Внушительные подкрепления подавали принцу Иоанну надежду спасти теснимый Капитолий, ибо 21 мая направились на Ватикан тосканские гвельфы из Флоренции, Лукки, Сиены и Перуджии под начальством союзного капитана Иоанна де Бизерна, у которого было несколько тысяч человек, так что они состав лжи превосходно вооруженную рать. Это заставило спешить Генриха. 21 и 22 мая произошли схватки у Капитолия около башни канцлера Малабранка и около жилища Ричарда Анибальди. Гвельфы вторглись в квартал Колонн вплоть до Минервы, чтобы отсюда выручить Капитолий. Имперцы их отбили. Баварцы взяли в плен племянника канцлера, Петра Малабранку, а равно попал в плен и граф де Бизерно. Завоеванные башни и дома были сожжены дотла; квартал Минервы частью сделался жертвой пламени. Вслед за тем пал 25 мая Капитолий. Имперцы, покровительствуемые францисканскими монахами, завладели прежде всего монастырем Арачели, после чего гарнизон Капитолия сдался Людовику Савойскому. Генрих утвердил его сенатором, а Людовик сделал наместником своим Николая Бонсиньоре Сиенского.
На другой день приступлено было к штурмованию шанцев на Марсовом поле и в кварталах Понте и Парионе для расчищения пути к Св. Петру. Как в самые глубокие Средние века, сражались из-за уличных шанцев с мечом в деснице закованные в панцири епископы и духовные. Великая баррикада Лаврентия Стации де Кампо ди Фиоре взята была штурмом. Имперцы гнали пред собой Орсини. Разграбленные дворцы их пылали пламенем. В диком неистовстве по обломкам и телам проникли они уже до самого моста Ангела, где по ту сторону реки, в гробнице Адриана, находился принц Иоанн с предводителями гвельфов. Сильная вылазка из этого замка оттеснила имперцев назад; с большим уроном отступили они в квартал Колонна, и теперь уже гвельфы победоносно стали наступать. Колокола на Капитолии били в набат; наместник призывал народ к оружию; к вечеру водворилась тишина, и как гвельфы, так и гибеллины заняли вновь свои позиции. Таким образом, умысел имперцев пробиться к Св. Петру не удался.
Уличная битва 26 мая стоила жизни нескольким храбрым синьорам. Эгидий фон Варисберг, аббат вейсенбургский, граф Петр Савойский, брат сенатора, граф Роберт Фландрийский и многие менее знатные рыцари были убиты. Теобальд фон Бар, епископ люттихский и двоюродный брат короля, которого даже сан не удержал от принятия участия в этой кровавой схватке, взят был в плен одним гвельфским рыцарем, посажен на коня и с триумфом отвезен к принцу Иоанну; один свирепый каталанец ударом кинжала сшиб епископа с лошади; вскоре после того он скончался в замке Ангела. Поныне еще существуют в Риме могилы некоторых павших в этот день в виде монументов эпохи Генриха VII. В тихих базиликах Арачели и С. Сабины на Авентине поныне, полтысячи лет спустя, можно видеть мохом поросшие надгробные плиты, созерцать гербовые щиты убитых приверженцев Генриха VII и читать на хорошо сохранившихся надписях как имена их, так и день кончины. Неудачный исход этого сражения подействовал разлагающе на императорскую партию. Городской префект Манфред, графы де Ангвиллара и Санта-Фиоре, Конрад Антиохийский, солдаты Сполето, Тоди и Нарни покинули Рим. Также и флот, снаряженный пизанцами, с осадными снарядами захвачен был в плен неприятельским адмиралом и увезен в Неаполь. Измученный король приставал теперь к кардиналам, чтобы они путем переговоров открыли ему дорогу к императорской коронации; но ходатайства легатов остались без успеха. Принц Иоанн и гвельфы вызывающе стояли между ним и короной, которую, по их взглядам, не должен был отныне носить ни один германский король; они презирали саму угрозу гневом папы, ибо хорошо знали, что Климент V подозрительно относился и охладел к коронации Генриха.
