— Каждая из моих собак почти всегда слабее добычи, но мы берём слаженностью и численным преимуществом.

— Численным преимуществом…, - пробормотал я, вспоминая эти слова.

— Ага.

— И столько стоят твои услуги?

Острый Ким любил и ненавидел дорогу до рудника. Любил, потому что дорога давала ему пятнадцать минут тишины и наслаждения идеальным асфальтом. Поездку по этой дороге он считал самым желанным перерывом в течение насыщенного и долгого рабочего дня. Ненавидел за конечность. Каждый раз она заканчивалась слишком быстро. И ладно бы за концом хорошего асфальта лежал — плохой. Нет же. Окончание дороги означало встречу с Кротом.

Четыре года назад он убежал из города. Покинул то чёртово место жестокости, насилия, дурмана и разврата, чтобы начать новую жизнь. Нейтральные земли — идеальное место, чтобы начать жизнь с чистого листа, особенно для такого человека, как Ким. Романтика, близость природы, а главное — свобода. Свобода от братств, постоянной гонки за лидерство, территорий. Ким успел побыть членом братства. Ему не понравилось. Получив деньги, власть и уважение, он потерял свободу. Братство давало одарённым билет в жизнь, но само эту жизнь и забирало. Ким сравнивал вступление в братство с добровольным походом на войну, а он не хотел никого убивать.

Город горняков он выбрал случайно. Понравился малыми размерами, уютом, влюбили в себя горы. Обустроился и начал новую размеренную жизнь. Знакомился с местными, ходил в горы, подыскивал жильё для покупки. Всё было тихо и спокойно, пока в его любимый бар не стали захаживать братья Хац. Три отмороженных типа постоянно устраивали проблемы посетителям, бармену и хозяину. Острый Ким терпел это несколько недель, а затем отбил им не только желание портить людям отдых, но морды, печени и почки.

Крошечный город облетела новость о силе Острого Кима. О нём услышал Крот и предложил работу. Ничего особенного — сопровождение бумаг и других ценных грузов. Ким ездил на пассажирском сиденье пикапа в соседние города, смотрел на пейзажи, узнавал новые места и получал за это неплохие деньги.

Потом было дело об отравлении. Мутная история, в которой одна бригада заперла другую на подземном горизонте, где проходил взрыв. От самого взрыва ребята не пострадали, но вскоре умерили, задохнувшись взрывными газами. Острому Киму было жалко парней, и он решил разобраться в этой истории. Получилось. Он нашёл виновных, и те понесли наказание.

Крот присмотрелся к Киму и предложил повышение. Затем — ещё одно. И ещё.

Занимаясь тем, что ему было интересно, он поднимался выше, получал суммы крупнее. Купил дом, новую машину, начал ухаживать за девушкой. Постепенно он приближался к Кроту. Стал чаще видеться, больше говорить, иногда давал советы. Но чем больше Ким узнавал о Кроте, тем меньше тот ему нравился.

Долгое время Ким путался в мыслях. Не мог понять, когда Крот настоящий, а когда — носит маску. Какие его поступки — хорошие, а какие — корысть, прикрытая выдуманной историей. В конце концов Ким решил, что ему с Кротом не по пути, но пришёл к этому заключению слишком поздно. В городе Горняков у него был дом, работа, будущая жена. Он и сам не заметил, как оказался в ловушке обстоятельств и скатился к тому, от чего убежал из города…

Пятнадцать минут наслаждения закончились. Ким проехал через КПП и припарковал машину у одного из въездов в гору. За его спиной стояло новенькое трёхэтажное здание административного корпуса, отделанное дорогой плиткой. Сколько раз Ким не приезжал на рудник, ни разу не застал босса в офисе. Там сидели только придавленные бумагой клерки, которые, работали по двенадцать часов в день и походили на оголодавших зомби. Сам же Крот постоянно торчал в горе.

Острый Ким подошёл к горно-шахтной пассажирской машине, залез внутрь и ударил кулаком в крышу, отдавая сигнал водителю, что готов ехать.

…….

Ким, как и многие другие, слыша прозвище Крот, представлял босса мелким и сгорбленным. Крот выглядел иначе. Большой, под два метра, плечистый, с загребущими руками. Он проработал в горе двадцать лет, а Кротом его прозвали, когда он ещё был простым рабочим. Прозвище прижилось. И теперь Крот во время знакомств сам представлялся этой кличкой.

