Между тем разочарование не имело страшимых последствий; магистраты исполнили свой долг. На другой день, 9 апреля, возвестил кардинал флорентийский городской власти каноническое избрание архиепископа Бари, и римляне тотчас же успокоились при мысли, что он итальянец. Главы республики поспешили в Ватикан к нему на поклон, который он, однако, отверг с замечанием, что не вполне еще уверен в каноническом избрании своем. Тем временем кардиналы, находившиеся в Риме, подтвердили оное лично, находившиеся в замке Ангела – письменно; последние возвратились даже к Св. Петру, где теперь без принуждения и единодушно конфирмовали избирательный декрет и возвели архиепископа на трон. Он отпраздновал тотчас со всеми кардиналами в соборе Апостола праздник Пасхи по возвращении и бежавших в Кампанью. В Светлое Христово Воскресенье совершилась коронация его по всем формам, вслед за тем он занял Латеран.
18 апреля 1378 г. вступил на Святой престол Варфоломей Приниано как признанный папа Урбан VI, и все кардиналы, его избиратели, путем окружных посланий оповестили мир о каноническом его избрании и поставлении. Избрание этого человека было большим несчастьем. В столь трудную эпоху кроткий дух Гонория IV или Григория X мог бы утишить войны, смуты и умиротворить мятущийся мир. Вспыльчивого же неаполитанца наделила природа как раз всеми теми качествами, которые должны были сделать из него дух раздора. Неожиданное возведение в папы исполнило грубого этого человека умопомрачающим высокомерием и, как кажется, на самом деле лишило его рассудка. Ультрамонтанские кардиналы избрали его лишь из страха и с отвращением и тотчас завели с ним ссору. Вместо того чтобы с благоразумной мягкостью постепенно расположить их, он раздражал их крутыми мерами. Никогда, ни в одном из пап не было такого полнейшего отсутствия житейского такта. На первой консистории с сильной аллокуцией обратился он к епископам и кардиналам; с них должна была начаться, по словам его, реформа церкви; отныне никогда более не должны были они покидать свои епархии, не принимать никаких пенсионов или подарков от государей и городов; должны были возвратиться к христианской простоте. Упреки были справедливы, но форма их оскорбительна. Эти князья церкви утопали в мирских пороках и в безумной роскоши. Почти каждый из них держал по сто лошадей; почти каждый собирал доходы с десяти до двенадцати епископий, аббатств и больших монастырей. Во всех почти угас дух святости; нося пурпур, мнили себя они равными королям и в качестве пэров требовали почитания от самого папы. Хромой кардинал Женевский подошел после консистории к Урбану и сказал ему: «Сегодня не обращались Вы с кардиналами с тем уважением, которое воздаваемо им было предшественниками Вашими. Поистине говорю Вам, как Вы умаляете нашу честь, так точно умалим Вашу мы». Надменные князья церкви ожидали, что никогда не бывший кардиналом Урбан пребудет покорной их креатурой; теперь же увидели они в нем повелевающего папу.
Партии лиможская и Роберта Женевского с одинаковой национальной ненавистью соединились тотчас против этого итальянца. Обнаружились и другие причины разлада. Урбан объявил, что Святой престол оставаться должен в Риме; он отклонил принятие стороны Франции против Англии, выказал намерение освободить папство от французского влияния и неосторожно проронил похвальный замысел возвести много новых кардиналов из всех наций. В течение многих недель происходило брожение в курии. Провансальский кастелян отказывался выдать замок Ангела Урбану ранее получения согласия находившихся в Авиньоне кардиналов и остался обладателем крепости. Замышлявшие отпадение ультрамонтаны завязывали мятежнические сношения и начерпывали план битвы. Они могли рассчитывать на Карла V Французского, ибо французские государственные интересы задеты были возвращением Святого престола в Рим за живое. Вскоре нашли они благосклонное внимание и у Иоанны Неаполитанской. Королева эта вышла замуж в третий раз, за Иакова Арагонского, затем в 1376 г. вступила с герцогом Отгоном Брауншвейгским в четвертый брак. Она желала обеспечить корону за сим последним. Обрадовавшись избранию в папы неаполитанца, отправила она Отгона с блестящей свитою в Рим – приветствовать Урбана и расположить его в пользу ее желаний. Но Отгон был пренебрежен; папа не желал, чтобы по смерти Иоанны Неаполь достался снова немцам; он благоприятствовал притязаниям Карла Дураццо, последнего из рода первого Анжу.
