... ... ...

- ... кардеболетинка, кардеболетинка, кардеболетинка, - произнес я десятый раз, сидя на острове, к которому плыл Вир.

- Ну и что ты думаешь? - спрашивает Димон, похлопывая по белой крышке капсулы.

- Точно не знаю. - дожевываю гамбургер. - Скорее всего, это связано с троллем. Может его убивать нельзя, или тот, кто убьет, проклят становится.

- Но ты ж не один его бил!

- Да, но урона точно больше всех нанес, к тому же Покровский и Туба не один раз предупреждали, чтобы я стрелял только в тролля, - глотаю последний кусок. - Мыслей дофига. Может абуз какой-нибудь, или квест. Хз, что от этого Тизера ждать...

- И что собираешься делать?

- Все тоже, - отвожу Димона от капсулы, нажимаю кнопку.

- Ты рехнулся?! Сколько на экстренных выходах уже слил?!

- Пятьдесят, - залажу в капсулу. - Я должен узнать, как они кинули меня! А потом отомстить! Каждого собственноручно в землю зарою!

- Все закончится тем, что ты зароешься в долги. Просто признай, что тебе аккаунт запороли. Не теряй голову, Мирон!

- Посмотрим, - ракушка закрывается, насосы сдавливают тело. - Кажется, зацепку я уже нашел...

Босые ступни семенят по лесу. В подошву раз за разом впиваются шишки, обломанные ветки и сосновые иголки. Не обращаю внимание на боль, концентрируюсь на том, чтобы без потери скорости обогнуть стоящее на пути дерево, перепрыгнуть яму или пробраться под завалом.

— Двадцать три, двадцать четыре…

Голышом бегать неудобно и неприятно. Ветка, что хлещет по лицу — сущий пустяк, по сравнению с той, что проверяет крепость твоего достоинства. Рано или поздно человек привыкает ко всему, к тому же, двадцать минут — не такой уж большой срок для неудобств.

— Пятьдесят девять, шестьдесят — семнадцать минут!

Каждый раз я надеюсь, что звук преследуемых шагов — всего лишь мое разыгравшееся воображение, и каждый раз мои надежды не оправдываются, вот и сейчас…

— Тридцать два, тридцать три…

Еще пять дней назад я даже подумать не мог о том, что едва уловимый шелест за спиной — это звук приближающейся смерти. Теперь я узнаю его из тысячи, слух стал чувствительным к любым скрытным перемещениям, а ноги с каждым днем становятся все сильнее, развивается мышечная память, интуиция подводит все меньше.

— Пятьдесят девять, шестьдесят — восемнадцать минут!

Виры бегают быстро, тройка запряженных лошадей не уйдет от такого преследователя, не говоря уже о босом парне в незнакомой местности, но бежать нужно, потому что я нашел зацепку.

— Одиннадцать, двенадцать…

Тот факт, что Туба и компания запороли аккаунт, выбил меня из колеи, но я пообещал себе не сдаваться. Уже пятый раз, устав от пятидесяти-шестидесяти смертей, экстренно выхожу из Тизера и возвращаюсь в свою съемную квартиру. За этим следует пять бесконечно длинных дней штрафа, которые заполнены мыслями о возможных вариантах. Засыпая, я думаю о том, как вырвусь из ловушки, прокачаюсь и превращу жизнь этого долбанного клана в ад.

— Пятьдесят девять, шестьдесят — девятнадцать минут!

Бросаю короткий взгляд за спину. Вир еще далеко — метров пятьсот, приближается, но не так быстро, как раньше. Теряет драгоценные секунды на крутых виражах, плохо проходит преграды в тех местах, где нужно нагибаться или вообще проползать. А вот соревноваться с ним в скорости преодоления оврагов, ям или речушек — нет смысла. Во всем, что касается кульбитов, двойных сальто или затяжных прыжков, он опережает меня на две головы. Закручиваю парочку крутых виражей…

— Сорок восемь, сорок девять…

Посмотрим, сколько лишних минут подарит мне этот забег. Я угадал сторону атаки Вира, а значит получил в преимущество максимально возможное расстояние. Непись вооружен двуручными копьем — лучший из возможных вариантов.

— Пятьдесят девять, шестьдесят — двадцать минут! Новый рекорд!

