Невзирая на вековое уничтожение, стояли еще в XIV веке статуи в Риме, в пользу чего, по-видимому, свидетельствует и Кола ди Риэнци. Неужели же все эти творения искусства в самом деле погибли в начале XV века, за исключением пяти? Ибо столько и не более насчитывал Поджио в числе единственно уцелевших. Эти последние бессмертные пять были: оба укротителя коней, две лежащие фигуры в термах Константина и, наконец, Марфорио на Капитолии. Из бронзовых статуй оставалась лишь одна – Марк Аврелий на коне у Латерана, и его-то счел Поджио за Септимия Севера.
Еще в худшем положении, чем статуи, которые все же находились под благодетельным покровом земли, оказывались монументы архитектуры, ибо из оных ни один наподобие статуй не достался потомству неповрежденным. Послушаем, что говорит Петрарка: «Где Термы Диоклетиана и Антониновы, Кимвр Мария, Селтицоний и бани Севера? Далее, что наиболее трудно выговорить, где Форум Августа и храм Марса Ультора, где храмы Jupiter Tonans на Капитолии и Аполлона на Палатине? Где его портик и греческая и латинская библиотеки? Где другой портик и базилика Кая и Люция, и третий портик Ливии и театр Марцелла? Где храм Геркулеса и Муз Марция Филиппа, Дианы Люция Корнефиция, вольных искусств Азиния Поллио, Сатурна Мунация Планка, театр Бальба, амфитеатр Сатилия Тавра? Где бесчисленные произведения Агриппы? Где многочисленные роскошные дворцы монархов? В книгах находишь ты имена их. Но стань разыскивать по городу, и не разыщешь ничего или ничтожные лишь остатки от них. Когда бы великий Август не оставил после себя ничего, кроме зданий, то слава его погибла бы давно. И не одни только храмы обрушились на своих созидателей, но и другие святилища поклонения в наше время упали или столь поколеблены, что едва поддерживаются своей тяжестью, за исключением одного Пантеона Агриппы». Отсюда следует ясно: в великом и в целом сократился старый Рим уже в XIV веке до тех остатков, которые уцелели и поныне.
Весьма сильно приходится сожалеть, что Петрарка не описал город собственного своего времени. В одном письме к Иоанну Колонне де С.-Вито, казалось, намеревался он это сделать, но тотчас же воскликнул: «Куда я увлекаюсь? Могли бы я на малом сем листе описать Рим?» В письме своем поименовывает он много монументов и при каждом указывает вкратце связуемые с оным воспоминания; так поступает он и относительно мест христианских преданий. Это все еще созерцательная манера Мирабилий, обнаруживающаяся и у Фацио дельи Уберти, современника Петрарки, в его космографическом стихотворении Dittamondo. Солин сопутствует ему, и сибиллическая матрона Roma показывает ему некоторые из городских монументов, но сам он черпает сведения свои из Мирабилий. Не менее общ обзор Рима Хризолорасом в письме его к императору Иоанну.
Благодаря лишь сочинению Поджио имеем мы возможность определить ряд уцелевших в начале XV века главнейших монументов Рима. Сентиментальное воззрение и сцена, в которой изображает себя зритель Поджио, имеют вечную жизненность для мира развалин Рима. И здесь в конце этой истории может вспомнить читатель о Клавдиане. Тысячелетний промежуток лежит между последним языческим поэтом, бросавшим с Палатина дивящиеся, но слегка уже подернутые меланхолией взоры на тронутое чуть-чуть великолепие Рима, и флорентийским пробудителем классической древности взиравшим среди разбитых колонн храмов с Капитолия на «истлевшую и неузнаваемую исполинскую утробу» старого Рима. Поджио и друг его Антоний Лускус оплакивали гибель властелина Вселенной, лишенного ныне величества империи и впадшего в самое низкое рабство. Это старые жалобы; но если в душе Гильдеберта Турского смягчаемы были они утешительным взором на владычество князя-апостола, заступившего на место Цезаря, то зато у гуманиста Поджио не встретила уже христианская идея ни малейшего отзыва. Изображаемый им город руин есть, видимо, Рим XIV века, и отзыв его о сохранившемся в ту пору согласуется с Петрарковым. Важно восопоставить монументы, виденные и перечисленные Поджио.