Машина привезла Кима на один из обезличенных горизонтов, в которых он ничего не понимал. Дорогу преградила оранжевая машина с огромным задранным к верху отбойным молотком, будто хобот слона. Рядом с оборудованием стояли Крот и оператор.

— Тебя кто так учил обезопашивать, бестолочь! — ревел Крот, размахивая гаечным ключом. — Ты должен долбить в неё, чтобы заколы сбивать, а не забуриваться и на излом брать! Чего ты молчишь?!

Сломленный мужик хотел что-то ответить, но осёкся и жалобно пожал плечами.

— Из-за таких тупорылых баранов, как ты, я теряю деньги! Летят гидроцилиндры, а потом техника простаивает! Кто заплатит за простой, ты?! Быстро сел в машину!

Ким дождался, когда Крот закончит порку, и только потом подошёл. За несколько лет он привык, что Крот никогда не здоровается. Ну почти никогда. Босс был настолько вовлечён в своё собственное производство, что неделями не выползал из горы. Возможно, он терял счёт дням и потому, забывал здороваться. Первое время Ким думал именно так. Но позже убедился в обратном. Кроту было плевать на всех и порой даже на себя. Его ничто не интересовало больше, чем гора и добыча.

— Пойдём! — он махнул Киму и быстрым шагом пошёл в подсобку.

Обитый жестью потолок, болтающаяся на проводе лампочка, железные шкафчики для одежды, железный стол, железные стулья. На столе — пара алюминиевых кружек, бумага, слой осыпавшегося после взрыва песка.

Крот ввалился в стул, подтянул кружку с чаем и заглянул в бумаги. Забавно, но человек, который мог позволить себе всё — от замков до целых городов — смотрелся в убогой подсобке на своём месте. Ким наблюдал такую картину почти каждый день и каждый раз недоумевал — почему? Зачем он с болезненным упорством выкачивает гору и вгрызается зубами в каждую десятую долю процента в договорах, если он этим не пользуется? Ким не знал. Возможно, и сам Крот этого не знал. Проработав всю жизнь в горе, он просто не мог по-другому. Продолжал вкалывать по накатанной.

— И после такого говна, они смеют заикаться о повышении зарплат?! — спросил Крот.

Ким промолчал. Он знал — Крот ждёт ответ, только если это касается твоей непосредственной работы. В остальном — он разговаривает сам с собой.

— Олухи, бл*ть! Криворукие бездари и алкаши! Просят поднять им зарплаты, а сами тащатся в гору с перегаром и ломают мою технику! Пускай скажут спасибо, что я не повыгонял их всех к херам собачьим! Бездельники! Лентяи! Тупицы! Каждый из них прошёл обучение, но только один из десяти вспомнит через месяц хоть что-нибудь! Дегенераты!

Крот выплеснул на Кима ежедневную порцию ненависти и перешёл к делу:

— Рассказывай! Что у тебя?!

— Поставщик резины больше не будет пихать нам брак. Я с ним поговорил. В качестве извинений он добавит бонусом к последнему заказу шесть пар на самоходные буровые установки.

— Хорошо, — Крот кивнул и продолжил смотреть бумаги.

— Человека, который затеял предыдущую забастовку, я пока не нашёл, — Острый Ким повторял это Кроту уже вторую неделю. По правде, он догадывался, кто это сделал, и мог бы узнать точно, надавив на подозреваемого, но не хотел. Он рассчитывал скинуть вину на кого-нибудь, кто недавно покинул город, потому что боялся за жизнь настоящего зачинщика. — Разберусь к концу этой недели.

— Разберись-разберись!

— С Восточными всё оказалось сложнее.

— Да?! — Крот оторвался от бумаг.

Ким с радостью умолчал бы и об этом, но вопрос был более чем серьёзным. Затрагивал поставки топлива, а значит грозил чуть ли не остановкой производства:

— Они почти задавили нашего текущего поставщика. На этой недели топливо придёт по заявке, а по поводу следующей они сомневаются. Восточные же передали вместе со мной предложение, — Ким достал из кармана листок бумаги и положил на стол. — Предлагают покупать топливо у них, но по завышенной в полтора раза цене.