Не знаю как, но Туба сагрил на меня Вира — супер крутого непися, который достанет тебя из-под земли и грохнет во что бы то ни стало, каждый раз, когда твой аккаунт засветится в Тизере. Я предпринял пару попыток оказать сопротивление, но ни разу не получилось увернуться хотя бы от первого удара или выстрела. Все, что мне остается — бежать, и я бегу.

Закономерность просек случайно, а первых десять смертей после догадки сомневался, не совпадение ли это, но с каждым следующим забегом убеждался, что я прав, и что это мой единственный шанс вернуться в Тизер.

Я благодарен судьбе за то, что вовремя определил зависимость. Мое желание бросить все и выключить из розетки долбанную капсулу достигло пикового значения, еще бы чуть-чуть и попрощался с Тизером навсегда.

Ключ к выходу из ловушки заключается в том, что почти каждый следующий забег становится дольше предыдущего, причем разница во времени растет пропорционально.

— Тридцать девять, сорок…

Первые попытки уйти от преследования различались всего парой секунд, поэтому их так сложно было заметить, зато последняя подарила мне целых четыре минуты. Похоже на то, что с каждой проведенной минутой в Тизере, агро Виров снижается. Чем дольше я ухожу от преследований, тем больше будет отрезок времени, через который следующий Вир явится за моей головой.

— Пятьдесят девять, шестьдесят, — досчитываю, глядя на летящее в грудь копье. — Двадцать пять минут…

— Алло! — поднимаю трубку, глядя на раскрывающуюся капсулу.

— Здоров, — приветствует уставший голос Димона.

— Привет!

— Слушай, может затусим вечерком? Пивка в баре погоняем?

— Ммм, — проверяю уровень заряда автономной батареи. — Я планирую допоздна в Тизере зависнуть. Может в гараже?

— Да ты живешь в этом гараже!

— Через две минуты штраф за предыдущий экстренный заканчивается, — смотрю на дисплей с отсчетом времени бана. — Нужно пользоваться моментом.

— Да или нет?

— Ладно-ладно, — стаскиваю кроссы. — Освобожусь, наберу.

— Давай, — Димон кладет трубку.

Восемь предыдущих попыток закончились экстренными выходами. Последний отрезок времени до респа приблизился к четырем часам, точную цифру не знаю, в какой-то момент сбился со счета, а потом решил, что и нет уже особого смысла считать. Меня ждет девятый по счету вход в Тизер, и я чертовски серьезно настроен выйти оттуда через дверь. Тем более, что от моего выходного пособия почти ничего не осталось, для того, чтобы заплатить следующий штраф, придется брать взаймы или устраиваться на работу.

Часы показывают 17:00 — не самое лучшее время для гонки, но терпеть до утра невмоготу. Шмотки летят на диван, залажу в капсулу. Противное ощущение холодного полиэтилена и его тесные обнимашки — пустяк, по сравнению с предвкушением первого, после пятидневного бана, глотка воздуха в Тизере.

Наготой и пробуждением в незнакомых местах меня уже не удивить. Пять сотен респов помогли изучить относительно большой кусок местности, но не такой большой, как хотелось бы. Я заметил, что возрождаюсь в одной и той же локации, радиус респа не превышает двадцати километров, а эпицентр находится примерно в том самом лесу, где грохнул беса.

Открываю глаза. Ступни утопают во мху, над головой раскачиваются верхушки корабельных сосен, лес разбавляется кустарником. Узнаю эти места.

Наученный вечным дефицитом времени принимаюсь за работу. С помощью монотонной долбежки в одно и тоже место заостренным камнем отламываю палку длиной полтора метра, на раскинувшейся неподалеку поляне рву траву. На соревнованиях по скоростному собиранию травинок с соблюдением безопасных условий труда у меня были бы все шансы занять призовое место. Неоднократно изрезанные пальцы и ладони научили рвать траву, заламывая ее у корней, хватать небольшие пучки, по пять-шесть стеблей.

Принимаюсь за плетение. Укладываю травинки одна на другую, перед каждой следующей петлей прокручиваю на сто восемьдесят градусов. Тетива удлиняется со скоростью десять сантиметров в минуту, через десять минут дело сделано. Креплю на изогнутой палке, нахожу парочку подходящих снарядов. С наконечниками и оперением незаморачиваюсь, рогатина нужна не для того, чтобы причинить вред.