И пока русские колдовские кланы будут громить Европу, добивая остатки человеческих государств, японцы и австралийцы кинутся в бой, будучи твердо уверенными, что никто не сможет помешать им выяснить отношения.

Южноамериканские кланы, как и китайские, давно погрязли в кровавых междоусобицах, пиндосы заперты в границах своего материка, русские заняты европейцами – как тут не воспользоваться удобной возможностью?

Они и впрямь не смогут устоять. А при том, что обе стороны уверены в собственном превосходстве над противником (у японцев силы сжаты в единый кулак, зато у австралийцев под контролем большая территория, каждый считает, что плюсами в грядущей войне), схватка и впрямь неизбежна.

– Шах и мат, господа присяжные заседатели, – проронил я, оценив замысел огненных.

Кстати о них. Где там Сергей? Лучше сразу поставить условия, а то еще начнут торговаться, а я уже мысленно потратил еще не полученные пятьдесят миллиардов.

Это же какие деньжища, сколько всего можно накупить. И речь тут вовсе не о барахле типа шикарных вилл, дорогих тачек, яхт и личных самолетов. Нет, мы говорим о компаниях. Перспективных компаниях.

Например, те умелые ребятки с идеями об орбитальной станции или другие дарования, мечтающие построить робототехнические фермы. Чутье подсказывало, что такие долго не остаются без работы. Надо успеть выделить деньги, пока ребят не перекупили.

Люди – это капитал почище золотых слитков.

– Как с Европой будете работать? По старой схеме? – осведомился я напоследок, перед тем, как уйти искать огневика.

Полина нахмурилась.

– Ты про Скандинавию и Прибалтику? – головка княжны качнулась в решительном жесте отрицания. – Нет, никаких предложений освободить территории. Сразу бомбежка. Патриархи не хотят тратить время. Плюс это заставит европейцев ожесточенно сопротивляться, что будет выглядеть со стороны как полноценная война.

Верно, еще один довод в копилку причин считать, что русские кланы завязли всерьез и надолго. Маллиганов и Такеши это должно убедить в безопасности.

Хитро.

– Ладно, пойду я, найду Сергея, – окончательно попрощался я.

Полинка хитро улыбнулась и сказала:

– Передавай привет зажигалке.

Я лишь хмыкнул на прозвучавшее предложение. Вряд ли Сергея Орлова обрадует «привет» от карающей длани князя Кирилла.

Между тем торжественное мероприятие продолжалось, со сцены звучали напыщенные речи, гости слушали, разговаривали, изредка разражались вежливыми аплодисментами, в Златограде медленно наступал вечер.

Исландия. Независимое владение.

Рейкьявик. Резиденция правительства. 12:14

– Это безумие, – прошелестело в зале совещаний.

Присутствующие на экстренном заседании члены правительства переглянулись.

– Это реальность, – мрачно изрек Бьерн Огальсон.

Сидящий во главе стола президент выглядел неважно, бессонная ночь, тяжелые новости, нервное истощение давали о себе знать. Под глазами главы государства залегли темные мешки, лицо осунулось, кожа стала выглядеть неестественно бледной, взгляд наполнился обреченностью.

– Упразднение административного деления, ликвидация органов власти, запрет на общественную деятельность без разрешения канцелярии наместника, отзыв коммерческих лицензий, полный переход на русский язык, ликвидация партийных организаций, – перечислила Гудрун, вновь подхватывая листок бумаги, беря его с таким омерзением, словно ей в руки попала ядовитая змея. – Это абсолютно недопустимо!

Кое-кто за столом закачал головой, поддерживая спикера Альтинга, прибывшего на заседание правительства по специальному приглашению.

– Парламент никогда этого не одобрит, Бьерн! – эмоционально добавила Гудрун.

Президент поднял голову и посмотрел на главного представителя законодательного органа страны, по его губам скользнула печальная усмешка.

– Да брось! Думаешь, их интересует мнение народных представителей? Только потому, что тех выбрали в ходе законного голосования? – Бьерн Огальсон швырнул ручку на стол, которую до этого момента вертел в ладони. – Не забывай, у них свои законы, плевать им на наши.

