Прокламация тотчас породила целую бурю расследований законности избрания Урбана VI. Важнейший вопрос был таков; действительно ли избрали Приниано кардиналы под принуждением или нет. Из актов оказывается несомненно, что римляне произвели на конклав насильственное давление и что избрание совершено было кардиналами под влиянием страха смерти. Но выбор итальянца явился, помимо того, и результатом разлада избирателей. При всем же том непринужденно утвердили они избранника, короновали и признали; оповестили весь мир о том, что избрание его было каноническое, беспрекословно отправляли торжественнейшие акты с ним и испрашивали и получали от него милости. Еще в августе на смертном одре сделал кардинал Тибальдески декларацию относительно свободно состоявшегося избрания Урбана.

Первые профессора юриспруденции своего времени, Иоанн де Линиано и Балдус Перуджийский, тогда же написали апологии в пользу Урбана, а также высказались за него некоторые университеты. Доводы кардиналов были слишком слабы, чтобы оправдать их отпадение, но недостаточно слабы, чтобы не породить сильных сомнений. Исторические условия, наконец, необходимо должны были породить раскол. Римские избирательные смуты и невыносимый нрав Урбана послужили лишь случайным к этому поводом. Авиньонское папство пустило во Франции чересчур глубоко корни для того, чтобы могло миновать бесследно, и деморализация церкви сама влекла ее к распадению. Мятеж кардиналов, являющийся (если рассматривать его вне обстоятельств эпохи) лишь противозаконным проявлением национального самомнения, вполне уясняется 70-летней ферментацией.

Вскоре после своей прокламации схизматики отправились в Фунди по приглашению графа Гонората. Они пригласили с собой трех итальянцев и каждому в отдельности подали наибольшие надежды сделаться папой. Эти трое колебались уже; они ненавидели ненавистного Урбана; сомневались в правомерности его; по крайней мере Орсини никогда не имел желания его выбирать. Они приехали, чтобы разочароваться, ибо 21 сентября схизматики в Фунди избрали папой Роберта Женевского. 31 октября был он хиротонисан под именем Климента VII. Итальянцы не приняли участия в избрании, не протестовали против оного; они не возвратились и к Урбану, но избрали нейтральное положение, требуя собор. Они отправились в замок Иакова Орсини в Талиакоццо, где кардинал этот от раскаяния и досады в августе 1379 г. скончался. Тем временем Урбан вернулся в Рим. Так как замок Ангела не находился в его власти, то он поселился сперва в S.-Maria Nuova на форуме, затем в S.-Maria in Trastevere. Положение его было ужасное. Численность и единодушие кардиналов придавали большой вес новому их выбору. Противопоставленный Урбану папа был креатурой не враждебного императора, а могущественной части самой церкви. Отпадение и итальянских кардиналов служит сильнейшим доказательством отталкивающей натуры Урбана, неспособного ни привлекать друзей, ни примирять врагов. Он очутился вскоре один. Куриалы его исчезали один за другим и спешили в Фунди. Добродетель верности и любви, даже сама покидавшая его церковь, воплощаемы были, казалось, лишь в лице некоей праведницы. Ангелом-хранителем папы являлась чудная Сиенская девственница; отталкивающая фигура неистового неаполитанца тем резче озаряла ее эфирный облик. С восхитительным красноречием увещевала она его к терпению, кротости и умеренности; задушевнейшим ее желанием была реформа церкви и крестовый поход для освобождения Иерусалима. Распря в церкви повергла ее в глубочайшую скорбь; суровый характер итальянского папы, которого признавать должна была она как патриотка, а также по чувству права, причинял ей мучительные контроверсии. Праведница убеждала его проникнуться всепрощающей любовью, без чего немыслимо справиться ему со своей задачей.

Теодорих Нимский, историк схизмы, немец, был свидетелем слез отчаяния Урбана и слышал его слишком запоздалое раскаяние. Тщетно льстил он теперь куриалам, желая их удержать. Ему пришлось пережить то, что испытал едва ли кто из пап; при нем не осталось ни одного кардинала. Он вынужден был создавать новую курию, как будто сам являлся только что вновь созданным лжепапой. В продолжение одного дня назначил он более 20 кардиналов, по большей части неаполитанцев, и нескольких римлян, двух Орсини, и Стефана и Агапита из дома Колонна, переставшего уже в течение целого ряда лет иметь членов в священной коллегии. Он возбудил процессы против схизматиков; предал отлучению их, многих епископов, антипапу, графа Фунди, префекта де Вико, предводителей бретонской компании, объявил всех их проклятыми и вне закона и равными же церковными карами грозил всем, которые будут признавать Роберта Женевского.

