Появились миграционные лагеря, ужесточающие поправки законов, изменение правил пересечения границы, реформы в сфере промышленности и торговли.

Колбасники так живо взялись за дело, что многие забеспокоились. Пошли разговоры о новом вторжении для нейтрализации угрозы, до того как она станет слишком явной.

Слышал, планировались профилактические удары по инфраструктуре, чтобы не дать восстановиться. Потенциальные противники – зачем давать возможность подняться, если есть шанс добить? Холодный и прагматичный подход, в духе колдовского социума. Рационально, с прицелом на будущее.

Но потом завертелось с пиндосами, и план вроде как отложили в долгий ящик.

– У него полностью сформировалась внутренняя энергетика, – забубнил Кнабе. – Первые попытки привести к равновесию баланс двух матричных основ закончился…

Слушал я не очень внимательно, так как не разбирался в узкоспециализированных научных штучках. Рассеянно кивал, осматривал помещение и думал: как же удачно в свое время удалось купить этот подземный комплекс. Отсюда дикому точно не сбежать.

Дело в том, что эксперименты над людьми частными лицами без санкций кланов формально считались незаконным деянием. И плевать, что субъект давно спятивший иностранец, ставший по сути натуральным зверем, без рассудка, без разума. Да к тому же приговоренный в самой Германии к смертной казни через ускоренное судопроизводство.

Все неважно. Официальной санкции нет – значит нельзя.

Поэтому лабораторный комплекс находился на границе земель Мамонтовых, в нейтральной полосе, чтобы в случае необходимости иметь возможность юридических лазеек для выхода из деликатной ситуации.

Рискованно? Да, есть такое. Но по-другому действовать только за рубежом, что повышало уровень опасности многократно. Не только я жаждал открыть секрет бессмертия и уметь прививать вторую стихию.

– Что вы сказали? – я отвлекся от размышлений, пораженно уставившись на профессора.

Кнабе замолк.

– Повторите еще раз, что вы только что сказали, – попросил я, думая, что мне послышалось.

– Механизм пока до конца не отработан, но мы уверены, что эффект закрепления стабилен, – послушно прошамкал губами ученый.

– То есть вы утверждаете, что у вас получилось? – уточнил я. – Вы все-таки сделали это?

Профессор замялся, принялся оглядываться по сторонам, явно ища поддержки.

– Видите ли, процесс сложный, в дальнейшем возможны осложнения… – принялся мямлить он, но меня уже было не остановить.

– Вы только что заявили, что ваш испытуемый показал способность преобразования двумя видами магии, – отчеканил я ледяным тоном, уставившись на старика, как удав на кролика.

В просторном помещении лаборатории повеяло холодком. Толпа персонала в белых одеждах инстинктивно подалась назад. Ассистенты, лаборанты, научные сотрудники и другая ученая братия с испугом отшатнулась к дальней стене, оставляя предводителя на растерзание невесть с чего разозлившегося Владыки Холода.

А я и впрямь разозлился. То приходят отчеты, что ни черта не получается, и требуют больше денег, а то вдруг между делом выясняется, что прогресс уже есть. И прогресс серьезный. Стабилизация измененной энергетической матрицы являлась основной проблемой исследований.

– Так я же об этом докладывал. Собственно, это и явилось основанием для перехода от стадии экспериментов над животными к экспериментам над людьми.

От удивления я замер, не зная, что сказать в ответ.

Чтоб меня. А ведь правда, что-то такое упоминалось в последнем файле. А я просто не обратил внимания, занятый учебой и цитаделью. Столько всего навалилось в последние недели, что голова шла кругом.

Идиот! Как же сразу не заметил? Жутко захотелось хлопнуть себя по лбу, обзывая последними словами.

В свое оправдание могу лишь сказать, что в отчете результаты новых экспериментов с положительной динамикой не упоминались. А мартышки и кролики меня никогда особенно не волновали.

– Какие у него стихии? – быстро спросил я.

Сейчас не время заниматься самобичеванием. Возврат субъекта становился приоритетной задачей высшей категории. И обязательно – целым и невредимым.

– Молния и Тьма, – сухо ответил Кнабе.

Черт! Странное сочетание.

