Однако противоречия, обусловленные внутренними причинами, и инстинкты, свойственные германской индивидуальности, противопоставившей римскому началу авторитета и системы личную свободу и личную непреклонность, довольно скоро разрушили создание Карла, и точно так же быстро спустилось папство с той высоты, на которую его вознес благочестивый монарх. Германцы боролись против обращения их в римлян – против латинизма; в самом городе Риме разгорелась сильнейшая борьба гражданских начал с духовными привилегиями. История двух замечательных столетий, составляющая содержание этого тома, познакомит нас с поразительными контрастами в жизни Рима; заключительным актом этого периода является то время, когда саксы снова подымают папство из его до крайности жалкого положения и восстанавливают до некоторой степени разрушенную систему Карла, в которой, однако, теократические идеи все более и более уступают место императорским началам Древнего Рима.
После коронования Карл остался на зиму в Риме. Помещением для Карла служил не древний palatium, который был предоставлен его естественному разрушению, а одно из епископских зданий при церкви Св. Петра, которое было приспособлено для этой цели. Это же помещение занимали и все Каролинги, когда они приезжали в Рим, и здесь же жил императорский посол (missus). Отдаленность Германии и нежелание сделать Рим своей столицей удерживали Карла от постройки собственного императорского дворца, и не может быть сомнения в том, что если бы такой дворец действительно был построен, то летописцы говорили бы о нем и описали бы его так же, как описаны дворцы в Ахене и Ингельхейме.
Император привел в порядок дела Италии и Рима; последний с подчинением его императорской власти чувствовал себя умиротворенным. Принудив римлян признать папу своим местным властителем, Карл вместе с тем заставил их как императорских вассалов (homines imperiales) принести и ему присягу в верности и повиновении. Правда, императорская власть в Риме имела только принципиальное значение. В то суровое, но еще очень далекое от порядков абсолютной монархии время и более всего ввиду особенной двойственной природы политически-церковного строя восстановленная императорская власть не заставляла чувствовать себя ни налогами, ни тяготой наемной солдатчины; помимо немногих прерогатив, эта власть сказывалась только тем, что ей принадлежало наблюдение за правосудием, как высшим началом гражданской жизни. Папа назначал своих judices, но высшей правовой инстанцией был император. Представителем его был посол или легат, который каждый раз, как посылался в Рим, получал содержание из сумм папской камеры, жил при церкви Св. Петра и здесь или в Латеранской зале «Волчицы» творил суд (placita). Посол охранял папу от посягательств на его власть знатных людей, но вместе с тем был и блюстителем в Риме прав императора. Председательство в судах, сбор штрафных денег в фиск, надзор за папскими судьями как в городе, так и в герцогстве, принятие от судей апелляций и сообщение о них императору – таковы были обязанности посла. В важных случаях император посылал в Рим чрезвычайного посла; такой посол, обыкновенно герцог сполетский, судил виновных в государственной измене знатных римских людей и епископов; признанные виновными приговаривались иногда к изгнанию за Альпы подобно тому, как раньше, в эпоху византийского правления, виновные ссылались куда-нибудь в Грецию. Посол императора был точно так же его уполномоченным при посвящении папы, которое должно было происходить в присутствии посла; хотя избрание это оставалось свободным, но, по-видимому, декрет об избрании отсылался императору и испрашивалось согласие последнего.
О верховной власти императора над Римом и над церковным государством свидетельствуют также и монеты. После коронования императора между Карлом и Львом III состоялось, по-видимому, соглашение относительно римского типа монет в его основных чертах. Император признал за папой право чеканить монету или даровал римскому епископу это право вместе с правом иммунитета. Поэтому Лев III в утверждение своей власти над страной чеканил на одной стороне римского динария свое собственное имя, на другой же – имя верховного властителя, императора. Мы находим здесь почти то же отношение, какое существовало между византийской имперской властью и готскими королями Италии, при которых на лицевой стороне монет чеканилась голова императора, а на обратной – имя короля. Эти существенные права императора, его верховная юридическая власть и утверждение им папского избрания охранялись все время, пока империя Каролингов была в силе.