Раскол свершился. Два папы стояли один против другого, изрыгали друг на друга громы анафем и разжигали христианство буллами. Церковь разделилась между двумя панами, ибо скорое признание Францией отняло у понтификата Климента VII характер антипапства. За него высказались пресветлые корпорации, как Парижский университет, сотни епископов, великие государства и народы. Вскоре никто не умел сказать, который из пап истинный. Если Урбан VI имел возле себя святую профетессу, то и Климент VII мог вести с собой соратником в бой не менее дивного праведника: этим профетом его был испанский доминиканец Винчении Феррери. Сравнивая обоих пап, приходилось верующим затрудниться суждением, который из них менее хорош или менее худ. Хромой и косой кардинал женевский обладал, по крайней мере, большим красноречием, лучшей нравственностью и большими талантами, чем грубый неаполитанец Приниано. Избрание его было хорошо рассчитано политически. Он не был француз, но имел связи с Францией, был могуществен и богат, сын графа Амадея Женевского, в родстве со многими владетельными домами. Он говорил по-французски, по-немецки, по-итальянски и по-латыни. Природой созданный быть полководцем, постоянно проявлял он военные наклонности. Кровь Цезены присохла к его рукам. Могущество его было сперва незначительно, затем возросло. Бретонские наемники составляли его войско; граф де Фунди принял его под свою охрану, а богатая Франция, Неаполь и Савойя, позднее и Испания и Шотландия признали его законным папой. Наоборот, Урбана VI держалась империя и весь остальной Запад. Император высказался за него тотчас и оказал бы ему осязательную поддержку, если бы не помешала ему в этом смерть; 29 ноябри 1378 г. он скончался. Римское королевство Карл IV оставил в наследство сыну своему Венцеславу, для которого в 1376 г. откупал преемство у курфюрстов и выхлопотал от Григория XI утверждение Равно поспешил признанием нового римского короля и Урбан VI. Вместе с тем заключил он мир с Бернабо, с Флоренцией и П еруджией и тем удалил от себя величайшую опасность, причем обладание Римом, в котором противники его владели лишь замком Ангела, давало ему несомненные преимущества над Климентом VII. Замок этот должен был быть завоеван прежде всего. С самой коронации Урбана осаждали его римляне и стеснили шанцами, прорезам предварительно мост Ангела. Он был превосходно снабжен провиантом и орудиями. Провансальский его капитал беспощадно производил канонаду но городу. Впервые в истории с этой гробницы Адриана гремели пушки. Борго обращен был в пепел и умышленно разрушен. Иоанн и Райнальд Орсини, братья кардинала Иакова, Иордан Орсини дель Монте, Гонорат де Фунди, тогда же сделанный Климентом VII ректором Кампаньи и Маритимы, и префект со многих сторон осаждали город, отрезали подвоз и причиняли голод. Ему грозили все ужасы войны, как во времена Григория VII или Александра III, но схизма оказывалась благоприятной для его вольностей. В конце 1378 г. и в начале следующего правили народные власти без сенатора. Отделение могущественного Иордана де Монте, заключившего с римским народом мир, от прочих Орсини и от племянника его Гонората имело влияние на Кампанскую войну обоих пап, ибо они яростно взялись теперь за меч. Урбан нанял знаменитого капитана Альбериго де Барбиано, графа де Кунио в Романьи, основателя компании Св. Георгия, из которой вышли именитейшие кондоттиери Италии. Банда эта образована была в веронской области, имела 800 копий и состояла почти из одних итальянцев. Урбан вызвал ее в Рим для борьбы с бретонцами ультрамонтанского своего противника. При помощи наемных банд вел войну один папа против другого. И здесь схизма приняла национальный характер. Первая итальянская компания стояла на стороне итальянского папы, чужая наемная банда – на стороне чужеземного папы. Климент VII отправил свирепых бретонцев под командой графа Монжуа, родного своего непота, и капитана Бернарда де Сала против Рима на выручку замка Ангела; их встретили итальянцы под начальством Альбериго и Галеаццо Пеполи 29 апреля при Марино, где перерубили или забрали в плен бретанцев и их предводителей. Эта схватка двух пап на виду Рима составила эпоху в истории Италии; одержана была туземным оружием первая победа над иноземными компаниями вольных грабителей; Италия воспрянула из своей летаргии, и с этого дня можно было повести эру новой итальянской милиции и военного искусства. Альбериго с триумфом вступил в Рим. Признательный Урбан возвел его в рыцари и подарил знамя, на котором начертано было золотыми буквами: «Освобожденная от варваров Италия». Таким образом, среди ужасов схизмы просиял для итальянцев хотя один слабый луч света в образе благородной национальной идеи. В тот же день битвы замок Ангела сдался на капитуляцию благодаря посредничеству канцлера Иоанна Ченчи.