Владелец таверны сказал, что отдаст костыль, только если вояка попросит прощения. Пришлось тащить одноногого на руках. Не отходя от барной стойки, перемкнул уже накидавшемуся Ваську, выбил обещание — не приставать к девчонке. Забил три гвоздя в забор, с четвертой попытки повесил старичку погоны. Пометался по хозяйству. На все про все ушло около двух часов, помимо возросшей кармы получил браслет из янтаря, банку тушенки, буханку свежеиспеченного хлеба и смачный засос от Любаши.

Нашел еще парочку предложений, вроде: накормить кота или выловить в реке желтобрюхую рыбку, но посчитал, что и так нехило перегнул с благотворительностью, пора навестить кузнеца.

…. ……

— Удалось, таки? — оборачивается на звук открывающейся двери.

— Да, — тереблю влажную шкуру. — Волк мертв.

— Хм, — хмыкает кузнец. — Ура…

— Что не так?

— Ничего! — стаскивает трофей, оценивает качество. — Продаешь?

— Сколько дашь?

— Полторы.

— Две!

— Торговаться бессмысленно, — кладет шкуру на стул. — Деньги переведу на игровой счет. Идет?

— Окей. Но при условии, что ты расскажешь причину своего недовольства. Считаешь убийство волка пустой тратой времени?

Кузнец вытирает со лба пот, откладывает молот. Секунд на двадцать залипает в собственные рассуждения, делает вид, что колеблется в принятии решения.

— Старик напуган, — достает из фартука сигареты, закуривает. — Сегодня он обвинил волка, неделю назад — стаю лис, а месяцем раньше — диких собак. Жители поселения чувствуют успокоение каждый раз, когда гибнет причина их бед. Это сплочает и дарит надежду, но даже если умрут все хищники в округе, скот все равно будет пропадать, потому что старик сам его отдает.

— Интересно…

— В этих краях орудуют бандиты. Шайка рэкетиров вымогает еду, деньги и оружие. Половина из того, что я кую, уходит в руки этим уродцам, — тяжелый взгляд отчаяния скользит по стенам. — Старик лишь сдерживает бунт или расселение жителей бесконечными попытками найти виновника наших бед и обещаниями, что скоро все будет хорошо.

— Ну так, почему бы не…

— Однажды он решился дать им бой, нанял четверых воинов, дал оружие и доспехи, — с тлеющей сигареты падает сантиметровый кусок пепла. — Парни хорошо сражались. Застав бандитов врасплох, они убили почти всех, одним из последних в бой вступил главарь…

— И?

— Единственный вернувшийся наемник, умирая у меня на руках, рассказывал, как безбашенный викинг яростно орал и бесстрашно рубился. Управляясь с топором с такой же легкостью, как с кухонным ножиком, отправил на респ троих, четвертого ранил и гнал пару километров, ревя что-то нечленораздельное, будто медведь.

— Четыре воина даже не ранили его?

— Ранили! И не один раз! — кузнец с трудом сдерживает эмоции. — Пролл, так он себя называет, лишь еще громче орал и яростнее рубился, не чувствуя боли и страха.

— И что было дальше?

— Через три дня Пролл и два новоиспеченных засранца пришли в деревню, — тяжело сглатывает слюну, снова закуривает. — Не грабили и не буянили, завалились прямиком в дом к старику. Сказали, что теперь поселение обязано ему вечно, а в качестве мести убили дочь…

Представив, как дикарь разрубает девчонку на глазах у отца, сердце бьется быстрее. Губы кривятся от ненависти, нутром чувствую свою готовность выдавить падле глаза и откусить нос.

— Пролл сказал, что если старик еще раз что-то подобное вытворит, то поселение сгорит, а жители умрут, — сигарета снова почти истлела в холостую. — Вот он и боится. Боится и платит, а жителям не может сказать правду — духу не хватает, не говоря уже о том, чтобы огрызнуться Проллу.

— Я хочу помочь.

И ведь действительно хочу. Ублюдок, хоть и выдуманный, что способен убить женщину, должен сдохнуть. Никогда не считал себя особо сентиментальным, но история тронула.

— А ты понимаешь, какую цену мы заплатим, если облажаешься?

— Где его найти?

— Для начала тебе нужно выспаться и все обдумать. Если к утру не передумаешь — приходи.