Но тогда как политический авторитет нового императора для нас вполне ясен, отношение папы к городу как его местного властителя остается до некоторой степени темным. Мы ничего не знаем ни о городском устройстве того времени, ни о вольностях знатных людей, которые, вероятно, были установлены договорами, ни о правах этих лиц на участие в светском управлении; не знаем также об устройстве суда, который должен был быть в руках, главным образом, знати, так как прелаты еще не подчинили себе всех светских дел. Восстановление империи должно было, конечно, повести к гражданскому устроению города и, в частности, к новому разделению его на милиционные участки и округа. Но обо всем этом и летописцы, и документы хранят молчание.
Благодаря своему осмотрительному уму Карл не увлекся завоеваниями на юге. Победоносное войско Карла легко могло бы расширить пределы Западной империи вплоть до Ионического моря, и флот византийцев едва ли бы мог спасти Грецию от завоевания ее Карлом, если бы последнему было присуще то романическое стремление на восток, которое приписывалось ему позднее. Мысли Карла были направлены на запад и север, и он здесь стремился создать центр империи; поэтому он передал королевство Италии своему сыну Пипину, поручил ему вести войну с Беневентом и после Пасхи 25 апреля 801 г. покинул Рим, чтобы вернуться в Германию. В Сполето его привело в у нас землетрясение, бывшее в последнюю ночь апреля. Землетрясение было заметно даже в прирейнских странах; в Италии были разрушены некоторые города, а в Риме погибло несколько древних памятников. Летописцы того времени, однако, не уделяют ни малейшего внимания памятникам древности но почти все, как немецкие, так и итальянские, отмечают как важное событие что крыша базилики Св. Павла в Риме была разрушена.
Император направился в Равенну, затем в Павию, столицу итальянского королевства, и здесь дополнил кодекс лангобардских законов несколькими капитуляриями В этих эдиктах он титулует себя: «Карл, волею Божией властитель империи римлян, пресветлейший Август» и даже помечает эдикты временем консульства. Константинопольский двор преисполнился тогда ненавистью к франкам и римлянам. Он видел, что его законные права уничтожены смелым королем варваров, который присвоил себе титул, приличествующий только наследникам Константина. Но могущество франков было велико и грозно, а византийцы были совсем слабы, и шаткий трон Византийской империи был все еще занят женщиной. Окруженная заговорщиками Ирина искала дружбы Карла, так как находилась в таком же положении, которое некогда заставило Амалазунту искать помощи у врага своего народа. В случае брака Карла с Ириной Восточная и Западная империи были бы соединены под властью одной династии франков; но совершенно невероятный проект такого брака не мог, конечно, осуществиться. Тем не менее Карл прилагал все старания к тому, чтобы посредством договора разрешить притязания той и другой стороны по отношению к Италии и установить ее границы; поэтому он принял послов Ирины и, в свою очередь, сам отправил послов в Константинополь. Но когда последние явились к византийскому двору, они могли только удостовериться собственными глазами, что императрица уже свергнута с престола. Никифор, бывший раньше дворцовым казначеем, овладел без кровопролития престолом 31 октября 802 г. и сослал Ирину на остров Лесбос. Но и узурпатор не менее, чем свергнутая императрица, был озабочен приобретением дружбы ненавистных франков; со всею готовностью он выслушал послов и отправил с ними к Карлу своих министров. После того как составлен был договор, министры вернулись в Константинополь через Рим. Для папы было точно так же желательно урегулировать все эти взаимные отношения и тем обезопасить себя от войны; посылкой своих легатов в Константинополь папа мог надеяться не только содействовать сохранению мира, но и оправдать себя в короновании Карла. Однако в чем заключались эти трудные переговоры между Византией и Римом, нам неизвестно.
