Совершенно иного рода была апостолическая казна. Папское казнохранилище, первоначально называвшееся vestiarium, в то время было известно столько же под именем дворца – palatium; сюда поступали доходы с церковных имений, носившие названия: dationes (по-итальянски – dazio), tribute, servitia, functiones и pensiones. Отдельных наименований такого рода поступлений существовало бесчисленное множество; был длинный реестр разного рода названий пошлин за пользование мостами, дорогами, воротами, лугами, лесами, рынками, реками, берегами, гаванями и т. д., все это является весьма характерным для государственного хозяйства того времени. Из всех церковных владений деньги собирались акционариями, а в Риме папской казне принадлежали пошлины, взимавшиеся на берегу Тибра, у городских ворот и на мостах. Но нам ничего не известно о прямых налогах в Риме, и мы положительно сомневаемся, чтобы свободные римляне платили налог с души или с земли. В интересах папской политики было также не обременять города налогами. С Другой стороны, не было недостатка в вымогательстве, существовавшем в разных формах: в виде получения приношений, сборов, десятин и того или другого установившегося обычая. Как бы ни казалась нам дикой та эпоха, она была далека от систематического высасывания народных средств, присущего позднейшим монархиям. Представление о верховной власти исчерпывалось, главным образом, ее верховными судебными функциями; все прочие повинности подданных вытекали как бы из договора (pactum), в силу которого подданные платили постольку, поскольку они пользовались тем, что принадлежало государству. Главным источником доходов церкви являлись, таким образом, патримонии; что же касается пошлин, то в папскую казну поступали только те, на которые церковь имела неоспоримое право. Затем достоянием папского фиска были штрафные деньги, суммы, поступившие по мировым сделкам (compositiones), а также выморочные имущества. Далее, право чеканить монету все еще было неотъемлемой регалией папского дворца.

Но доходы Латерана все-таки значительно уменьшились. С восстановление при Оттоне I церковного государства не были устранены последствия глубоких революционных переворотов, происходивших в папских владениях в течение более чем 70 лет. Патримонии, находившиеся в цветущем состоянии при Адриане I и Льве III, со времени упадка церковного государства подвергались постоянному опустошению. Неурядица в управлении ими была полная; самый Латеран много раз был ограблен и архив его разорен; управители (rectores) патримониев были предоставлены собственному усмотрению. Совершенно забитые колоны не могли платить никаких податей; сановные арендаторы не вносили арендной платы и отрицали лежавшие на них обязательства. Сами папы отчасти почувствовали необходимость передачи в другие руки имений и сбора с них податей. Таким образом германское ленное устройство, против которого так долго боролся Рим, стало проникать повсюду. Бесчисленное множество доменов, отчужденных хитростью или силой, обратилось в наследственное достояние; папы раздавали домены своим племянникам и членам тех партий, которым были обязаны тиарой. Нуждаясь в деньгах для какой-нибудь немедленной уплаты, папы ради получения их уступали то или другое прекрасное имение и затем, чтобы сохранить за папской казной право собственности на такое уступленное имение, взимали за него до смешного ничтожную арендную плату. Еще больший ущерб нанесен был владениям Св. Петра венграми и сарацинами. Большинство доменов было разорено, и папы были вынуждены передать целые области во власть епископов и баронов.

Права иммунитета стали распространяться также и на римскую область. Существовавшие издревле регалии все чаще и чаще передавались епископам и аббатам, которые так же, как и знать, вступали в обладание городами. Мы уже видели, что это было сделано по отношению к Субиако и Порто; но еще поразительнее то, что Григорием V были уступлены архиепископу равеннскому на вечные времена графства Комахио и Цезена и даже Равенна и ее область, с правом взимать все установленные пошлины и чеканить монету, а Оттон III присоединил к этому еще права подесты, т. е. юрисдикцию. Так папы отказывались от достояния, которое они долгое время оберегали. В свою очередь, аббаты и епископы передавали свои имения могущественным владетельным лицам, становившимся их вассалами, или milites; таким образом предупреждалась опасность в случае нападения на уступленные имения сарацин или каких-нибудь других врагов. Города раздавались с той целью, чтобы они были укреплены, а разоренные области – для заселения их колонами; так возникло в римской Кампаньи в X веке много крепостей и башен. Хотя все подобные договоры по природе своей все еще были сдачей на откуп, но проникавшая всюду феодальная система скоро изменила их характер, и уже в 977 г. мы находим договор феодального свойства. Иоанн, аббат монастыря Св. Андрея в Сельци, около Веллетри, уступил знаменитому Кресцентию de Theodora Castrum vetus с тем условием, чтобы он «объявлял войну и заключал мир по приказу папы и аббатов монастыря». Этот договор замечателен также в своих подробностях. Монастырь сохранял за собою права занимать один из входов в замок своим гарнизоном, посылать в уступленную местность своих консулов (судей) и виконтов (правителей) для охранения монастырских прав, взыскивать подати и решать судебные дела по гражданским вопросам; Кресцентию были переданы уголовный суд и начальство над войском. Подать уплачивалась натурой; между прочим, монастырь получал четвертую часть виноградного сбора и в день Св. Андрея два факела и половину секстария оливкового масла. Хотя этот договор был все-таки еще сдачей в аренду третьего разряда, тем не менее обязательство нести воинскую повинность, включенное в договор, придавало последнему феодальный характер. Этот акт – первый из известных нам римских документов такого рода; подобный же акт, относящийся к 1000 году, свидетельствует, что система бенефиций была уже признана римской церковью.

В названном году Сильвестр II уступил город и графство Террачину лангобарду Дауферию и его потомству с условием нести воинскую службу, что и составляло именно существенную черту ленно-вассальных отношений. Во всем этом сказалось влияние партийных раздоров и хищнических набегов сарацин. Первоначальное управление доменами через иподиаконов сменилось системой частных аренд, а эта система сама собой перешла в ленное обладание, и с середины X века обширный патримоний Св. Петра был повсюду занят вассалами (milites), ревностно старавшимися превратить в наследственную собственность то, что ими было получено только во временное обладание.

Теперь мы вернемся к изложению событий. Еще до наступления лета Оттон покинул Рим и направился в Верхнюю Италию. В ноябре он оказывается уже снова в Риме, присутствует здесь на соборе и затем идет в Южную Италию. Мученическая смерть Адальберта поразила пылкое воображение Оттона, а беседы с равеннскими монахами и увещания св. Нила встревожили его совесть. Терзаемый воспоминаниями о жестокой казни, которой были подвергнуты римские мятежники, Оттон решил идти паломником к святыням Южной Италии. Отправляясь в это путешествие, Оттон вышел из Рима, по словам некоторых летописцев, босым. Если это обстоятельство верно, оно могло послужить основанием к утверждению, что императора преследовала мысль о том, что он нарушил клятву, данную им Кресцентию. Правда, в то суеверное время зрелище такого унижения было обычным; тем не менее оно по необходимости должно было поколебать общее уважение к императору, который подверг себя этому унижению.

Но Оттона призывали на юг еще и иные серьезные обстоятельства. Здесь он восстановил вассальные отношения к себе князей лангобардских: Капуя, Беневент, Слерно и даже Неаполь принесли ему присягу. Пребывание его в Кампаньи, где он, полный благоговения, посетил Монте-Касино, было неожиданно сокращено важным событием: было получено известие, что в Риме умер Григорий V. По-видимому, смерть постигла этого первого германского папу в начале февраля, и положение в том, что он умер от яда, было весьма правдоподобно.