В зал вошёл Тренер и принёс лист бумаги. Расчерченная от руки табличка с тремя столбиками. Отталкивая громоздящихся на пути мальчишек, он подошёл к стене и прикрепил бумажку на информационную доску. Да, такая была. Пробковая доска размером метр на метр. На ней не было ничего, кроме листика. Предыдущий листик валялся на полу.

– Ну что, есть Томагавк?! – выкрикнул кто-то из парней.

– Есть или нет?! – подключился ещё один.

– Чёрт, да! – вскрикнул третий. – Кто с ним?! Кто?! Дайте посмотреть!

Распихав пацанов, Тренер высвободился и пошёл к двери. Почему он так странно на меня посмотрел?

– Сайлок! Это Сайлок!

Моё имя? Десяток голов повернулись и уставились на меня. Что-то не так. Что случилось?! Почему они так странно смотрят? Они жалеют меня? Почему лыбится Медный?

– Что? – спросил я у Шустрика, когда тот вернулся к кровати. – Чего они таращатся?!

– В графике сражений в конце недели ты стоишь с Томагавком.

– И чего?

– Томагавк – один из сильнейших бойцов Серебряной лиги. – Шустрик снял кепку и потрепал волосы. – Он убивает болотников…

– Не понял!

– Псих, – нервно хихикнул Шустрик. – Мочит изо всех сил. Восьмерых пацанов забил на ринге. Изверг!

– Во дела!

– Те, кого ставят с Томагавком, отказываются от сражения. Уж лучше отработать штраф и посидеть недельку на хлебе и воде, чем умереть.

– А так можно?

– Да.

– Тогда я тоже откажусь!

– Ты не можешь!

– Это почему?!

– Ты должен десять тысяч Дублю…

Каково это – в восемнадцать стать богачом? Круто. Мне ли не знать? В семнадцать я жил в маленькой комнатушке с родителями, ездил на велосипеде, откладывал деньги, чтобы купить видеоигру, и бил по маминому бюджету постоянными походами к психологу стоимостью десять баксов. Через год – в восемнадцать – я жил в собственной пятикомнатной квартире, ездил на иномарке последней модели, откладывал деньги, чтобы купить элитный дом в самом престижном районе города, и легко мог отблагодарить маму за все её труды. Её зарплату за десять лет я получал за один сеанс. Обычно их было два в месяц.

Военкому я заплатил столько, что кто-то из призывной комиссии принёс мне военник домой. В перерывах между готовкой я посещал самые богатые курорты мира, зависал в клубах, барах и ресторанах. Когда у тебя на счету долларовая сумма с семью нулями, париться о материальном не приходится. Захотел вторую машину? Пожалуйста! Эксклюзивную мебель и девайсы? Нет проблем. Поставить десять тысяч долларов на матч любимой команды? Легко. И плевать, что они играют с победителем Лиги Чемпионов. Так смотреть интереснее. Индивидуальный просмотр премьеры нового фильма в кинотеатре? Раз плюнуть! Личный самолёт в аренду? Проще простого! Купить самолёт? Ну… можно и купить, чего уж там!

Задавал ли я себе вопросы? Постоянно. Впрочем, задавал только себе. С ними мне разговаривать запрещалось. Погружению меня научил их человек. Старик, от которого едва ли не пахло смертью. Помню, как мы сидели в кухне, и я боялся, как бы он не остыл прямо у меня за столом. Обучение прошло быстро. Старик достал фотографию и готовый рецепт. Положил передо мной. И всё. Один короткий взгляд, и я всё умею. Вот так работает материя!

В тот день у меня хватило смелости спросить: что же происходит с людьми, для которых готовятся зелья? Что происходит с ними после погружения? Вместо ответа старик положил на стол чемодан с деньгами. Ёпт! Там был целый чемодан денег! Прежде я такое видел только в кино. Когда в считаные секунды ты становишься пускай не богачом, но хорошо обеспеченным человеком, вопросы, на которые хотел получить ответы, теряют свою значимость. Сто тысяч долларов – плата за два последовательных взгляда. Один на фотографию, второй на препарат. Принял ли я эту игру? Вцепился в неё зубами!

Раз в неделю ко мне приходил Пат – их человек. Он приносил фотографию и два чемодана. В одном – деньги, во втором – ингредиенты. Первое время я пытался разобраться. Как акулий жир взаимодействует с какао-бобами? Почему из старых засушенных корешков выделяется столько сока, если их положить в кислоту? Где они берут кончики ушей муравьедов? И не впадлу же кому-то копаться в коровьем дерьме, чтобы достать непереваренные комочки травы?