Не приходилось ли серьезно опасаться папе, что император утвердит свой трон в «осиротелом Риме»? Поистине за все Средние века ни разу не предоставлял себя город с меньшими затруднениями для императорской резиденции, как в авиньонскую эпоху. Оттого-то гвельфы, с оружием в руках и с тайного согласия папы в качестве его стражей и препятствовали императору занять оставленное пустым место папы. Настроение в гибеллинской партии омрачилось, ибо его не оживлял никакой решительный успех. Ежедневная уличная война, опустошение города, недостаток во всем, беспрерывное возведение баррикад истощали терпение римлян. Генрих оказался теперь вынужденным прибегнуть к милости народа. Он созвал парламент, и на площади пред Капитолием появились свыше 10 000 граждан. Николай Бонсиньоре держал к ним речь от имени короля; он объявил вне закона всех римлян, которые впредь до назначенного срока не изъявят покорности, и, наоборот, покорным обещал амнистию. Народное собрание утвердило эдикт и потребовало немедленного возобновления борьбы. Но Генрих отложил ее. Предварительно он озаботился предоставлением себе через сенат права отправлять в Риме юрисдикцию, от чего он отказался в договоре своем с папой, ибо настолько сильно упало императорское величие, что это право отправлять правосудие в гражданских и уголовных делах римлян, которым самостоятельно пользовались прежние императоры, досталось Генриху лишь путем формальной концессии сената. Герольды его впервые потребовали пред императорский трибунал трастеверинцев. Немногие повиновались; но против ожидания явились некоторые выдающиеся дворяне из противной партии, как то: юный Орсо, Петр де Монте Нигро и Анибальд, не хотевший со времени сдачи башни Милиции возвращаться к брату. Это оживило надежды гибеллинов и изумило самоуверенных гвельфов.
Произведена была попытка штурмования замка Ангела, и она не удалась. Последняя надежда прорваться к С. Петру была разрушена. Усталый и нетерпеливый Генрих требовал теперь у кардиналов коронования в Латеране подобно тому, как в прежние времена оно совершено уже было раз над одним императором при таких же обстоятельствах. Легаты противились; они якобы уполномочены были папой короновать Генриха у С. Петра, и коронационный их формуляр относился лишь до этого святого собора. В партии короля разыгралась распря, пока не одержало верх мнение, что он может быть коронован в Латеране. Чтобы сломить оппозицию кардиналов, сослались на волю народа; ибо римляне утверждали, что подача голоса насчет коронации составляла исконное их право, и стесненное положение, в котором находился Генрих, заставляло его призывать на помощь демократический принцип. Сенат и народ постановили поэтому парламентское решение, что коронация должна воспоследовать в Латеране и что кардиналы должны это совершить по воле народа. Десять уполномоченных потребовали выполнения плебисцита; но легаты объявили, что должны сперва сделать о том донесение папе и дожидаться его ответа. Так, среди ежедневных вылазок и стычек протекли две недели. Упорное противодействие кардиналов, одолеваемых беспрестанными депутациями, и подстрекательство со стороны приверженцев Генриха привели, наконец, нетерпеливый народ к восстанию. Толпа нахлынула 22 июня к башне Милиции и угрожала легатам смертью. Генрих утишил смятение, и кардиналы изъявили теперь готовность свою приступить к коронации в случае, если в течение восьми дней не будут получены никакие известия от папы. Ожидания оказались тщетными. Коронация долженствовала, таким образом, состояться в день св. Петра и Павла в Латеране. Коронационный налог, потребованный с римлян Генрихом, был отвергнут; одно лишь римское иудейство заплатило его. Накануне вечером переехал король во дворец С. Сабины, ибо оттуда должно было двинуться коронационное шествие подобно тому, как это происходило 4 июня 1133 г., когда Лотарь, вытесненный партией Анакдета II из Св. Петра, вынужден был принять корону в Латеране. На белом коне, в белых одеждах, с длинными ниспадающими белокурыми волосами двинулся утром 29 июня Генрих VII от Авентина к Circus Maximus. Здесь, согласно обычаю, Генрих клялся поддерживать римскую республику и ее законы. На пути встречали его духовные процессии, иудеи приветствовали его через делегатов от своей синагоги и поднесли ему Пятикнижие. Согласно обычаю, два камергера бросали в народ золотые и серебряные монеты – символы, скорее, бедности, чем богатства этого бессильного императора. В Латеране кардиналы совершили коронационную церемонию с протестом, что не были уполномочены к этому уставопротивному акту папой, а принуждены были народом.
