Обычно время за алхимией пролетало быстро. Увлечённый процессом, я мог часами сидеть, не разгибаясь, и пропадать с головой в цветовой палитре взаимодействия ингредиентов. Но не в этот раз. Я часто терял нить и до того растягивал паузы, что приходилось начинать сначала. Находил себя где-то далеко и всё больше и больше думал о Питоне.

Выдержит ли братство? Странный вопрос, но правильный. Для братства, во главе которого стоит простак, битники продержались неимоверно долго. Впрочем, случайностью это не назвать. На то была причина. Опоры…

Если представить братство мостом, который стоит на бурной и временами разливающейся реке, то опоры моста – это люди. Причём, как оказалось, не обязательно одарённые. За все эти годы мост до сих пор не унесло по течению и не вынесло по кускам на берег только по причине надёжности каждой из колонн. Ключевое слово – «каждой».

Каждая из сфер братства опиралась на сильную и крепкую опору. Бита – уверенный лидер, Кумар – хладнокровный стратег, Док – надёжный лекарь, Башмак – закалённый механик, я – уникальный варщик, Питон – стальной и преданный солдат.

В голове у меня складывалось чёткое убеждение: если хоть одна из опор просядет, мост поплывёт даже под ударом слабой волны. Бычок и Сухой – отличные солдаты. Они много тренировались и готовились к защите братства, но… Два перевязанных верёвкой брёвнышка не заменят надёжную опору. Конструкция моста предполагает очень точное и равномерное распределение веса.

Вряд ли об этом думал Кумар. Он задрот и зануда. Пиджачок возьмёт калькулятор и посчитает ресурсы. Один солдат плюс ещё один солдат равно два солдата. Два солдата больше, чем один солдат? Больше. Значит, переживать не из-за чего.

А вот Бита наверняка понимал. Но главное – в скором времени это поймёт Рога. Как только босс варваров почувствует нашу слабость, он сожрёт нас с потрохами. Достаточно одной или двух стычек, и Рога перестанет делать предложения. Зачем сотрудничать со слабым, если его можно поглотить…

Сложно сказать, насколько сильно на моё решение повлияла наша дружба с Питоном. Но я твёрдо решил попытаться.

На вопрос Кумара, почему я не сделал дневную норму, я солгал, что сломался смеситель. Он распереживался и собрался звонить техникам, но я поспешил его уверить, что до конца недели без проблем наверстаю упущенное.

Времени у меня и так было чертовски мало. Я работал весь день и всю ночь. К счастью, с более или менее развитой материей подобное не проблема. Материя взяла энергию из своих запасов и возместила ей то, что обычный человек восстанавливает во время сна. Крошечное вмешательство – и я чувствую себя как огурчик.

День и первую половину ночи я провёл в лаборатории. Обычно со своими ингредиентами я работал у себя в комнате, но суперингредиент бешеный коктейль требовал особой подготовки и обогащения.

К трём часам утра я опустил руки. Израсходовал половину контейнера, но так и не получил приемлемый результат. Ни один из получившихся рецептов не хотел взаимодействовать с моей материей. Конечно, я мог использовать его почти в чистом виде. Приправить серым для лучшей усвояемости и запустить подготовку материи бирюзовым, но в таком случае я не использовал бы и десятой части от возможностей ингредиента.

Бешеный коктейль – это уникальный усилитель, но с очень сложным кодом подбора, особенно, когда речь шла о материи столь слабой, как моя. К слову, раньше я не считал свою материю слабой. Да, на фоне оранжевого светила Лысого и краснеющего диска Питона, моё свечение казалось блёклым. Но визуально разница не казалась огромной. Хотя разница была и немаленькая…

Реакция бешеного коктейля на мою материю походила на подключение низковольтного прибора к высоковольтной сети. Зелье вступало во взаимодействие с основным звеном. Звено подсвечивалось, и материя выдавала информацию о значительном усилении, но ненадолго… Яркость нарастала, звено мерцало и подвергалось вибрации, а затем словно перегорало.

