Бенедикт III умер 8 апреля 858 г., когда Людовик только что покинул Рим. Неизвестно, что было в этот раз причиной приезда императора в Рим. Узнав о смерти папы, Людовик немедленно вернулся в город, желая своим личным присутствием предупредить возможные злоупотребления при выборе папы, а также и воспользоваться при этом своими правами. Он убедил римлян подать голоса за диакона Николая человека выдающихся способностей, принадлежавшего к знатному роду, сына регионара Феодора, и 24 апреля вновь избранный папа принял посвящение в базилике Св. Петра в присутствии императора. По окончании торжеств, которыми сопровождалось посвящение папы, Людовик покинул город. Внимание, которое оказал император Николаю, имевшему много врагов среди духовенства, и затем признательность, которую этот папа не замедлил проявить к императору, заставляют думать, что между ними существовали личные отношения. Покинув Рим, император для отдыха сделал остановку у церкви Св. Левкия, где ныне находятся развалины Torre del Quirtto Сюда же в сопровождении высшего духовенства и знати явился Николай с целью посетить императора. Последний поспешил выйти папе навстречу, взял его лошадь под уздцы, провел ее до своей палатки, принял папу у себя, угостил его, одарил богатыми приношениями и, когда папа уезжал, опять взял его лошадь за повод и вел некоторое расстояние. Таким глубоким самоунижением императора и гордым обхождением с ним папы началась первосвященническая деятельность Николая I.

А между тем для деятельности этой возникали чрезвычайно серьезные затруднения; именно в это время национальные церкви восстали против уже начавшего слагаться папского самодержавия. Николай сумел, однако, устранить притязания и королей, и епископов своим твердым и решительным образом действий. Константинополь он отлучил от церкви; варварским народам, как некогда Григорий Великий, он дал мудрую конституцию; баронам же и кардиналам Рима его власть казалась настолько непререкаемой, что они не дерзали восставать против нее.

В первый же год по избрании Николая папой проявила непокорность Равенна. Архиепископ этого города Иоанн стремился добиться полной самостоятельности в своей области; он обходился и с мирянами, и с духовными как местный государь, конфисковывал имения, отлучал от церкви епископов и запрещал как им, так и папским чиновникам поездки в Рим. Нунциям папы он объявил, что архиепископ Равенны не обязан являться на собор в Риме. Николай три раза приглашал Иоанна явиться и затем отлучил его от церкви. Тогда Иоанн отправился в Павию к Людовику и оттуда в сопровождении императорских послов явился в Рим; но Николай твердо отклонил всякое посредничество императора, и Иоанн должен был уехать из Рима. В это же время к папе явились послы Эмилии и равеннской знати с просьбой приехать к ним и защитить их от произвола архиепископа и его брата Георга. Иоанн не стал ожидать приезда папы и снова отправился к императору; Николай же тем временем успокоил жителей Равенны, вернув им их имения. Тогда архиепископ заявил о своей готовности покориться; Николай помиловал его, но поставил условие, чтобы он раз в год являлся в Рим и не посвящал епископов Эмилии без разрешения пап и предварительного избрания епископов папским герцогом, духовенством и народом. Кроме того, папа запретил Иоанну требовать от епископов какую-либо дань и препятствовать их поездкам в Рим, во всех же спорных делах предписал подчиняться приговору суда в Равенне, в котором должны были присутствовать папский посол и вестарарий Равенны. Иоанн уехал из Рима лишь после того, как подписал все эти соборные постановления. Таким образом Николай одержал не менее полную победу и как светский властитель Эмилии и Пентаполиса. Более трудной оказалась борьба с Константинополем, которая началась в это же время. Борьба эта привела к непримиримому раздору и окончилась полным отделением Рима от греческой империи. Однако мы можем лишь бегло коснуться этих событий, связанных с именами Фотия и Игнатия, так как события эти выходят за пределы истории города. В декабре 857 г. православный патриарх Игнатий благодаря интригам министра Варгы был лишен своего сана императором Михаилом; на место же патриарха был возведен прямо из мирян протоспафарий Фотий – человек, по своей учености далеко превосходивший свое время. И вот между приверженцами Игнатия, с одной стороны, и друзьями Фотия, с другой возгорелась на Востоке борьба. Обе партии апеллировали к Риму; папские легаты, епископ портский Радоальд (некогда сторонник восставшего кардинала Анастасия) и Захарий, епископ г. Ананьи, склонились на подкуп и признали назначение Фотия правильным. Тогда папа отлучил от церкви нарушителей его воли, а на римском соборе в апреле 863 г. осудил Фотия и отрешил его от патриаршего сана. Между Римом и Константинополем стали беспрерывно странствовать легаты, и в городе появилось такое же множество греков, какое было во времена иконоборства. В этот раз императорские спафарии приносили с собой, конечно, не драгоценные Евангелия, а письма, дышавшие ненавистью и презрением. Спор принял догматическое направление, когда Фотий формулировал свои положения, которыми римская церковь изобличалась в ереси: пост в субботний день; безбрачие духовенства; более же всего filioque – допущение происхождения Духа Святого и от Сына. Все это такие разногласия, которые, по счастью, уже не волнуют разум нашего времени; но в те века, когда человечество было бедно истинными философскими проблемами, таких разногласий было достаточно, чтобы воспламенить умы и создать ту великую рознь, которая навсегда разделила обе церкви. Фотий, со своей стороны, предал папу анафеме, но сам в 867 г. был лишен патриаршего сана Василием, занявшим престол Михаила, когда последний был умерщвлен. Эта ожесточенная борьба длилась все время, пока Николай был папой.

Успешные сношения Рима с варварским народом, жившим на границах Византии, также немало содействовали поддержанию распрей между Римом и Востоком. Когда Григорий Великий простер свою отеческую руку к Британии, чтобы дать англосаксам римский церковный закон, это не имело для греков никакого значения; но когда Николай стал стремиться к тому, чтобы включить в лоно римской церкви болгар, это должно было возбудить в греках большую ревность. Уже несколько веков болгары занимали южный берег Дуная, расположившись в роскошной местности Мизии. Уже много раз доводилось этому страшному славянскому племени вступать в битвы с франкскими графами в Паннонии и договариваться с ними о границах; случалось ему также доходить до стен Константинополя и проникать в глубь провинции по ту сторону Балкан, и много греческого войска погибло от его стрел. С 811 г. дикий болгарский король садился один за стол и брал вместо чаши череп византийского императора, а внушавшие Ужас болгарские воины размещались вокруг короля на почтительном расстоянии и поедали свою грубую пищу, одни – сидя на седлах, другие – лежа на земле. Череп этот был оправлен в золото и принадлежал тому императору Никифору, которым была свергнута с престола императрица Ирина. В это дикое племя христианство проникло из

Византии благодаря двум славянским апостолам, братьям Константину и Мефодию из Фессалоник. В 861 г. король Борис, будучи в мире с императором Людовиком, крестился по греческому обряду и принял имя Михаила; затем с помощью ли небесных святых или как храбрый воин, мечом и мужеством одолев языческую партию среди болгарской знати, он отправил послов в Рим. В болгарской стране действовали одновременно и латинские, и греческие миссионеры. Возможно, что ввиду возникавших между ними пререканий в душе короля, жившего раньше в блаженном неведении язычника, возникли сомнения о том, по какому именно обряду надлежит совершить крещение болгарского народа. Патриарший престол в это время оспаривался в яростной борьбе двумя претендентами, и Борис, желавший охранить свою страну от влияния Византии, обратился к папе, прося дать нужные указания и пастырей для болгарского народа.