Храмы: Templum Pads на Форуме (базилика Максентия); в то время уже руина о трех арках, с колонной, помещенной Павлом V перед S.-Maria Maggiore. Храм Ромула или остатки его в С. С. Космы и Дамиана. Остатки колонн храма Антонина и Фаустины, служащие с незапамятных времен притвором S.-Lorenzo in Miranda. Остатки храма Венеры и Рима у S. Francesca Romana (тогда еще Maria Nuova), ошибочно считаемого Поджио храмом Кастора и Поллукса. Храм Весты у
Тибра: Поджио забывает храм Fortune Virilis. Храм Юпитера Статора (в то время Св. Николая в Статоре и ныне более невидимый). Храм Аполлона в Ватикане, в то время С.-Петрониллы. Всецело перестроенный Пантеон. Большие остатки портика храма Минервы у доминиканского монастыря, разрушенные на глазах у Поджио для выжигания извести римлянами. Одинаковая судьба постигла храм с восемью колоннами на Капитолии. Храм Конкордии также лежал на земле, ибо Поджио умалчивает о нем, а от храма Сатурна видел еще три колонны, считаемые им, вместе с другой группой из трех колонн на форуме, остатками моста Калигулы. Неизвестно, погибли ли все эти храмы Clivus Capitolinus уже ранее или же при первой перестройке Капитолия Бонифацием IX. Что касается Табулариума, подземелья сенатского дома и тогдашнего соляного магазина, то едва ли Поджио видел из них более видимого нами теперь.
От портиков на Рыбной площади и поблизости ее видел он еще больше остатков и дал им имена Меркурия и Зевса. В то время расположены были там сады. Равно возвышались еще у Квиринала остатки портика, ныне более невидимые.
Театры и амфитеатры. Театр Марцелла, в то время уже осколок; обломки театра Помпея, застроенные домами; театры Бальба и Тавра, погибшие; Amphitheatram Castrense, заключенный уже в городскую стену; Колоссеум, «в большей части разрушенный римлянами, по простоте, на выжигание извести». В XIV и XV веках был Колоссеум окружен домами и церквями, построенными все из его материала. По направлению к улице С.-Клементе стояла S.-Giacopo del Coliseo (ныне сенной магазин). Затем были церкви Salvator de Rota Colisei, Salvator de Insula et Coliseo и Sant. Quadraginta Colisei. По направлению к арке Тита стоял дворец Франджипани с зданиями, смежными с амфитеатром. По воспоследовании в авиньонскую эпоху низвержения аристократии Колоссеум сделался собственностью римского народа. В 1381 г. по дарственной сената перешла третья часть его к капелле Sancta Sanciorum. Поныне еще на одной из внутренних арок виднеется мраморный герб братства, и на основании этого можно заключать, что оба восточных наружных ряда ограды уже были повалены на землю, и это, быть может, со времени землетрясения 1349 г. Камни растасканы были как строительный материал; с соизволения сената могли быть продаваемы и сами травертинские квадраты стоящих еще частей. Влиятельные магнаты без труда получали разрешение на пользование античными монументами. Павел Орсини получил таковое в 1413 г. от Иоанна XXIII на одно древнее строение на Кананарии, у Палатина. Жалоба Поджио на умышленное разрушение Колоссеума является несомненно основательной.
Из цирков называет он Maximus поросший болотами и от которого оставались едва кое-какие обломки. Мусор совершенно застилал оба обелиска; арка Тита развалилась. В цирке Максентия (он называет его ипподромом на Via Appia) видел Поджио обелиск, лежавший в четырех кусках.
Форумы распознаваемы были с трудом. Римский порос мусором и побегами растений. Ряд домов стоял между арками Тита и Севера; из оных 200 снесены были лишь при Павле III, когда он пролагал для въезда Карла V ведущую и поныне через форум дорогу. Там бродили кругом быки и свиньи. От Комициума видел еще Поджио, согласно утверждению его, стену со статуями.
От терм уцелели остатки, больше нынешних, но совершенно без украшений, как сетует Поджио. От Константиновых стоял еще остов; от терм Александра Севера на Пантеоне видел еще Поджио внушительные обломки. Термы Домициана у С. Сильвестра и Мартина едва ли более были видны.
Из водопроводов тек в то время в город один лишь Aqus Virgo.