Сидящая слева от Гудрун Берта Сигурдардоттир взяла у нее распечатку и тоже уставилась в темные буковки. Послание из секретариата принца Виктора из дома Строгановых пришло ночью, вызвав изрядный переполох. Каждый из присутствующих уже не раз успел ознакомиться с документом и все равно не упускал случая взять его в руки снова, будто надеясь, что после этого страшное содержимое как-то изменится.

Но этого не происходило. Текст оставался на месте, по-прежнему вселяя ужас в сердца своей лаконичностью и непреклонностью.

– Если мы это одобрим, нам конец. Люди не поймут нас, – сказал Эйдур Хинриксон, занимающий должность главного полицмейстера не только Рейкьявика, но и всей Исландии.

Бьерн протяжно вздохнул и устало уставился на старого друга, с кем они были знакомы с самого детства.

– Ты не понимаешь, – он обвел взглядом всех за столом. – Вы, похоже, все до сих пор не понимаете. Это… – палец президента ткнулся в лист бумаги, до сих пор находящийся в руках Берты Сигурдардоттир, – вовсе не предложение о сотрудничестве. Это ультиматум. Поймите вы наконец!

Последнюю фразу он едва ли не прорычал.

– Нас лишают государственности. Более того, национальной идентичности, – упрямо возразил Йохан Болдерсон, занимающий пост министра образования и просвещения.

Бьерн мрачно на него покосился.

– Альтернатива намного ужаснее.

Йон Эйнарссон, самый молодой член кабинета, эмоционально воскликнул:

– Мы должны сопротивляться! Показать, что не сдадимся под натиском требований!

Все неуверенно переглянулись. Эйдур Хинриксон, полицейский и представляющий малое подобие того, что можно назвать силовым блоком, покачал головой.

– У нас нет ресурсов на войну. У нас нет людей. Подготовленных людей, умеющих воевать по-настоящему.

– Но на что мы тогда потратили деньги? Разве вы не обещали нам армию? – спросила Берта, с укором глядя на Эйдура.

Полицмейстер скрипнул зубами. После падения национальных правительств и расформирования ЕС и блока НАТО как организованных структур они и впрямь пытались создать нечто, хотя бы напоминающее вооруженные силы. Выделили деньги, провели медийную кампанию, открыли вербовочные центры, приобрели за рубежом военную технику и оружие.

Хлынувший в пункты призыва поток воодушевленной молодежи оказался столь велик, что даже выявил дефицит в закупленном обмундировании для солдат. Формы и автоматов не хватило на всех.

Но потом пошли новости с континента, и настроения переменились. По новостям показывали горы трупов на улицах Европы, массированные удары по городам, бомбардировки и другие ужасы внешнего мира.

Люди вдруг поняли, что это не игрушки и что их действительно могут убить. Даже вчерашние мальчики и девочки, считающие, что никогда не умрут, почувствовали страх и неуверенность. Начались дезертирства. С такой же скоростью, с какой они пополнялись, недавно созданные подразделения начали таять. Люди просто бежали, не желая участвовать в этом безумии.

– Те солдаты, что еще не бросили оружие и пока не сбежали, вряд ли смогут что-либо сделать. Или вы всерьез думаете, что у них есть шанс на равных противостоять закаленным в боях ветеранам из штурмовых подразделений кланов? – зло огрызнулся Эйдур Хинриксон. – Не стройте иллюзий. Наших ребят с трудом можно назвать ополчением, не то что солдатами. Их раздавят и не заметят.

В зале повисла гнетущая тишина. Правда в словах главного полицейского вызвала страх и оцепенение. Никто не хотел в этом признаваться, но от истины не убежишь.

– Можно обратиться к американским кланам, – несмело предложил кто-то с середины стола. – Попросить защиты.

Президент отмахнулся.

– Мы уже пытались, – напомнил он. – И ничего не вышло.

Это действительно так, понимая, что после Великого Откровения расклады изменились и что старые альянсы канули в небытие, Исландия решила найти новых покровителей из числа кланов привычных стран.