Григорий пытался храбриться.

– Не понимаю, о чем ты, – нагло сказал он и с опаской покосился на Кару. Окутывающая девушку аура Смерти действовала на мага угнетающе.

Виктор снова наклонился вперед.

– Ты же понимаешь, что предательство не простят. И ты знаешь, кого пошлют разбираться с ублюдками-ренегатами, – проникновенно прошептал ледышка. – Знаешь, что мы с Полиной сделаем с тобой, твоим кланом и всем вашим разлюбимым городом? Ты ведь знаешь нас. И знаешь, на что мы способны.

Мамонтов вздрогнул. Перед глазами банкира промелькнули апокалиптичные картины ближайшего будущего. Разрушенный Златоград, сотни тысяч убитых, обломки небоскребов и уничтоженные улицы, и над всем этим ужасом – поступь Вечного Льда.

Принц склонился еще ниже и проникновенно пообещал:

– Златоград познает гнев Владык Холода, и ничто его не спасет.

Глаза молодого мага медленно затягивала пленка тяжелой синевы. Что-то изменилось в окружающем пространстве, словно по нему прошла волна чего-то неосязаемого. У каждого, кто находился в этот момент в зале, вдруг появилось четкое ощущение обреченности.

Никто и ничто не сможет укрыться от силы, что возникла здесь и сейчас. Она найдет, поглотит и будет мучить целую вечность, наполняя разум безумием и бесконечным страданием. Это чувство безысходности проявило себя так четко, что даже Кара, последовательница магии Смерти, вдруг ощутила себя хрупкой и беззащитной.

Вечный Лед. Он не убьет, нет, так легко никому не отделаться, он вморозит жертву в свою плоть, будет медленно выпивать тепло, пожирая жизненную энергию. Вот что вызывало ужас. Не смерть, не гибель, а бесконечный плен, откуда невозможно сбежать.

Температура в зале стремительно падала, губы ментата затряслись, из припухлого рта вырвалось облачко пара.

– Не-е надо, – проблеял он.

Кара вздрогнула, ей вдруг показалось, что сквозь лицо Виктора проглянуло нечто чуждое миру тепла и света. Будто маска сползла, обнажив истинную суть второго из Близнецов.

– Говори, – выдохнул принц.

Лицо Виктора заострилось, приняв выражение холодной жестокости, затянутые синевой глаза внушали безотчетный страх. В какой-то момент ледышка совсем перестал походить на человека.

Мертвенный холод растекался по залу, заключая живых в свои объятия.

Каре пришлось приложить немало усилий, чтобы остаться на месте, инстинкты настойчиво требовали бежать сломя голову, но онемевшие ноги не слушались. Вихрь силы, плясавшей по залу, поражал своей мощью, гася любые мысли о возможном сопротивлении.

– Я-яя… я-яя… я-яя… – Григорий заикался, в мутных глазах застыл ужас, он смотрел на склонившегося над ним молодого мага, совершенно не похожего на обычное существо, и не мог ничего выговорить. Стало понятно, что еще немного – и он просто не выдержит и сойдет с ума.

– Господин, – тихо позвала Кара, каким-то чудом найдя в себе силы протолкнуть слова сквозь онемевшие мышцы гортани. – Он не может говорить.

Она не знала, как ей удалось перебороть себя и произнести слова вслух, но это сработало. Словно опомнившись, Виктор дернул уголком рта, приходя в себя, и плавно откинулся обратно на спинку стула.

Григорий смотрел на него с ужасом.

Прошла целая минута, невидимые простому человеческому глазу вихри энергии, бушевавшие в зале, затихали, постепенно успокаиваясь. Температура возвращалась к привычному уровню систем климат-контроля ресторанного зала.

Кара смотрела на Виктора, принц выглядел рассеянным и слегка утомленным.

– Итак, я слушаю, – проронил он спустя какое-то время.

Опасаясь, что молчание упрямого ментата опять спровоцирует ледышку, Кара подхватила со стола серебряный нож для разделки рыбы и поднесла лезвие к лицу Григория.

– Я тебе глаза вырежу, если не начнешь говорить, – мрачно пообещала она.

И банкир сломался, поток торопливых признаний хлынул полноводной рекой. Он говорил и говорил, торопясь выложить все, что ему известно, и даже то, о чем только догадывался.