В конце мая отправились ультрамонтаны под предлогом нездоровости воздуха в Ананье, где еще Григорием XI сделаны были приготовления для летней резиденции. Урбан им это разрешил и обещал даже последовать за ними. Но еще со времен Григория XI ректором Кампаньи и Маритимы был синьор Гонорат де Фунди, могущественнейший династ в Лациуме и вместе вассал Неаполя. Он имел на церкви денежное взыскание в 12 000 гульденов, и последнее отклонил Урбан, повелев ему сверх того сложить должность ректора. Ибо на оную преднаметил он Фому де Сансеверино, личного врага графа. Гонорат передался вследствие этого на сторону оппозиции; равно находился он уже в связях и с брауншвейгским домом, помолвив единственную дочь свою Иакобеллу за брата Оттонова герцога Балдассара.
В Ананье же бежал архиепископ арльский, каммерарий Григория XI, и даже с бриллиантами и папской короной. Урбан повелел кардиналам подвергнуть его заключению, что исполнено было действительно или наружно. Заподозривая их, Урбан сам поехал с тремя итальянцами в Тиволи, так как четвертый, Тибальдески, остался больным в Риме. Ультрамонтаны искали заманить папу в Ананью. Призванные в Тиволи, отказались они за ним последовать. Так прошло еще несколько недель, пока они сбросили маски. На защиту же призвали к себе британцев и гасконцев. Банда эта, состоявшая доселе на службе церкви, грабя, дошла до окрестностей самого Рима. Здесь держал народ из национального чувства сторону папы, сделавшего Фому де Сансеверино сенатором. Для отражения нашествия наемников на Лациум 16 июля римляне выступили против них, но понесли чувствительное поражение при Ponte Salaro. Пятьсот человек, в том числе много знатных синьоров, легли на поле. Тогда народ из мести искрошил всех попавших в руки его ультрамонтанов в городе. Бретонская банда с триумфом проследовала в Ананью. Папа счел себя угрожаемым в Тиволи, просил помощи у королевы неаполитанской, не объявлявшей еще себя открыто против него, и та послала ему пару сотен копий.
20 июля объявились ультрамонтаны. Они обратились с письмом к четырем итальянским кардиналам, говоря о недействительности избрания Приниано, как исторгнутого страхом, и приглашали тех в пятидневный срок прибыть для совместного совещания в Ананьи. Так очутился теперь Урбан VI в положении Бонифация VIII. Кардиналы, его избравшие и целые месяцы признававшие, объявляли избрание его недействительным. Как некогда позади мятежных Колоннов стояла и теперь позади отпавших ультрамонтанов та же Франция. Но последние составляли всю почти священную коллегию и являлись церковными представителями монархии, которой покорной рабыней в течение 70 уже лет было папство. Нарождался теперь не мятеж, а раскол, зиждившаяся на прошедшем национальная рознь неминуемо долженствовала разорвать церковь на две политические половины. При виде этой разверзшейся перед ним бездны Урбан VI немедленно оценил все значение события. Он изъявил готовность подвергнуть действительность своего избрания суждению собора; отправил трех итальянцев с примирительными предложениями в Ананью. Под Палестриной имели они совещание с делегатами от ультрамонтанов; но вместо получения решительного ответа приглашены были в Ананью. Они поколебались и остались в Генаццано. Как и можно было предвидеть, ультрамонтанцы отвергли собор; это было весьма фатально, ибо Синод в 1378 г. в Риме избавил бы, быть может, от 40-летней схизмы и от Констанцского собора. Они опирались на защиту Франции и были также уверены в одобрении со стороны кардиналов, пребывающих в Авиньоне.
9 августа (1378 г.) кардиналы в числе 13 (подъехал Жан де Лагранж, кардинал амиенский) издали в Ананье энциклику. В ней говорили они, что, будучи угрожаемы римским народом смертью, если не выберут в папы римлянина или итальянца, избрали они архиепископа Бари под условием лишь несогласия его на это избрание; он же из честолюбия оное принял; он должен быть почитаем за узурпатора; они, великое большинство священной коллегии, объявляли его таковым, отрекались от него, призывали его сложить тиару, а христианство – не признавать его папой. Так объявлена была схизма.