Посмотрев на фотографию, я с точностью до грамма знал, чего и сколько нужно положить, чтобы приготовить индивидуальный рецепт. Позже у меня появилась и своя лаборатория. В пятикомнатной квартире нашлось для неё место.

Пат внимательно следил за моей работой, забирал зелье и отдавал чемодан. На этом моя связь с ними заканчивалась до следующего прихода. Никаких вопросов, ответов и даже пары переброшенных фраз. Ингредиенты – зелье – деньги.

Чаще всего с фотографий на меня смотрели молодые люди в возрасте до двадцати пяти. Парни и девушки. Разных цветов кожи и национальностей. Разных социальных прослоек. Что случалось с ними после погружения? Зачем они это делают? Делают по своей воле или нет? На эти вопросы у меня не было ответов.

Теперь-то я понимаю, что с ними был как-то связан мой брат. Возможно, он работал на них. Возможно, был их частью. Кто они? Что они делали? Что стало с братом? Я должен найти ответы, но прежде…

Несмотря на неприятные новости, спал я хорошо. Сказывалась усталость. К утру я снова был бодр и свеж. Неделя. Через семь дней меня вытащат на поединок с Томагавком. Что можно успеть за неделю? Если я буду увеличивать материю каждый день на две сотых, то к поединку наберу пятнадцать процентов от единицы. Много это или мало? Непонятно. Хотя правильный вопрос звучит так: даст ли мне это хоть что-то?

– Шустрик! – потряс я за плечо спящего пацана. – А если я в первом раунде слягу?

– Чего? – Парень потёр глаза и потянулся за кепкой. К головному убору с прямым козырьком он питал какие-то особые чувства.

– Выйду на бой, но не буду драться, а слягу после первого удара. – Я улыбнулся. Идея созрела ещё ночью. Я не разбудил Шустрика только из-за собственной слабости, а утром силы вернулись. Ждать я больше не мог. – Штрафом больше, штрафом меньше. Я ведь и так в кредитах по самые уши, а?!

– Не получится, – ответил Шустрик и вытащил из-под одеяла руку с часами. – Блин, ещё совсем рано!

– Почему не получится?!

– Бой может закончиться нокаутом только во втором раунде. Если упадёшь в первом, противнику не запрещается бить и лежачего, и без сознания. Сайлок, ты бы Тренеру сказал, что у тебя с башкой не всё в порядке. Может, витамины пропишет. Я уже заколебался каждую мелочь тебе объяснять!

– Бить лежачего?!

– Бить-бить! – кивнул Шустрик. – Нормальные бойцы таким не занимаются, но не Томагавк. Я же говорил! Он – псих полный!

Позавтракав, я переоделся в спортивное и пошёл на площадку. К моему удивлению, на борцовском ковре уже разминались двое парней – Вадос и Ден. Всё же площадка не всегда пустовала. Желающие нашлись, а в предыдущие дни не показывались потому, что восстанавливались после ринга.

Шустрик со мной не пошёл, хоть я его и звал. После завтрака он завалился спать. Странный. Обычно болбочет – не заткнуть, а этим утром молчаливый, с синяками под глазами, заспанный. Не случилось ли чего? И всё же, как бы сильно он ни хотел спать, я вытащил из него пару фраз про пацанов на ковре.

Первое время обстановка в Аквариуме казалась мне дружественной и беззаботной. Якобы пацаны отлёживаются на кроватях, болтают, раз в неделю коллективно получают люлей. Позже я понял, что реальность отличалась от первого мнения. Подростки. Чего можно ждать от подростков, которые месяцами или даже годами сидят друг с другом в замкнутом помещении? Теперь и я отчётливо чувствовал витающие в воздухе злость, напряжение, зависть, конкуренцию.

Материя забрала у меня все ресурсы на восстановление, поэтому спал я как убитый. Лишь пару раз просыпался из-за каких-то посторонних звуков. Шума и грохота? Может быть. Могу ошибаться, но, кажется, ночью в Аквариуме были разборки. Кто-то с кем-то дрался. Нет, кто-то кого-то избивал, или наказывал, как любили выражаться пацаны. Не поэтому ли Шустрик такой заспанный? Этот вопрос я решил взять на контроль. Понаблюдаю, оценю, что к чему. Можно спросить у Шустрика напрямую, но пацаны редко о таком говорят.