– Вы вводили ему блокиратор?

Пауза, смущение и апофеозом признание:

– Мы снизили дозу.

Я щелкнул зубами. Нет, здесь не только я идиот, кое-кто намного дурнее. Не станем показывать пальцем.

– Зачем? – теперь понятно, как вырвался дикий.

Причина не физическая сила, а возможность использовать магию в больших объемах. В лаборатории стояли артефакты-нейтрализаторы, маленькое излучение они гасили на раз, как в общем и среднее, и даже обычное, а вот всплеск видимо не сдержали.

– Нам были нужны чистые образцы для контрольного забора анализов, – промямлил профессор, бразильский коллега усиленно закивал.

Заигрались умники, забыли, что имеют дело не с мартышкой. Субъект пусть и потерял разум, все еще оставался довольно опасным. Это вам не обезьян приучать, у диких инициированных инстинкт убийцы развивался не хуже, чем у Воинов.

Я бросил рассеянный взгляд на Тио, скромно устроившегося в дальнем углу. Малазийский джампер оседлал невысокий стульчик и молча пялился на происходящее. Правильно, чего ему переживать. Сидит, деньги идут, не работа, а благодать. Небось уже стал самым богатым Пулау.

Ладно, это потом, сейчас надо соображать, как ловить беглеца. Или как раз и привлечь прыгуна? А то чего это там расселся? Пусть отрабатывает гонорар.

– Хорошо, будем искать вашего испытуемого, – я резко хлопнул в ладоши, концентрируя мысли на выполнении поставленной задачи. – Как понимаю, из комплекса он не выберется. Ни через шахты воздуховода, ни через канализационные стоки. Верно?

– Совершенно точно, – Кнабе понажимал сенсорные клавиши на дисплее планшета, выводя на ближайший экран комп-терминала карту-схему изолированного сегмента научного комплекса. Блокированные выходы подсвечивались красными линиями, таким же цветом шло обозначение постов охраны, находящихся за пределами закрытого периметра.

– Все понятно… – Я уже прикидывал, каким путем двинусь, проверяя отсек за отсеком, как вдруг из-за спины донесся грохот.

Народ вздрогнул, недоуменно завертелись головы в поисках источника шума. Я тоже посмотрел в указанном направлении, догадываясь, что увижу. Точнее кого.

Барсик, паршивец такой. Скучно ему, полез осматриваться. И закономерно что-то разбил, уронил на пол и вообще устроил бардак, сунув морду куда не надо.

– Ты чего там делаешь? Иди сюда, – строго позвал я.

От стайки белых халатов донесся протестующий писк, разворачиваясь, тигр умудрился задеть стойку с каким-то аппаратом, тот оказался на колесиках, проехал немного и врезался в еще более сложный агрегат непонятного предназначения.

Блин, да эта туша сейчас тут все разворотит. Его срочно надо отсюда убирать.

– Давай-давай, топай ко мне, – еще раз позвал я.

Барсик сунул морду в какую-то колбу, понюхал там что-то, громко чихнул и обиженно повернулся ко мне. В синих глазах застыл немым укором вопрос: ты куда меня привел? Где кухня?

Чертов обжора.

– Иди сюда, не буянь, – я похлопал по бедру, надеясь, что зверь поймет знак.

– Вы не могли бы удержать своего питомца? – не очень вовремя влез Кнабе. – Здесь много деликатного оборудования, требующего осторожного обращения.

Тигр рыкнул, протестуя против ограничения собственного передвижения. Неужели и впрямь понял? Или просто опять голодный?

– Мы уходим. Идем искать вашего потеряшку, – объявил я, молча стянул с груди профессора бейдж, заодно выполнявший роль ключ-карты, и махнул рукой Тио: – Ты тоже со мной.

Смуглокожий джампер с готовностью поднялся со стула, улыбаясь в тридцать два зуба. Ему, похоже, тоже осточертело ничегонеделанье, хочет размяться. Что же, сегодня ему представится такая возможность.

Оставив позади компанию ученых и больше ничего не слушая, я вышел в коридор. За мной сразу же шагнул молодой малазиец, и лишь спустя секунду выбежал Барсик, одним прыжком преодолев всю лабораторию.