Мысли имеют свойства проноситься в голове с такой скоростью, что их потом приходится выражать полдня. Если, конечно, вспомнятся. Когда все тело напряжено, в ожидании нападения, то голова легко освобождается от навязчивых соображений и думает сама по себе, что ей, голове, в голову взбредет.

Добрыша прокрался до самой пещеры, типа грота, не понимая природу доносившихся до него звуков и запахов. То, что он увидел в неверном свете гнилушек и колеблющемся пламени лучин, не вызвало у него удивления. Да вообще: ни страха, ни омерзения, ни опасений за себя - ничего не было. Был только долг, который в данный момент заключался в помощи отчаянно размахивающему мечом Василию.

На его плече сидела прекрасная округлая женская задница и дрыгала ногами, верхняя же женская часть скрывалась где-то в своде клети. "Наверно, это Маришка" - догадался Добрыша. - "Вытягивает себя за веревку". Он был недалек от истины, при условии, что в узилище не просочилась еще одна женщина.

Но то, что пыталось проникнуть в огороженное решеткой малое помещение, вряд ли можно было спутать с дамой. Да и с недамой - тоже. Это был гигантский червь, который, к тому же, имел рот, усаженный чем-то, напоминающим острые когти. Скорее, даже - клыки, только тонкие, несоразмерные с его пастью. Василий со всей возможной частотой ударов отбивался, не позволяя вломившемуся из земляной стены в зарешеченную келью безглазому отростку, дотянуться до себя и почти скрывшейся в ходе панночки.

Добрыша не стал тратить время на пустые разговоры, полагая, что непрошеный гость все равно глух к человеческому голосу. Поэтому он принялся также ожесточенно, как и его товарищ, колоть голову червя мечом. Тому это явно не понравилось: он замотал своим отростком из стороны в сторону и повернулся "лицом" к новой угрозе.

- Кто сказал, что это голова? - звеня клинком о прутья решетки, говорил Никитич. - По мне так, как раз наоборот.

Клыки червя скрежетали о железное ограждение, делая на нем заусеницы и вмятины. Некоторые даже ломались и теперь болтались в зеве монстра, как сломанные зубья у расчески. Решетка была сделана с запасом прочности, но и этого запаса могло не хватить: некоторые прутья начали прогибаться, уступая чудовищному напору червя.

Добрыша понимал, что его шанс только лишь в том, чтобы эта тварь не смогла высунуться еще больше из проделанной ею дыры в стене. Иначе возрастала свобода ее движений, а, следовательно, и сила. Он орудовал мечом, сколько хватало мощи, чередуя удары с колющими движениями.

Не было у червя ни глаз, ни носа, один лишь круглый зубастый рот, поэтому все выпады мечом, ограниченные решеткой, ощущались так, словно бьешься с тестом. На месте глубоких порезов выступала белое вещество сродни со студнем, да ломались иной раз тонкие клыки. Никитич в очередной раз подумал про себя, что это, может быть, и не голова вовсе. Но даже если вся битва протекала через зад, легче от этого не становилось.

Он совсем выпустил из своего внимания Васю, также орудующего мечом в клетке, но тот скоро напомнил о себе. Оказывается, пришедший на помощь Добрыша принял на себя всю ярость монстра, что позволило Казимировичу протиснуться по ходу наверх. Даже Маришка подала ему руку, помогая выбраться. Хотя могла сбить секретер и оставить ливонца погибать. Что-то, видать, изменилось в порядке вещей. То, что дрогнуло девичье сердце - пожалуй, не факт. Может быть, клин в виде тумбы оказался слишком тяжел?

Василий не стал терять время на галантные поклоны перед нагой красавицей, одеваться тоже решил повременить, он побежал на улицу, размахивая мечом. Около их повозки какое-то неприятное существо пыталось терзать пленного атамана, Вася поддел его - не шляхтича - на меч и тут же сбросил к воротам. Выхватил готовый для использования факел из обоза и грозно спросил у разбойника, пускающего из носа розовые пузыри.

- Куда мой друг подевался?

- Туда, - хнычущим голосом сказал атаман и подбородком указал на сарайку. Голый Вася с мечом в руке и факелом под мышкой показался шляхтичу удачным предлогом, чтоб упасть в обморок. Но он решил перетерпеть, опасаясь за свою жизнь - мало ли кто еще позарится на нее.

