Мы оставим теперь эти интересные легенды, придающие такой яркий колорит тому веку, когда люди верили в чудеса и у нас, немцев, наступал расцвет рыцарской поэзии, и закончим наше изложение Mirabilia сообщениями другого путешественника, посетившего Рим до 1173 г. и оставившего краткое описание города. Такое дополнение к римским Mirabilia было сделано испанским евреем Веньямином Тудельским, который, являясь как бы предтечей Иоанна Мандевилля, составил описание своего путешествия в Индию, изложенное отчасти фантастически, в духе того времени, и написанное на еврейском языке.

Ученый раввин описывает Рим исключительно с точки зрения еврея, конечно сосредоточивая все свое внимание на отношении всемирного города к Израилю и на падение Иерусалима в правление Веспасиана и Тита. Мы приводим здесь это описание, так как за весь тот период Средних веков это – единственный, дошедший до нас рассказ путешественника, посетившего Ним.

«Рим, – пишет Веньямин, – состоит из двух частей; их разделяет река Тибр таким образом, что, стоя в какой-либо одной части, можно видеть другую. В первой части находится самый большой храм; по-римски он называется S.-Petris; здесь же стоит дворец великого Юлия Цезаря со множеством зданий и сооружений, совершенно непохожих на все другие здания, существующие на свете. Город, местами представляющий одни развалины, местами обитаемый, имеет в окружности 24 мили. В нем 80 дворцов, 80 царей; начиная с Тарквиния и до Пипина, отца Карла, отнявшего у измаильтян Испанию и покорившего ее под свою власть, все эти цари назывались императорами. На окраине Рима стоит дворец Тита, которого 300 сенаторов отказались встретить, так как он не исполнил их веления; овладел Иерусалимом не в 2-летний срок, а лишь после третьего года. Далее можно видеть еще дворец Веспасиана, могущественное и прочное сооружение, напоминающее храм. Затем дворец царя Галбина, имеющий, соответственно числу дней в году, 360 зал и занимающий по окружности 3 мили. В этом дворце в Одну из междоусобных войн было убито свыше 10 000 идумеян; их кости висят там доныне. Желая, чтобы последующие поколения навсегда сохранили память о древней воине, государь этот приказал изобразить ее во всех подробностях с помощью скульптуры; высеченные из мрамора, изображения эти воспроизводят ряд битв и их участников на конях, с оружием в руках. Далее, там находится подземная пещера, в которой восседают на тронах царь и царица, и имеется около сотни статуй, изображающих всех римских царей включительно до наших дней. В церкви Св. Стефана, у его изображения в святилище, стоят две бронзовые колонны, сооруженная царем Соломоном, почивающим в мире. На каждой колонне есть надпись: Соломон, сын Давида. Живущие здесь евреи сообщили мне, что каждый год 9 июля из этих колонн как бы сочится вода. Здесь же находится пещера, в которую были положены Титом, сыном Веспасиана, священные сосуды, взятые из храма в Иерусалиме. Существует еще другая пещера в горе близ реки Тибра; в ней покоятся десять праведников (да будет благословенна их память!), убитых в правление тиранова. Далее перед Латеранском храмом стоит статуя, изображающая Самсона с каменным глобусом в руке; затем статуя Авессалома, сына Давида, и царя Константина, который построил город Константину и назвал его Константинополем. Статуя этого царя, изображенного сидящим на лошади, сделана из бронзы, но раньше вся она была позолоченной». Таким образом, Веньямин удостоверяет, что конная статуя Марка Аврелия, которая в народе была известна под именем Caballus Constantini, стояла в Латеране. Дух Mirabilia ясно сказался так же и в описании Веньямина. Образ раввина, странствующего его по незнакомому для него городу в сопровождении своих единоверцев из Транстеверина и внимающего их рассказам о чудесах этого города, полон живого интереса. Римское гетто имело так же свою археологию; основанием для нее послужили те факты их истории Рима, частью вымышленные, частью действительные, которые имели отношение к народу Давида; такого рода сказания существовали с давних пор. Уже в VI веке армянский епископ Захария утверждал что в Риме Веспасианом поставлены 25 бронзовых статуй еврейских царей, а Graphia сообщает, что в Латеране хранятся кивот завета Господня, семиручный светильник и останки Моисея и Аарона. Но Веньямин умалчивает об этом, и еврейские археологи показывали ему только какую-то легендарную пещеру, в которой будто бы находились священные сосуды из иерусалимского храма. Впрочем, отношения к Иерусалиму самих римлян, в особенности со времени крестовых походов, были настолько уже близки, что даже в Mirabilia мы находим рассказ о том, как близ церкви Св. Василия (в стене форума Августа) был сооружен большой бронзовый стол на котором по-гречески и по-латыни был написан золотыми буквами мирный договор, некогда заключенный римлянами с Иудой Маккавеем. Местные предания так же не приводятся Веньямином; вообще нельзя не пожалеть о том, что его пребывание в Риме было очень кратковременным и что в своем описании он ограничился лишь одними беглыми заметками. Если бы Веньямин сообщил о Риме того времени с такими же подробностями, с какими его современник Ибн-Диобеир описал Палермо это сообщение, вероятно, было бы весьма ценным. Но громадные размеры Рима и его развалин действовали подавляющим образом на воображение даже тех христиан, которые обладали классическим образованием, и свой краткий очерк раввин тудельский заканчивает вполне подходящими словами: «В Риме есть еще другие здания и сооружения, но все их перечислить никто не в силах».

Излагая историю развалин Рима, мы дополнили ее описанием бедственных событий, имевших место в XI веке, В XII веке в Риме все так же господствовала война; нетрудно представить себе поэтому, как много погибло тогда древних зданий, в особенности во времена Генриха IV и Роберта Гюискара. Когда спокойствие было восстановлено в Риме, остатки древних зданий послужили материалом для возобновления города. Об охранении памятников древности не заботилась никакая власть, и для получения извести теперь, так же, как и прежде, пускали в дело и благородный мрамор, и даже статуи. Для чужеземцев Рим так же продолжал быть местом, откуда можно было черпать ценный материал. Как некогда Дезидерий перенес из Рима колонны в Монте-Касино, так теперь то же самое проделывали иноземные князья и епископы. Посещая Рим, они с жадностью взирали на великолепные создания древности и, видя их совершенно заброшенными. невольно помышляли о том, как бы воспользоваться ими. Аббат монастыря Сен-Дени Сугерий, современник св. Бернарда, признается, что он наметил в термах Диоклетиана, а так же и в других термах несколько изумительных по своей красоте колонн для того, чтобы отправить их на корабле во Францию и употребить на постройку своего аббатства, к которой он приступил в то время. Если в этом случае трудности, сопряженные с перевозкой, и другие обстоятельства помешали Сугерию привести свое намерение в исполнение, то в других случаях подобных преград могло вовсе не быть.

Между тем публичные сооружения принадлежали по праву государству, и существуют документы того времени, из которых видно, что папы жаловали памятники частным лицам и церквям. Большая часть древних развалин находилась именно в таком частном владении; это обстоятельство и спасло их от окончательной гибели, на которую обрекается имущество, оставляемое без хозяина; что же касается пользования памятниками, то последствием его было только искажение их, но не разрушение. Примером той участи, которая постигала в таких случаях памятники, может служить триумфальная арка Септимия Севера. В 1199 г. Иннокентий III утвердил за церковью Свв. Сергия и Вакха обладание частью этой арки. «Мы утверждаем, – так гласит булла, – половину всей триумфальной арки, состоящей из трех отдельных арок, именно одну из двух арок меньшей величины (над которой воздвигнута одна из башен), стоящую ближе к вашей церкви, и половину всей средней и с камерами, примыкающими к меньшей арке» Далее сказано, что другой половиной арки владеют наследники некоего Цимина. Следовательно, эта триумфальная арка принадлежала двум различным владельцам, была совершенно перестроена обращена в укрепление и имела наверху башню.