Не имея сил проникнуть в Рим ни через мост Адриана, ни через Транстеверин и не решаясь так же остаться в Леонине, Кадал вернулся затем в свой лагерь на Нероновом поле. Через пять дней после того было получено известие, что Готфрид выступил в поход. Встревоженный этой вестью Кадал покинул тогда Нероново поле, переправился через Тибр у замка Flajanum, усилил свое войско отрядом в 1000 человек, предводительствуемых сыновьями графа Бурелла из Кампаньи, соединился так же с графами Тускуланскими и стал лагерем у Тускула. Владельцем последнего в то время был один из сыновей или племянников Альберика, имена которых были: Григорий, Октавиан или Петр и Птолемей. Эти нобили полагали, что законные права на Рим все еще сохраняются за ними, и потому не переставали величать себя консулами и сенаторами римлян.

Здесь надежды Гонория II были поддержаны еще послами греческого императора, который признал его папой и горячо желал воспользоваться римским расколом для того, чтобы с помощью противников Александра прогнать из Апулии его союзников норманнов. Еще раньше Константин Дукас через Панталео, префекта Амальфи, вел переговоры с римлянами и Бенцо, убеждая их и германское регентство выступить общими силами в поход против норманнов. Теперь Константин возобновил свое предложение; оно, однако, не имело успеха, так как появление Готфрида внезапно изменило все положение дел.

Если бы муж Беатрисы был гениальным человеком, он, пользуясь обстоятельствами того времени, овладел бы патрициатом и положил бы начало итальянскому королевству; но Готфрид ограничился ролью могущественного посредника, объявив, что вводить пап в Рим приличествует именно ему. Он подошел к Мильвийскому мосту и потребовал, чтобы противники заключили перемирие. После этого близ Тускула он продиктовал договор, в силу которого оба папы должны были вернуться в свои епископства, а Готфрид – отправиться к германскому двору, которому, по договору, предстояло решить спор. Кадал с радостью отдал большие деньги за это посредничество и за возможность вернуться в Парму; точно так же покорно направился в Лукку и Александр.

Уезжая, Готфрид оставил в Риме гарнизон; но партия Кадала удержала за собой крепость близ церкви Св. Павла и Леонину; замок св. Ангела был в руках Ченчия, сына Стефана. Обе партии старались найти для себя поддержку в германском дворе; туда поехал Готфрид, туда же отправил свое оправдательное послание кардинал Дамиани. Утомленный жизнью в Риме, этот святой человек сложил с себя сан остийского епископа и удалился в Фонте-Авеллану. В делах церкви он, однако, не переставал принимать участие и после удаления своего из Рима еще несколько раз был легатом. Когда Готфрид вступил в переговоры с отлученным от церкви Кадалом, Дамиани послал Готфриду гневное письмо; в защиту же интересов римской церкви написал послание, имевшее форму диалога.

Тем временем благодаря неожиданным событиям в Германии, возникшим не без участия Гильдебранда, положение Александра II стало более благоприятным. Кельнский архиепископ Ганно, войдя в соглашение с Готфридом, заставил императрицу отказаться от регентства, силой захватил в свои руки юного Генриха и провозгласил себя регентом. Этот корыстный и лживый прелат родился на несчастье Германии и империи; ничуть не заботясь о правах короля, он немедленно признал действительным избирательный декрет Николая II и затем без особого труда достиг того, что на соборе в Аугсбурге 28 октября 1062 г. избрание Кадала было отвергнуто, а Александр II был признан законным папой. Таким образом благодаря Ганно партия Гильдебранда одержала полную победу; даже Виберт, наиболее умный сторонник имперской партии и душа ее, был устранен от должности имперского наместника в Италии и заменен Григорием, епископом Верчелли. В это же время герцогу Готфриду был дан сан имперского посла в Риме и было поручено сопровождать Александра II из Лукки обратно в Рим. В январе 1063 г. партия Гильдебранда с ликованием встречала в Риме своего папу; соединенные войска Готфрида и норманнов заняли и держали в своей власти Рим, Сабину и Кампанью; графские замки были частью осаждены, частью разрушены ими; тем не менее эти войска не были достаточно сильны для того, чтобы изгнать из Иоаннополиса и Леонины римлян – сторонников имперской власти. Таким образом, Александру II приходилось довольствоваться обладанием Рима без его пригородов и, оставаясь в Латеране, чувствовать себя в постоянной опасности.

