С течением времени уже достаточно было одной искры, чтобы вызвать взрыв нам гражданской революции, связанной, может быть, тайными, но неизвестными нам нитями с положением дел в Северной Италии. В 1143 г. в Риме была сделана попытка объединения некоторых классов, которое в Милане, Пизе, Генуе и других городах тогда уже было достигнуто. Менее знатные люди, движимые завистью к «консулам», соединились с классом горожан, и новая община, овладев Капитолием, провозгласила себя настоящим сенатом, объявила войну наиболее могущественным лицам из знати и изгнала тех из них, которые не пожелали примкнуть к этой общине. Тогда капитаны и в их числе так же те, которые принадлежали к имперской партии, немедленно встали под знамя папы, и таким образом Рим разделился на два враждебных лагеря: одна сторона боролась за старый государственный порядок, за власть аристократии в лице консулов, другая – за новый порядок, за власть народной общины в лице сената на Капитолии.

Возникновение класса независимых граждан было настолько важным событием, что оно может быть отмечено как начало новой эпохи в существовании Рима, и историку, спокойно созерцающему ход событий, то, что происходило тогда на развалинах Капитолия, уже ставшего к тому времени легендарным, не могло не казаться изумительным. Бурно водворившись на этих развалинах, дикий и невежественный народ провозгласил своих вождей сенаторами. Эти новые люди не знали ничего о речах Цицерона, Гортензия, Катона и Юлия Цезаря; но так же, как плебеи древних времен, люди эти вступили в борьбу с семьями надменных патрициев, происхождение которых было частью вполне варварское, частью смешанное, лишили римского первосвященника его светской короны, потребовали у германского императора, чтоб он признал свои полномочия полученными от римского народа, и продолжали утверждать, что Золотой Рим, в котором от древних храмов оставались одни только развалины, все так же, как и прежде, есть властитель всего земного мира.

Мы находим, что будет вполне интересно уделить внимание трагическим развалинам Капитолия и дать беглый обзор всего того, что сталось в смутное время Средних веков с этим достойным почитания средоточием древней Римской империи. В течение, однако, более чем 500 лет непроницаемый мрак ночи окутывает эту местность, наиболее величественную из всех известных в истории. Со времени Кассиодора никто из писателей не говорит о Капитолии. Беглое упоминание о нем встречается только у Анонима Эйнзидельнского; в преданиях и легендах мы так же находим только спутанные указания. Затем мы узнаем, что в X веке среди развалин неизвестных храмов уже был монастырь Девы Марии in Capitolio. Из всего множества зданий, которые существовали на Капитолии, ни одно не было обращено в городское укрепление; древняя крепость (arx) на Тарпейской скале никогда не упоминается наряду с Septizonium и замком Св. Ангела как укрепленное место в городе. Просторных дорог с большим движением по ним в Капитолии уже более не существовало, ибо этот округ и в особенности древний Форум были совершенно покинуты; население размещалось все книзу, ближе к Марсову полю и по соседству с Тибром, важным так же в стратегическом отношении. Лишь благодаря сохранившемуся преданию о том, чем некогда был Капитолий, он снова приобрел историческое значение и еще раз сосредоточил в себе политическую деятельность города, когда пробудился дух гражданской независимости. В XI веке Капитолий уже был центром всех чисто городских дел. Во времена Оттона III и знатных патрициев святыня Римской империи воскресла в воспоминаниях римлян; оживленные собрания знати и народа происходили на развалинах Капитолия, заступивших таким образом место Tria Fata. Затем во времена Бенцо, Григория VII и Геласия II римляне призывались все в тот же Капитолий, когда предстояли бурные выборы префектов, когда необходимо было получить согласие народа на избрание Каликста II или требовалось призвать римлян к оружию. Возможно, что свое помещение префект города имел так же на Капитолии, так как префект, назначенный Генрихом IV и удаливший Виктора III из Рима именно здесь. Далее, судебное разбирательство производилось тоже во дворце, находившемся на Капитолии, почему и судебные акты помечались такой формулой: actum civitate Romana apud Capitolium. Самое живое воображение не в силах воспроизвести все мрачное величие развалин Капитолия. Сидя на опрокинутых колоннах храма Юпитера или под сводами государственного архива, среди разбитых статуй' и досок с надписями, капитолийский монах, хищный консул, невежественный сенатор могли при виде этих развалин чувствовать изумление и погружаться в размышления об изменчивости судьбы, Картина видимого повсюду разрушения должна была напомнить зрителю стих Вергилия Капитолии:

Теперь золотой, а некогда покрытый дикой колючей зарослью.

Но этот стих уже следовало заменить другим, противоположным, так как Капитолий снова принял свой первоначальный вид:

Некогда золотой, а теперь покрытый развалинами и дикой зарослью.

Большинство римлян того времени, однако, знали о Вергилии только то, что он обладал волшебным даром, бежал из Рима в Неаполь и оставил обоим городам произведения своего магического искусства. Сенаторы, приходившие на развалины Капитолия в высоких митрах и парчовых мантиях, имели разве только смутное представление о том, что некогда именно здесь объявлялись государственными людьми законы, произносились ораторами речи, торжественно праздновались победы над народами и решались судьбы мира. Нет насмешки ужаснее той, которую пережил Рим, когда его Капитолий был отдан в собственность монахов, которые, поселившись на нем, принялись разводить капусту и с пением молитв и псалмов стали бичевать себя розгами. Капитолийский холм был пожалован Анаклетом II аббату S.-Maria in Aracoeli; булла папы освещает до некоторой степени этот лабиринт пещер, келий, дворов и садов, домов и лачуг, разрушенных стен, каменных глыб и колонн.

Древний Clivus по-прежнему служил дорогой вверх на Капитолий; но и со стороны Марсова поля были так же дороги к церкви S. – Maria in Aracoeli и на площадь Капитолия. Пострадав еще более во время осад при Генрихе IV, Гюискаре и Пасхалии II, развалины Капитолия оставались в полнейшем запустении. Так же, как на Палатине, местность все более зарастала здесь садами, и среди мраморных глыб паслись стада коз; поэтому часть Капитолия получила тривиальное название «Козлиной горы» (monte Caprino), подобно тому, как форум стал называться «выгоном» (campo Vaccino). На площади были, однако, поставлены балаганы для товаров, и римляне уже давно устраивали здесь свои базары. Кроме монахов церкви S.-Marii in Aracoeli, священников церкви Св. Сергия и Св. Вакха и затем обитателей замка Корси, здесь жило очень немного народа; тем не менее древние дороги, опоясывавшие холм, еще сохранились, а именно: clivus Argentarius (Salita di Marforio), vicus Jugarius, далее Cannapara и forum Olitorium, нынешняя piazza Montanara; затем всю гору мраморных обломков окружали церкви и часовни, воздвигнутые на развалинах. В настоящее время не существует никаких следов тех храмов и портиков, которые находились на вершине Капитолия; на Clivus уцелело только несколько развалин храмов Сатурна и Веспасиана, фундамент Concordiae, своды архива, вполне сохранившиеся, комнаты Schola Xantha, остатки ораторской трибуны и верстового столба и наконец арка Септимия Севера, устоявшая против разрушительного действия времени. В XII веке все эти и другие памятники еще производили впечатление покинутого акрополя, на развалинах которого, величественно возвышаясь над Римом, стоял целый лес полуразрушенных колонн. В описании Капитолия, которое дают Mirabilia, мы видим его как бы при свете угасающей зари; других же сведений, принадлежащих тому времени, мы не имеем. Мы приводим это интересное описание: