Вероятно, в детстве я воспринимал это как нечто должное. Старший брат всегда лучше младшего, разве не так? Чему ж было удивляться, что он мог спрятаться от меня? Иногда я искал его по двадцать минут, а потом оказывалось, что он был совсем рядом. Порой он даже не выходил из комнаты. В юности я часто об этом вспоминал и списывал это на собственную невнимательность и ребяческое поведение. Теперь я так не считал…

Мой брат всегда был склонен к тому, чтобы прятаться. Его никогда не ловили с поличным и не наказывали. По детству он был ещё тем озорником, но всегда знал, как уберечь себя от ненужных взглядов.

Это казалось странным. Быть может, я ловил глюки из-за случившегося на фабрике, но вспомнив о брате, я вспомнил его материю. Раньше я её не видел. Теперь мне достаточно было представить его самого, как я довольно четко видел энергетический сгусток в груди. И он был… он был другим…

Моргнув несколько раз, я и попытался отогнать от себя эту странную мысль, и снова посмотрел на Хана. С зельем вышло интересно. Смесь бешенного коктейля с фильтрующим раствором создали отрицательную массу. Эта масса, будто аккумулятор, отобрала заряд у Хана и напитала им себя. Аккумулятор… Аккумулятор? А не получится ли…?

Ухватившись за перила, я перебросил своё искорёженное тело с третьего уровня на второй. Окровавленные штаны цеплялись за металл, и я каждый раз вздрагивал, предвкушая боль, но материя делала своё дело исправно. Со второго уровня я спрыгнул на первый и на руках дополз до ёмкости. Изменения я заметил ещё издалека, но убедился, подобравшись на расстояние вытянутой руки.

Загустевшая плита содержала в себе энергию Хана. Довольно быстро она растворялась в энергетическом поле планеты, но её было очень и очень много.

Сторонняя структура, которую передал мне брат, перестала быть загадкой. Стоило мне вспомнить о ней, как вторичные связи, основные звенья и энергетические потоки стали для меня понятны. Словно прежде я смотрел на спутавшийся клубок проводов, а сейчас передо мной лежала электрическая схема с пояснениями. Всё стало предельно ясно.

Приложив усилие, я создал дубликат сторонней структуры на периферии своей материи. Направил к ней энергетические потоки и протянул руку к ёмкости с бешенным коктейлем.

Сознание выпорхнуло за границы тела. То было обратное погружение, но с промежуточной остановкой. Я завис между мирами. В оболочке, где передо мной стоял брат.

На удивление, я чувствовал себя совершенно спокойно. Хотя правильнее сказать, что я не чувствовал себя никак. Здесь не существовало чувств. Я повёл рукой, но не ощутил сопротивления воздуха. Лишь пошатнулось энергетическое поле созданного мной промежуточного пространства.

— Наконец-то, — сказал брат и улыбнулся. — Нужно сказать, что я уже и не надеялся, что ты догадаешься проверить погружаемых.

— Я и не догадался, — улыбнулся я. — Мне подсказали.

— Главное, что ты понял, как это использовать.

Повертев головой, я посмотрел на истощающиеся стенки пузыря. Энергия Хана растворялась:

— У нас мало времени.

— Хорошо, — брат кивнул. — Я храню для тебя тело одного из прислужников Хана. Он чуть постарше, но вполне подойдёт. — Брат развернулся в полкорпуса и показал рукой на стенку пузыря за своей спиной. — Пошли!

— Ты ведь мне не брат, так?

Он вновь повернулся ко мне и посмотрел в глаза:

— Смотря с какой стороны посмотреть. Нас родила одна женщина.

— Как такое возможно? — Я вгляделся в его материю и убедился, что она отличается от моей.

— Мы можем обсудить это позже. Время заканчивается.

Стенки временного пространства действительно истощались. Совсем скоро пузырь, который являлся мостом между мирами, перестанет существовать.

— Ответь.

— Наши привычные тела были друг другу братьями, пока мы их не заняли.

— Мы рождены в мире материй? — Спросил я.

— Да, — он коротко кивнул.