Германцы отказались от Кадала; но римляне по-прежнему стояли за него и настойчиво просили императрицу вернуть им их папу Гонория. Этот злополучный претендент, которому изменил сам германский двор, тратил, не жалея, свои сокровища в Парме, чтобы только набрать войско для нового похода в Рим. Кадала поддерживали многие ломбардские епископы, а реакция, которая наступала тем временем при германском дворе, сулила ему даже скорую победу. Вероломный Ганно, впавший в немилость юного короля, был устранен от власти блестящим и честолюбивым Альбертом, епископом бременским; таким образом, правление опять перешло к партии императрицы. Действуя в Риме против Ганно, Альберт объявил римлянам, что им следует спокойно выждать благоприятного времени, и затем посоветовал Кадалу овладеть папским престолом, а Бенцо – снова вести Кадала в Рим.

Таким образом, раскол возник во второй раз. С чувством негодования смотрел христианский мир на эту нескончаемую борьбу двух пап из-за тиары, борьбу, которая обагряла Рим потоками крови и тем не менее велась настолько ничтожными силами, что в настоящее время может скорее удивлять нас, чем вызывать какое-либо сочувствие. Ричард Капуанский и Роберт Гюискар, всецело занятые южноитальянскими делами, были лишены возможности послать в Рим значительное войско; к тому же этим коварным государям подобное желание было вообще чуждо, так как не прекращавшаяся смута могла быть для них только выгодна, и они уже начинали смотреть хищными глазами на римскую Кампанью. Готфрид Тосканский следовал той же политике; точно так же невозможен был поход в Рим для охваченной раздорами Германии с ее еще юным королем. Таким образом, Кадалу приходилось положиться только на своих вассалов и на наемников, которых он присоединил к своим римским сторонникам.

В 1063 г. Кадал подошел к Риму, и гражданская война снова разгорелась. Овладев ночью базиликой Св. Петра, Кадал разместился в замке св. Ангела под защитой Ченчия. Затем войска Кадала стали пролагать себе дорогу в Латеран, Произошла ожесточенная схватка. Александр II, «норманнский избранник», мог быть спасен только мечом норманнов, мужество которых поддерживал Гильдебранд; тем не менее после жаркой уличной битвы они были оттеснены к Целию. Кадал уже надеялся, что ему действительно удастся овладеть Латераном; но утомленные войска требовали отдыха, и только через месяц графы Кампаньи решились повторить нападение на папский дворец. Это нападение не имело успеха, несмотря на то, что норманны понесли большие потери вследствие засады, устроенной против них близ Opus Praxitelis, в термах Константина, где стояли эти оба мраморных колосса. Желая выразить свою признательность, антипапа одарил графов дорогими шубами и шелковыми новыми одеждами и щедро наградил милицию; римляне ликовали и воздавали почести Кадалу – золотому тельцу. Затем было условлено, что соседние города будут по очереди посылать в Рим гарнизоны. Со своей стороны партия Гильдебранда призвала на помощь новый отряд норманнов и даже тосканцев. Казалось, жестокой распре не будет конца. Ни в одном городе гражданские войны не велись с таким успехом, как в Риме, где каждый древний памятник являлся естественным укрепленным местом или легко мог быть обращен в настоящую крепость. Прошло уже более столетия с той поры, как магнаты и аббаты стали строить башни и превращать в них римские памятники, и, если бы нам была дана возможность взглянуть на Рим того времени, мы увидели бы множество мрачных, укрепленных дворцов и целый лес башен, возвышающихся у всех мостов, на многих площадях и во многих улицах.