Сам город, однако, представлял в XII веке картину невообразимого хаотического разорения и одичания. После пожара, бывшего при вторжении норманнов, холмы все более пустели и покрывались пышной южной растительностью; бывшие городские кварталы превращались в поля, а низменности – в болота, в которых свирепствовала лихорадка. Население перемещалось к Тибру и Марсову полю у подошвы Капитолия, достигшего своей прежней независимости. Здесь размещаясь в лабиринте улиц, среди груд развалин мраморных храмов и памятников ютился невежественный римский народ, немногочисленный, но достаточно сильный, чтоб изгнать из города пап и заставить императоров отступить от древних стен Аврелиана.

С прекращением борьбы за инвеституру для Рима явилась возможность мало-помалу выйти из своего бедственного положения. Но римские граждане не обладали никакими денежными средствами, а папам приходилось заботиться о восстановлении церквей, необходимых для совершения религиозного культа. В то время, как в большей части итальянских республик возводились великолепные соборы нового стиля, римское строительное искусство довольствовалось реставрацией и отделкой лишь того, что сохранилось в таком изобилии от прошлых времен.

Насколько чувство прекрасного уже было сильнее вначале XII века, мы можем судить по церкви S.-Maria in Cosmedin, находившейся в районе Scola Greca. Эта небольшая по своим размерам сокровищница средневекового искусства была реставрирована при Каликсте II и отделана его комерарием Альфаном. В ней доныне сохранилось немало памятников, принадлежащих тому времени, – создании наивной скульптуры, превосходно воспроизводящих эпоху, когда среди господства сурового варварства впервые в шаловливых и робких чертах стал выступать пленительный, детский облик музы. При виде пестрой мозаики каменного пола, отделанных мрамором изящных амвонов, дверных косяков, украшенного мозаикой епископского кресла в абсиде и многого другого, что появилось в дни Альфана, зрителем чувствуется дыхание того времени.

Мы уже говорили выше о работах, произведенных Каликстом II в базилике Св. Петра и в Латеране, где, по приказанию этого папы, победы, одержанные церковью, были изображены в картинах. С некоторыми перерывами преемники Каликста продолжали следовать его примеру; в этом отношении особенно выделился Иннокентий II. Церковь S.-Maria in Trastevere является настоящим памятником его понтификата. Эта древняя базилика, до сих пор одна из самых интересных в Риме была по смерти Анаклета перестроена Иннокентием II заново. Сам Иннокентий был транстеверинец по происхождению, и его фамильный дворец с башнями находился в районе прихода этой церкви. Закончить вполне перестройку ее Иннокентию II не удалось, и это было сделано уже Иннокентием III. Тем не менее церковь S.-Maria in Trastevere, несмотря так же на многие переделки, которые были сделаны в ней впоследствии, остается в сущности сооружением Иннокентия II. С ее 24 колоннами из темного гранита, увенчанными классической капителью языческих времен, с античными потолочными балками над этими колоннами, с полом древней настилки, с дарохранилищем на порфировых колоннах и затем мозаикой, эта базилика преисполнена до настоящего времени того древнехристианского духа, который был присущ средневековому Риму. Мозаика абсиды и арки, хотя и реставрирована, принадлежит большей частью тому же времени. Признать ее вполне варварской нельзя ни в каком случае; напротив, наряду с соблюдением традиций в изображенных фигурах уже замечается больше выразительности. В особенности обращают на себя внимание изображения Спасителя и Девы Марии, сделанные в торжественном и достаточно воздушном стиле. Другие изображения относятся к позднейшему времени, за исключением большой мозаики, находящейся в наружной нише базилики и изображающей Богоматерь и десять дев; эта мозаика принадлежит середине XII века и свидетельствует, что искусство снова стало делать успехи. Возможно, что это была работа мастеров из Монте-Касино.

Когда Дезидерий строил свою прекрасную монастырскую церковь, он брал из Рима только материал, но не призывал римских мастеров. В летописи Монте-Касино ясно сказано, что мозаисты были приглашены из Византии и что Дезидерий учредил тогда в своем монастыре школу мозаики, дабы это искусство не было окончательно, забыто в Италии, где будто бы им не занимались уже в течение 500 лет. Но мозаичные работы в действительности не прекращались в Италии, и это утверждение летописца есть не больше, как преувеличение. Можно предполагать только с некоторой вероятностью, что школа мозаики в Монте-Касино имела большое значение для Рима и что в периоды сближения пап с королями Сицилии, строившими великолепные соборы, художники из Палермо так же работали в Риме. Стенная живопись и мозаика не переставали находить приложение в Риме. В церкви S.-Quattro Coronati, возобновленной Пасхалием II, находятся замечательные фрески в капелле Св. Сильвестра in Porticu, принадлежавшей братству скульпторов и каменотесов. В базилике Св. Климента, реставрированной Пасхалием II, который первоначально был кардиналом этой церкви, найдены были в 1862 г., при раскопках нижней церкви, фрески, принадлежащие, по-видимому, так же XI или XII веку.

Живописцы, служившие церкви своим искусством, в то время, по-видимому, уже пользовались и благосостоянием, и почетом; так, в 1148 г. какой-то живописец Бентивенга был даже сенатором. В средине XII века получают известность фамилии некоторых римских художников, прославившихся своими скульптурными рабочий как в самом Риме, так и за его пределами. В 1148 г. четыре сына одного художника Павла – Иоанн, Петр, Анджело и Сассо – соорудили дарохранилище в церкви S.-Lorenzo за стенами и ими же были произведены другие подобные работы. В это же время пользовалась известностью в Риме семья художников, главой который был римлянин Ranucius: ими были исполнены мозаичные работы в церкви S.-Maria di Castello in Corneto. Затем, около 1180 г., появляются на сцену Космата, семья знаменитых художников, прославившихся в XII веке. Таковы были первые шаги новейшей скульптуры, началом для которой послужило так называемое Opus Alexandrinum, т. е. та мозаичная отделка церквей, при которой употреблялись в дело кусочки цветного мрамора. Эти скульптурные работы сводились к архитектурным украшениям и изготовлялись каменотесами. Подобными изделиями в то время украшались гробницы, трибуны или аммоны, мраморные канделябры для пасхальных свечей и дарохранилища. Образцы изделий такого стиля существуют в Риме доныне в церквях Св. Климента, S.-Maria in Cosmedin, S.-Marco, S.-Croce in Gerusalemme и S.-Lorenzo за стенами. На Латеранской площади, что подтверждает так же в своем описании Веньямин Тудельский, стояла древняя конная статуя

Марка Аврелия. По приказанию Климента III перед ней был устроен фонтан, и это послужило поводом к ошибочному утверждению, будто Климент приказал отлить из бронзы конную статую и поставить ее в Латеране. Каким образом при том низком уровне, на котором стояло в Риме тогда искусство, могла бы быть вы выполнена подобная работа из бронзы?

Таковы были на заре возрождавшегося искусства первые его представители, гордо называвшие себя мастерами мраморных изделий (marmorarii) и учеными римскими мастерами (doctissimi magistri Romani). Помещаясь в своих уединенных мастерских, они, среди шума и бедствий междоусобных войн, выполняли с чувством благочестия те заказы, которые им давала церковь. Их искусство переходило от отца к сыну и внуку и постепенно развивалось, создавая школы. С половины XII века эти римские мастера стали получать все более и более заказов, так как почти все папы без исключения уже заботились о реставрации и украшении церквей.