Структура материи и стенки отдельной связи были недостаточно прочными, чтобы выдержать предлагаемое усиление. Это походило на вышедшую из-под контроля ядерную реакцию. Слишком много атомов расщеплялись одновременно и плавили стенки реактора, провоцируя аварию. Причём процесс усиления в нерабочем звене длился в несколько раз дольше, чем в рабочем. Стойкости материи не хватало больше чем хотелось. Плохо. В противном случае я бы заглушил реакцию вспомогательными ингредиентами, но не с бешеным коктейлем. Он давал усиление в несколько раз больше, чем я мог принять.

На восстановление работоспособности перегоревших звеньев уходило от полутора до двух часов. В это время я совершал новые попытки. Но не получалось, как бы я ни старался.

Около пятнадцати тысяч кредитов улетели в трубу, а я по-прежнему топтался на месте. Встал перед выбором: сдаться или согласиться на рисковый план. Нет, сдаваться поздно. Слишком много сил и кредитов потрачено. Я выбрал рисковый план. Главный риск заключался в том, что часть шагов я отдавал на откуп удаче и случаю. Худшее, что можно придумать. Я психовал и нервничал, но часть моего стресса снял тепловой взрыв.

Вторичная характеристика «алхимия» повышена до 8.

Общий объём материи увеличен до 6,64 относительных единиц.

Остаток ночи и раннее утро я провёл в гараже с Башмаком. За пять пакетов элитной гербухи механик не только согласился мне помочь, но и напоил кофе с абрикосовыми плюшками.

В Башмаке я не ошибся. Как и полагалось настоящему механику, он разбирался не только в двигателях и тюнинге машин. В общем виде ему покорялись и другие железяки. Всё, что скручивалось, свинчивалось, крепилось, соединялось и смазывалось. Сборные и шарнирные конструкции в его руках двигались, будто живые. Ну а про работу со станками и говорить не стоило. Так же, как я чувствовал алхимию, больше, чем просто работу с травами и примесями, так Башмак ладил с механизмами. Стоило мне нарисовать убогую схемку на мятом клочке бумаги и дать дилетантские пояснения, как механик взялся за дело. Лишь один раз я сунулся с незначительным советом и удостоился взгляда, которым доктор наук смотрит на нерадивого студента-заочника.

Спустя три часа, когда солнце уже вовсю пробивалось в ворота гаража, штукенция была готова. Приспособление размером со средний пистолет имело складную конструкцию, отчего довольно легко пряталось в кармане. Я сунул Башмаку пять сотен кредитов за работу.

– Успокойся, малой! – ответил механик, вытирая тряпкой руки. – Заходи, если что-то понадобится. Я уже порядком затух в этом гараже. Соскучился по интересной работе. Прям внутри что-то теплится, словно стопку пропустил.

Я не стал разъяснять Башмаку, что, скорее всего, дело в развитии вторичной характеристики, которая в свою очередь увеличила общий объём материи. Пожал руку, которая после чумазой тряпки чище не стала, и слинял.

Наступило утро, времени осталось всего ничего…

Варвары не ждали, что кто-то заявится в клуб. И правильно делали. Рога знал свою силу и чувствовал, что может понаглеть. Тем не менее один из одарённых стоял на страже у входа. Коротко стриженный, в тёмно-зелёном армейском костюме и тяжёлых ботинках. Скучал. Потягивал из банки пиво и изредка хихикал, глядя в экран телефона.

Время близилось к середине дня. Он уже дважды кричал в открытую дверь клуба. Спрашивал, когда уже мудозвон Чаппи сменит его, и грозился вздёрнуться от скуки, если этого не случится в ближайшее время.

Одарённый не превосходил меня в материи. Плюс-минус они были равными. К слову, со временем я понял, что сила материи определяется не столько объёмом, сколько яркостью. Объём важен. От него зависит, сколько полезной энергии содержит материя, но яркость – это эффективность энергии. Впрочем, вероятно, эти вещи зависимы друг от друга. По крайней мере, мне не доводилось видеть растёкшуюся на всю грудную клетку материю бледно-белого цвета.

Варвар встрепенулся, когда увидел меня. Положил в карман телефон, оглянулся, но своих не позвал. На это я и рассчитывал, когда показался на улице. Уселся на багажник заброшенной тачки и достал пакет гербухи.