Дни, которые несчастный старик прожил в Ватикане, были выше всякой меры ужасны. Скорбь о совершенном над ним насилии, чувство бессилия, недоверие, страх, мщение, одиночество и отсутствие друзей волновали его страдающую душу. В эти мрачные часы перед его возбужденным духом являлась тень заключенного в башне Фумоне. Было естественно, что такой высокомерный человек, испытывая потрясающую реакцию против состояния, в котором он находился, мог выйти из себя и впасть в безумие. Рассказывали, что он заперся в своей комнате, отказывался от пищи, впал в неистовство, бился головой об стену и наконец был найден мертвым на своей постели. Враги Бонифация VIII находили удовольствие расписывать его конец самыми яркими красками, а умеренные противники видели в его случае Божье наказание за гордость сильного. Папский историк, бывший в Риме во время смерти Бонифация, говорит: «На 35-й день после его плена он умер; ум его был потрясен; он думал, что всякий входящий к нему пришел его арестовать». Эти простые слова заключают в себе более правильную оценку действительности, чем драматические картины других рассказчиков. Бонифаций VIII умер 86 лет от роду 11 октября 1303 г. и был похоронен в ватиканском склепе – капелле, которую он сам для себя выстроил.

Немногие папы имели так много врагов и так мало друзей; редко о ком-нибудь другом современники и потомство говорили с таким ожесточением. Если суждения о нем и были окрашены партийной страстностью, то все же в общих чертах мнение о нем твердо установилось: Бонифаций VIII был очень даровитый человек с деспотическим характером. Он не имел ни одной действительно духовной добродетели; это была личность вспыльчивая, склонная к насилию, вероломная, бессовестная, неумолимая, жадная до пышности и мирских сокровищ, полная честолюбия и земного властолюбия. Уже его современники называли его великодушным грешником, и лучше нельзя было его охарактеризовать. Дух времени был причиной его падения, как и падения Фридриха II. Он стремился к цели, которая стала уже фантастической; он был последним папой, столь же смело высказавшим идею миродержавной иерархии, как Григорий VII и Иннокентий III. Но Бонифаций VIII был лишь несчастным воспоминанием этих пап: он никогда не совершил ничего великого, и высокий полет его стремлений вместо удивления возбуждает лишь ироничную улыбку. Он не мог удержать папство на его высоте. Сцена в Ананьи, столь маловеличественная по сравнению с предыдущими сценами борьбы церкви против империи, была таким же полем битвы в истории пап, какими были Беневент или Тальякоццо в истории империи, где с незначительными средствами и в ограниченных условиях получен был результат долгих исторических процессов. Могила Бонифация VIII – надгробный памятник средневекового папства, вместе с ним похороненного силами времени. Ее и теперь еще можно видеть в гротах Ватикана, где каменное изображение этого папы лежит на саркофаге, с двухкоронной тиарой на голове, с лицом строгим и красивым и с его царственным выражением.

Кардиналы, стоявшие у гроба Бонифация VIII, хотя и ненавидели его при жизни, были потрясены и погружены в размышление о падении папского могущества, представителем которого был для них умерший. Город был вооружен. Друзья дома Колонна снова вызывающе смотрели на Орсини, и отношения партий сразу изменились. Через Порта Маджиоре входили неаполитанцы, так как Карл II, вызванный последними событиями, прибыл вместе со своими сыновьями, Робертом и Филиппом, и с войском как раз в день смерти Бонифация. Даже Фридрих Сицилийский послал корабли в Остио, как только услышал о бедственном положении папы. Король неаполитанский хотел управлять будущими выборами; между тем кардиналы собрались в соборе Св. Петра и без всякой борьбы уже 22 октября избрали папой умеренного человека, кардинала-епископа Остии. 1 ноября он вступил на папский престол.

Короткое правление Бенедикта XI возбуждает к себе глубокое сочувствие, так как оно служило переходом к Авиньонскому периоду. Он сам, как человек примирительного направления, мог бы занять рядом с Бонифацием VIII такое же прекрасное положение, какое имел Григорий X, поставленный рядом с Климентом IV, если бы его кротость была выражением спокойной силы, а не трусливой слабости. Николай Боккасини, сын нотариуса в Тревизо, был в молодости учителем в доме одного венецианского патриция, потом сделался доминиканцем и своими знаниями и добродетелями возвысился в церкви. Сам Бонифаций VIII сделал его кардиналом, и мы видели, что в Ананьи он, верный своему долгу, оставался до конца со своим благодетелем, когда другие кардиналы его покинули. Что должен был делать новый папа в тогдашнем отчаянном положении? Следовало ли ему взять оружие из холодной руки его предшественника, чтобы направить его снова против победившего врага? Народы, как доказывали Сицилия и Франция, уже презирали духовный меч; громы Латерана уже потеряли силу. Нападение в Ананьи и слабое движение, вызванное им в Италии, сделало очевидным одну вызывавшую тревогу истину, что прежние гвельфские основания папской власти устарели и не имели уже поддержки в итальянском народе. Папство, которое смогло разрушить силу империи, стало чуждым для Италии и очутилось как бы в воздухе. Беспомощное одиночество Бенедикта XI в эти дни разочарования действительно должно было быть ужасным.

Относительно французского короля он видел себя без союзников и безоружным Немецкая империя не имела ни силы, ни еще менее желания силой оружия восстанавливать ослабевшее папство. В первый раз целая нация в лице всех своих сословий восстала против требований папы, и это ее сопротивление было непобедимо. Бенедикт XI не мог сделать ничего другого, как только быстро отступить; он, а не Бонифаций VIII признал, что папство побеждено светской властью. Оно капитулировало, как осажденная крепость. Это изменение условий времени поразительно как зрелище всякого истинного величия, погибающего само в себе. Конечно, Бенедикт должен был что-нибудь сделать для наказания нанесенного церкви оскорбления, но он выполнил это без энергии и медленно. 6 ноября он начал процесс против похитителей церковного имущества в Ананьи и потребовал возвращения похищенного. Неизвестно, имело ли это требование какой-нибудь успех. Представители дома Колонна, из которых многие уже с торжеством возвратились в Рим, требовали вознаграждения за несправедливость, причиненную им Бонифацием; 23 декабря папа объявил о снятии отлучения с них всех, кроме Шиарры, восстановил их во владении фамильными имениями и отдал им назад Палестрину, запретив, впрочем, вновь выстраивать город без его позволения. Кардиналы Иаков и Петр, возвратившиеся из своих убежищ возле Перуджии и в Падуе, где они скрывались, добивались возвращения им их звания, и когда папа отказал им в этом, то обратились снова к защите французского короля.

Сам Филипп без труда достиг отмены распоряжений Бонифация VIII, так как Бенедикт был даже принужден пойти в этом ему навстречу. Король, отрицавший свое участие в преступлении, бывшем в Ананьи, предъявлял требования победителя к побежденным. Вместо продолжения папой процесса против него Филипп грозил продолжать его против мертвого Бонифация. Голос Франции требовал собора и осуждения всех действий бывшего папы, и Бенедикт предупредил явное поражение тем, что, не дожидаясь послания Филиппа, отменил все постановления Бонифация, направленные против Франции и королевского дома. Буллы от 13 мая 1304 г., которыми он отменил акты своего предшественника, чтобы снова примирить Францию с церковью, были смертными приговорами для всей политики папства. Они обозначают собой возвращение его назад от миродержавного положения и представляют поворотный пункт в его истории. Странная судьба как будто мстила Бонифацию VIII за Целестина V; также как и последний, он умер пленником, и его преемник уничтожил его декреты, также как были уничтожены акты Целестина.