Василий вбежал в грот, где пыхтела тварь, и ругался увлеченный боем Добрыша. Вдвоем тыкать мечами в червя показалось Казимировичу не с руки, поэтому он подпалил от догорающих лучин факел, дождался, когда огонь наберет силу, и ткнул им через плечо Никитича в раззявленную пасть.

Червь резко отпрянул, издал звук, похожий на "газы в Смоленских грязях", и замотал, насколько это у него получалось, своим отростком из стороны в сторону. Но Вася, слегка отступив от клети, чтоб нечаянно не выронить факел при недовольных движениях твари, снова ткнул его огнем.

- Добрыша, а ты руби его, целясь в одно и то же место, - воодушевил товарища Василий.

- А ты не прижимайся ко мне одним и тем же местом, - не разнимая зубов, процедил Никитич. Попасть всегда в один и тот же удар иногда и при колке дров тяжело, хотя полено, вроде, никуда не шевелится. А тут совсем другие условия. Но Добрыша старался, и у него иногда получалось.

Червь, конечно, соображает туго, но и у него имеются какие-то инстинкты самосохранения. Утолщившись возле стены в гармошку, он принялся выдавливать себя обратно, что ему удалось проделать достаточно ловко. Совсем скоро дотянуться до него мечом и факелом сделалось решительно невозможно. А последним аккордом в противостоянии людей и монстра было то, что червь начал изрыгать из себя мокрую и какую-то клейкую землю, которая в считанные мгновения заделала дыру, где только что извивался отросток.

- Надрали ему задницу, - сплюнул, поморщившись Добрыша.

- Но не убили, - вздохнул Вася. - Но, с другой стороны, и он нас не убил.

- Ничья, - согласился лив.

Они вышли из сарайки перед самим восходом солнца. Пленного опять трепала какая-то неприятная тварь. Ливонцы, не очень ускоряя шаг, подошли поближе: Василий ткнул факелом в бок существа, а Добрыша смахнул окровавленную морду с плеч одним ударом меча.

- Ууу, - плакал атаман. - Вы бы хоть развязали меня! Закусали меня насмерть подлые волколаки! А вы тут без портков ходите!

Сразу же красным глазом взошло солнце, и пришла Маришка. Она протянула Васе его одежду. Сама же, к великому огорчению обоих мужчин, была уже одета строго и торжественно, отчего сделалась еще красивее. Атаман не огорчался - весь изорванный, он плакал, слабо всхлипывая.

- А чего вы его не развяжете? - спросила панночка, внимательным взглядом проследив, как Василий облачается.

- А кто это его грыз тут все время? - спросил вместо ответа Добрыша и сосчитал мертвые нелюдские тела. - Четыре штуки. Целая стая. Не набегут?

- Рассвело уже, - пожала плечами Маришка. - "Заклятые" (см также мою книгу "Не от мира сего 2", примечание автора) только ночами нападают, но они редко собираются в стаи. Я, честно говоря, удивлена, что их тут столько оказалось. Несчастные люди.

- Люди? - удивился Добрыша.

- Когда-то были людьми, - вздохнула Маришка.

Никитич пожал плечами: уж больно мало человеческого оставалось в этих "заклятых" - с вытянутыми мордами они больше напоминали каких-то лесных хищников, неведомым образом вставших на задние ноги. Да и появление их здесь, не являющееся такой неожиданностью, как для панночки, так и для атамана, тоже побуждало к вопросам. Например, не является ли оно связанным с приходом этого загадочного гигантского червя?

- Ну, а монстр этот в клетке - зачем? - спросил Добрыша и сам, вдруг, догадался.

Издревле о гигантских червях, отличающихся неразборчивостью в еде, народ помнил, но не слишком часто говорил о них вслух. Появилась внезапно круглая дыра в земле - водой промыло. А ближайшая река метров десять ниже уровня этой промоины. И колодцы поблизости, хоть окопай все вокруг - сухие. Откуда вода взялась? Дождевые стоки вряд ли однажды соберутся в поток, а потом также разберутся, оставляя после себя отличный сухой ход. Люди с лопатами постарались? Ну, да, каждый, кто берет в руки лопату, сразу же в укромном месте нору копает вглубь Земли.