Именно это я и понял, лежа на решётке третьего уровня фабрики Варёного и глядя, как остатки моих ног стекают на бетонный пол. Всё стало предельно ясно. Странные мысли и переплетения энергетических волн. Всё это стало проще и объяснимее, чем мир без энергии. Мы оба родились в мире с материей, но по какой-то причине…

— Почему?

— Я не знаю, — он пожал плечами. — Хотел бы знать, но не знаю.

— Нас погрузили во младенчестве?

— Да. Времени остаётся совсем немного, брат, — он развернулся вполоборота. — Второго шанса может не быть.

— Нас использовали?

— Теперь это не имеет значения. Хан мертв. Теперь мы будем в безопасности. Поторопись!

— Я остаюсь, брат.

Он покачал головой и улыбнулся. Он делал так всегда, когда я ловил его на хитрости во благо. Помнится, в детстве он якобы оживлял игрушки в моей комнате, чтобы те охраняли мои сны от кошмаров. Сейчас же он хотел увести меня с собой, чтобы обезопасить. Но понял, что свой выбор я уже сделал.

— Почему? — Спросил он.

— Потому что я хочу получить ответы. И… потому что это… мой мир.

Вот уже третью неделю подряд раз в три дня я посещал казино под названием «Золотое конфетти». На предпоследнем этаже проходили встречи сильнейших представителей Стольного. Возглавлял совет Диар. Он сидел в торце стола в кресле, которое на порядок отличалось от кресел других приглашенных. Оно было больше, шикарнее и выделялось золотым кантом. Остальные участники совещания довольствовались черными кожаными креслами без излишеств, которые походили на офисные стулья.

За столом собралось двенадцать человек, включая меня. Лидеры крупнейших братств и влиятельные бизнесмены. Фактически это были люди, которые владели Стольным. Владели и распоряжались.

Помимо сидящих за столом были ещё и так называемые приглашенные. Лидеры мелких братств, бизнесов, просто сильные одарённые или профессионалы в выбранном ремесле. Они заполняли те немногие бреши контроля над Стольным, которые не покрывали толстосумы за столом. Диар называл их приглашенными, хотя я выбрал бы более правильное слово: «зрители».

В отличие от сидящих за столом зрители не имели право голоса. Они могли говорить только в самых крайних случаях и только по разрешению. Вся эта надменная херота меня конкретно бесила. Но заправлял ей Диар. Он питался иерархическим преимуществом и кайфовал от собственной значимости.

При желании, помощники Диара нашли бы этажом ниже пару десятков хороших стульев и притащили их в зал. Диар думал иначе. Он считал, что зрителям полагались простецкие стулья со спинками без подлокотников.

Ну и раз уж подставкам для наших задниц в этом зале уделялось столько внимания, то стоило сказать и про мое кресло. Как и кресло Диара, мое тоже было уникальным. Вот только вряд ли я выглядел от этого лучше. Инвалидное кресло — есть инвалидное кресло.

Сам того не заметив, я стал значимой фигурой в Стольном. Меня многие знали в лицо или могли понять по довольно редкому описанию — молодой пацан в инвалидной коляске.

Убийство Хана сделало меня местной суперзвездой. Так считали жители Стольного, но не собравшиеся за столом. У меня не было недвижимости, больших сбережений или армии. Вес моему голосу придавала только репутация.

Питон настаивал, что репутацией нужно пользоваться, пока она есть. Если зазеваться, то станет слишком поздно. В памяти многих я останусь героем, спасшим Стольный от Хана. Но пройдет время, и величие потускнеет. Одно лишь имя не позволит мне возразить тем, кто владеет деньгами и территорией. Ковать железо нужно было пока горячо. И в первую очередь я должен был ослабить аппетит сидящих за столом:

— Так не пойдёт! — Прикрикнул я и уставился на Мефа — правую руку Центровых. — Псы должны остаться независимой организацией!

— Ха!

— О чем он вообще?!

— Серьёзно?!

— Сайлок, но мы же…, — заговорил Диар, но увидев твёрдость в моем взгляде осекся, отвернулся и прошептал что-то оскорбительное в сторону.