— Когда старик следующий раз передает поборы и где?

— Каждый третий четверг, а значит — сегодня ночью, у загона, что примыкает к поселению.

Выхожу из кузницы. По дороге в гостевой дом настраиваю себя на то, что по любому ввяжусь в этот квест — решено!

По идее неписю можно верить, если это, конечно, не часть другого квеста, где меня снова хотят кинуть или развести. Для пущей убедительности посмотрю на рэкет собственными глазами, к тому же день так удачно совпал.

В гостевом домике не оказалось ни одного игрока. Пройдет еще пара часов до того, как стемнеет, успею выйти в реал, чтобы отвадить приближающегося Вира.

За спиной хлопает дверь, одновременно с открывающейся капсулой вспоминаю про книгу. От мыслей о том, что в Тизере можно управлять стихией или уничтожать врагов движением руки, ускоряется сердце. Не выползая из капсулы, нажимаю кнопку, смотрю на закрывающуюся крышку.

…. ……

Часть 1. Кродиус.

Маленький Кродиус сутками торчал в древнем лесу.

В то время, как его сверстники уничтожали орды злобных одуванчиков и совершали набеги на песочные замки, мальчик слушал деревья. Тысячелетние стволы рассказывали о величии и былых временах, а дерево, которое Кродиус прозвал королем леса, иногда делилось с ним силой.

Родители лишь радовались привязанности мальчишки к лесу. Лучший лодочник в деревне с удовольствием слушал детские фантазии о обладающей сознанием природе, а трудолюбивая крестьянка радовалась, что ребенок не впитывает агрессию и враждебный настрой с малых лет.

…. ……

…. ураган прошелся по древнему лесу, словно заточенная коса по полевой траве. Кривое лезвие ветра рисовало просеки, оставляя после себя выкорчеванные и сломанные деревья.

Окрепший подросток бегал по лесу вторые сутки. Не жалея сил, не останавливаясь на отдых или перекус, Кродиус спасал друзей. Поднимал упавших и окапывал корни тем, кого не мог поднять. Носил высыхающим воду и составлял поломанные части, где это было возможно. Многие были спасены, но не обошлось и без жертв…

К окончанию третьих суток, опершись о ствол короля леса, Кродиус перечислял имена погибших и смахивал катящиеся по щекам слезы.

— Теперь я точно знаю — ты достоин, — вымолвил король леса.

Парень не успел что-либо ответить, как земля под ним засветилась. Сквозь землю увидел паутину корней, разросшуюся на десятки метров, словно смотрел на блестящие предметы на дне реки. Максимальная яркость собралась на кончиках корней и поползла к сердцевине. Кродиус поднялся, глаза не могли оторваться от ослепляюще-белого сгустка.

Энергия отделилась от ствола и перетекла в грудь. Мальчик почувствовал головокружение, накатил приступ паники. Ворвавшийся сгусток начал жечь живот, постепенно расползаясь по всему телу.

Парень подумал, что умирает, неведомая сила сжигает его изнутри. Плохо соображая и с трудом держась на ногах, бросился к реке…

…. ……

Очнулся глубокой ночью в незнакомом месте. От испепеляющего жара осталась лишь приятная боль усталости.

Спросить дорогу у деревьев не составило бы никакого труда, но помешала наступившая ночь. Древних толстокорых гигантов не разбудить потряхиванием за ветви или брызгами холодной воды. Стражи леса проснутся лишь на рассвете.

Кродиус положился на интуицию и около часа плутал в кромешной темноте. Знакомые места так и не встретились, а вместе с тем, навалилась усталость и груз пережитого. Парень уселся на землю и поднял голову к небу, все его нутро просило лишь одного: найти дорогу домой и зарыться в любимом овечьем одеяле.

И случилось что-то странное. Кусочек того самого белоснежного сгустка отделился от светящихся пальцев правой руки и взмыл в воздух. Освещая путь на десятки метров вокруг, свет продвигался по лесу, ожидая плетущегося позади Кродиуса.

Через час мальчик стоял у двери своего дома.

Банка тушенки опустела, а от буханки хлеба остались лишь крошки на столе. Затухающий треск в печи и свалившееся за горизонт солнце подсказывают, что пора выдвигаться. Заворачиваю уголок странички, чтобы отметить, где остановился, закидываю книгу в рюкзак.