившись зацепиться за переправу, остальные попадали внутрь лодки и уплыли дальше. Человек с того берега удержался на весу, но под дополнительной тяжестью канатная переправа провисла до самой воды. Новые люди на тонком тросу начали колыхаться и кричать всякие непристойности, что никак не способствовало ускорению движения к берегу. Зато другая лодка лихо ткнулась носом в землю, и с нее высыпала целая банда мокрых воинственных людей. Ладью никто из них привязать не озаботился, поэтому ее развернуло вдоль берега и поволокло по течению.

  Разбойнички, перебивая друг друга, принялись обвинять всех вокруг себя в произошедшем, но ловить плавучее средство никто из них не поспешил. Стало быть, все их атаманы сгруппировались в другой, уплывшей лодке.

  Разглядев Илейку и Михайло, приплывшие люди сразу позабыли свои распри, ощерились мечами и, рассредоточившись полукругом, пошли на приступ. Почему-то никто из них не озаботился расспросами, а сразу же выявили свой радикализм - бей и круши все на пути.

  - Ну, вот, хоть согреемся, - сказал Потык и побежал навстречу вооруженным людям.

  - Мочи козлов, - согласился Илейко, но никуда не побежал, а рубанул мечом по веревке. Он увидел, что переправляющийся человек достиг уткнувшейся в тросы ближайшей ладьи, а за ним, дергаясь, лезут новые два. Оставлять их у себя в тылу было нежелательно, а надеяться, что они свалятся в реку - опрометчиво.

  Михайло меж тем, набрав скорость, прыгнул на колени и, откинувшись назад, прокатился под двумя мечами, просвистевшими у него над самым носом. Зато один из нанесших эти удары утратил ногу по самое колено, которую смахнул, походя, гаунча.

  И началась рубка, в которой искушенные разбойнички пытались численно задавить не менее искушенных Илейку и Потыка. Дождь и грязь одинаково мешали и тем, и другим. Все выглядели одинаково, мокрые, забрызганные грязью по самые макушки, отчаянно крутящие свои мечи в попытках достать противника. Ловкий и наблюдательный Михайло в самый первый момент напрочь вывел из строя лидера этой волны нападавших, поэтому без руководства их действия оказались смешанными на некоторое время. А тут еще Илейко, чье тело, оказывается, стосковалось по хорошей честной драке, вступил в битву и выбил меч у ближайшего противника и проткнул грудь другому.

  Но миг замешательства в рядах разбойничков прошел очень быстро, у авторитета обнаружился заместитель, который скомандовал и выстроил своих людей наиболее эффективным образом: по рисунку созвездия Кассиопеи. Илейко уверовал, что они имеют дело с регулярным воинским подразделением, дисциплинированным и обученным всему, кроме управления лодками. И эти вояки сейчас пытались оттеснить двух товарищей к самой кромке воды, где любая ошибка, любое неверное положение ног могло быть чревато падением и расстройством здоровья.