Первичное предположение оказалось верным. Инфильтрация боевиков-папистов произошла через таможенные службы Златограда. Оружие и снаряжение тоже предоставили ушлые дельцы из золотых небоскребов.

Начался быстрый допрос, посыпались уточняющие вопросы.

– Кто меня подставил? Это звенья одной цепи? Магоборцев тоже поддерживаете? Какая конечная цель? Кто еще вовлечен? Фракция пацифистов с этим связана? Кто с этим связан? Какова структура заговора? Есть единый центр управления? Кто стоит во главе? Князь?

На последних фразах Григорий дернулся. Виктор по-волчьи оскалился. Сейчас он напоминал хищника, почуявшего добычу.

– Значит князь, – утвердительно заявил он.

– Князь давно уже ничего не решает, – непослушными губами прошептал Григорий. В глаза банкира поселилась обреченность.

Виктор нахмурился.

– Как это? Я видел его на открытии клановых башен, он выглядел нормально для патриарха своего клана.

Мамонтов устало покачал головой.

– Его отстранили от всех рычагов власти. Мягко и незаметно для окружающих. Формально он еще на троне, но фактически уже давно не правит.

На секунду Виктор замешкался, слишком неожиданной оказалась новость.

– Как это провернули? Он патриарх. Силой его не сломить.

По губам банкира пробежала слабая улыбка.

– Молодые наложницы. Техника ментальной обработки. Полный контроль и подчинение.

– Как с Еленой?

– Да.

Пауза. Виктор склонился над Григорием. Заданный вкрадчивым тоном вопрос прозвучал почти приговором:

– Кто за этим стоит?

Мамонтов поднял голову, заглядывая в глаза склонившемуся ледышке. Там не было ни милосердия, ни сострадания, ни жалости, один лишь холод безжалостной воли.

– Богдан… Богдан… Он всем управляет…

Кара первый раз слышала это имя, зато оно удивило Виктора.

– Богдан Мамонтов? Разве он не считается у вас в правящем роде тихоней на вторых ролях?

Григорий невесело усмехнулся.

– Тихоня… если бы вы знали…

– Знали что? – правая рука принц взяла банкира за шею и немного приподняла. – Не заставляй меня опять впадать в крайности. Говори!

Мамонтов дернулся и просипел:

– Скажу… отпусти… трудно дышать…

Хватка ослабла, хотя руку ледышка далеко не убрал, показывая, что все может повториться. От длинных пальцев на шее ментата остались видимые отпечатки. Каре потребовалось мгновение, чтобы понять, что это следы обмороженных тканей. Ладони Виктора несли с собой холод.

– Богдан изменился. Почти сразу после Великого Откровения. Когда источники взорвались, с ним что-то случилось.

– Что случилось?

Пауза.

– Не знаю, это трудно объяснить. Он изменился. Сильно изменился. У него появились новые силы и знания. Ментальная обработка магов – это его разработка. Не знаю, откуда у него это все, но он перестал походить на себя прежнего.

Виктор кивнул. Не сказать, чтобы его удовлетворил ответ, слишком много белых пятен присутствовало в коротком рассказе, но, похоже, сейчас его волновало другое.

– Ладно, с этим позже. Что насчет остальных? Сколько человек из правящего рода вовлечено в заговор?

Григорий покачал головой.

– Немного. Богдан предпочитал делать все чужими руками. Своих старался особо не привлекать. Боялся, что кто-нибудь сдаст Строгановым или Демидовым, сообщив о странном поведении.

– Движение пацифистов ваша работа?

Еще один унылый кивок.

– Шло намеренное подогревание экстремистских настроений внутри Триумвирата. Не только ради распада союза, но и для ослабления других кланов, входящих в альянс. Особенно это касалось Строгановых. Были опасения, что ледышки смогут помешать исполнению замысла.

Лицо Виктора скривилось в хищной усмешке.

– И не зря.

Он помедлил.

– Какова конечная цель? Чего добивается Богдан?

Григорий удивленно на него взглянул.

– А разве непонятно? Он хочет изменить статус-кво, вырвать клан из-под власти Триумвирата, дать свободу, позволить самим решать, что и как делать, не оглядываясь на Чертоги Льда и Уральские горы.