Если мы примем во внимание, что правление Альберика продолжалось 22 года, в течение которых сменились 4 папы, что оно способно было противостоять серьезным притязаниям церкви, внутренним раздорам, создаваемым привыкшими к безначалию знатью и народом, постоянным нападением могущественных внешних врагов, что, наконец, государственная власть Альберика по смерти его перешла к его юному сыну, мы должны будем отвести этому «сенатору» одно из самых почетных мест среди всех римских граждан Средних веков. С именем Альберика неразрывно связана слава Италии той эпохи; он был истинным мужем, достоин был быть римлянином и вполне заслужил у своего времени титул Великого, который, по-видимому, был дан ему его потомками, гордившимися своим происхождением от такого предка. Род Альберика не угас с ним и его сыном Октавианом, но размножился многими ветвями и в XI веке во второй раз приобрел власть над Римом в лице графов Тускуланских.

По смерти Альберика его юный сын от Альды Октавиан беспрекословно был признан государем и сенатором всех римлян. Таким образом Октавиан унаследовал светскую власть в той форме, в какой она была установлена его отцом. До нас не дошли римские монеты времени Октавиана, но, несомненно, что он также чеканил ее со своим именем и титулом. Октавиану едва ли было 16 лет, когда он стал властителем Рима. Движимый гордостью и честолюбием, Альберик дал своему сыну имя Октавиана, тая, может быть, смелую надежду, что в его род с этим именем перейдет и императорский сан. Но Альберик заблуждался в этом отношении: папские притязания уже при Агапите стали получать больше поддержки, а извне грозила германская сила. Альберик назначил сам своему сыну папскую тиару, желая вернуть ей светскую власть, и таким образом направил историю Рима по старому руслу.

Осенью в 955 г. Агапит II умер, и юный государь римлян стал папой. Кроме летописца сорактского, ни один из историков не упоминает о том, что Октавиан получил какое-нибудь духовное образование, и мы также не знаем, был ли он облечен каким-либо духовным саном до того, как занял престол Петра. Ставши папой, Октавиан сменил свое императорское имя на имя Иоанна XII. С той поры перемена прежнего имени при возведении в сан папы стала правилом. С соединением в лице наследника Альберика и светской, и духовной власти вся революция 932 г. сводилась лишь к тому, что на престоле Петра оказался член господствовавшей знатной фамилии, которая надеялась сделать этот престол своим наследственным достоянием. Но склонность Иоанна быть светским властителем значительно превышала готовность его нести духовные обязанности, и две природы в нем, одна Октавиана, другая Иоанна XII, вели неравную борьбу. Заняв место еще несозревшим юношей, – место, которое давало ему право на всемирный почет, – Иоанн XII утратил всякую рассудительность и отдался самой распущенной чувственности. Его латеранский дворец обратился в место веселья и гарем; знатное римское юношество стало его излюбленным обществом. Некогда Калигула возвел в сан сенатора свою лошадь; папа Иоанн XII совершил посвящение в диаконы в конюшне, вернувшись вероятно, пьяным с пиршества, на котором с языческим юмором воздавал хвалу древним богам.

Состояние Рима в первые годы понтификата Иоанна XII известно нам лишь в неясных чертах. Неразумный юноша не следовал осторожной политике своего отца и, будучи государем и вместе папой, решил пуститься в большие затеи и распространить свою власть далеко на юг. Собрав под своим знаменем римлян, тосканцев и сполетинцев, Иоанн двинулся походом против Пандульфа Беневентского и Ландульфа II Капуанского, но, напуганный движением на помощь им Гизульфа Салернского, принужден был вернуться обратно и заключил с последним мир в Террачине. Папское величие дразнило воображение Иоанна; но, унаследовав от своего отца некоторую смелость, он не имел его мудрости. Ему хотелось и как папе казалось должным приложить старания к тому, чтобы восстановить церковное государство во всем его объеме. Ради возвращения экзархата Иоанн неосторожно выступил во главе германской партии против Беренгара; между тем его собственной власти в Риме грозила опасность, так как римляне уже не чувствовали над собой сильной руки Альберика. Политику отца, в которой прочность власти достигалась ограничением ее известными пределами, Иоанн как папа продолжать не мог; таким образом строй, созданный Альбериком, рушился, и Иоанн XII увидел себя наконец вынужденным ради сохранения своих светских владений призвать короля Оттона. Как Октавиан, сын Альберика, еще мог бы быть силен в Риме, но как Иоанн XII он внушал к себе ненависть и был слаб. Мы видим здесь, какое особенное влияние имело на положение пап сочетание в них сана короля и сана священника.

В это время Беренгар и Адальберт, воспользовавшись тем, что король Оттон был занят в далекой Германии борьбой со своими восставшими детьми и с венграми, решили подчинить своей власти непокорных графов и епископов Ломбардии. Враги этих государей, принадлежавшие к германской партии, и в особенности злостный Лиутпранд, которому Беренгар нанес какое-то оскорбление, изображают их в сам ых мрачных красках. Жену Беренгара Виллу ненавидели за ее корыстность; однако все, что делали оба короля с целью упрочить свою власть, ничем не отличалось от того, что позволяли себе делать их предшественники и позднее сами немецкие короли. После внезапной смерти Лиудольфа, которого его отец Оттон отправил в Италию, чтобы обуздать Беренгара, последнему, казалось, уже нечего было опасаться, и он стал угрожать Эмилии и Романьи. Чтобы защищать эти патримонии, Иоанн XII был слишком слаб. И вот сын того самого Альберика, который некогда отказал Оттону в доступе в Рим, в 960 г. призвал германского короля в Рим. К послам Иоанна присоединились послы многих графов и епископов Италии; в их числе был Вальберт, архиепископ Милана, отправившийся лично к Оттону. То же самое сделал Отберт, родоначальник фамилии Эсте.

Германский король последовал приглашению Италии, сулившей ему желанную императорскую корону, и повторил подвиг, совершенный раньше смелым Арнульфом. Обеспечив сначала в Вормсе своему юному сыну как наследнику германский престол, Оттон с огромным войском спустился с Альп через Триент, отпраздновав в Павии Рождество 961 г., предоставив пока итальянским королям, покинутым ломбардцами, сидеть в своих замках, и затем, выслав вперед Гаттона Фульдского, направился к Вечному городу. 31 января 962 г. король дошел до Рима и расположился лагерем на Нероновом поле. Появление Оттона было обусловлено договором с папой: король принимал на себя обязательство охранять церковь и восстановить ее, сам же приобретал с некоторым ограничением права имперской власти Каролингов. «Если Богу будет угодно, чтоб я пришел в Рим (так гласила клятва Оттона), я по мере моих сил буду содействовать возвышению церкви и твоему, ее верхновный глава; моего согласия и ведома тебе не будет наносим ни в чем ущерб, ни тебе самому, ни твоему сану; в Риме, во всем, что касается тебя или римлян, я не буду творить суд и принимать какое-либо решение без твоего согласия. Все то, что принадлежит св. Петру и окажется в моей власти, я возвращу тебе. И тот, кому придется мне передать королевство Италии, должен принести клятву, что он по мере своих сил будет тебе помощником в защите церковного государства».

Таким образом Оттон действовал с крайней осмотрительностью; не следует забывать, что он имел дело с римлянами, которые за время Альберика свыклись с национальным управлением, вышеприведенная клятва, в которой Оттон как император отказывался от неограниченного права судебной инициативы, была выражением договора, не имевшего значения имперской конституции, которую еще надлежало установить.