— Так где он?

— Не скажу. А убьёшь — вообще ничего не узнаешь!

Маг только вздохнул. Он и не рассчитывал, что всё пойдёт гладко. Ну не осознал ещё колдунишка своего положения. Бывает… За кругом, за невидимой завесой, проснулся Гаврила. Он крутил головой, соображая что произошло за то время, пока он спал. Игнациус мельком подумал, не убить ли его, чтоб не шумел, но махнул рукой. Не до него было.

— Скажешь… Ты же не мальчик… Знаешь, что есть способы… — он смотрел на него прикидывая, что может сделать.

— Например? — разжал губы пленённый колдун.

— Например, процедура Джян бен Джяна… — подумав, ответил Игнациус.

Этих слов хватило, чтоб лицо Митридана порылось влагой. Колдун не заплакал, конечно, а вспотел. Об этой процедуре знали не многие, но кто знал — знал о ней всё.

— Я скажу! — воскликнул Митридан. Дрожь пробирала его до самых костей. — Я сам скажу тебе всё, если ты поклянёшься не убивать меня!

Игнациус покачал головой. Похоже, что он и впрямь был знаком с процедурой, и знал, чем заканчиваются такие штуки. Маг и сам трижды пользовался ей. Внешне всё это было не сложно. Голова отделялась от тела, и пару новолуний мозг особым образом приготовлялся, смешивался с разными травками и корешками. После чего голове задавался вопрос, на который она давала абсолютно правдивый ответ. Но этот вопрос мог быть только один. Если б его интересовал ответ на всего лишь один вопрос, Игнациус уже отделил бы голову от тела, но вопросов у мага к колдуну было много. У этого проходимца за душой наверняка была не одна тайна, и Игнациус хотел узнать их всё до самой последней.

— Ты скажешь, а я не поверю! — сказал Игнациус. Страх колдуна читался на лице, но маг не верил лицу. Этот страх мог оказаться приманкой в ловушке, замышленной колдуном. Слишком много зависело от ответа. Он должен быть только правильным и никаким другим.

— Он у Гаврилы… Зашит в волчевку.

Игнациус покивал.

— Может так, а может и нет…

— Посмотри сам!

Маг тряхнул кистями, и колдуну на мгновение показалось, что этими пальцами прямо сейчас враг начнёт копаться в его голове, выуживая тайны, но тот и не подумал делать это.

«Кто его знает, что там в волчевке? Может быть и правда талисман, только не „Паучья лапка“, а что-нибудь хитрое, превращающее в пепел того, кто без нужной осторожности коснётся его…» Могло быть и так. Ложь, сложенная с нетерпением могла обойтись дорого…

Были, правда, и другие пути, чтоб наверняка узнать правду…

Путей было много, но только один — верный. Самый простой и самый надёжный. Трава Вишну. Нескольких капель травяного сока хватало, чтоб человек ли, маг ли выложил всё, что знал. Правда для этого нужна была только самая свежая трава, которую нужно ещё будет найти, но игра стоила свеч. Он ждал долго. Так долго, что ещё «чуть-чуть» ничего не меняло.

— Ладно, — с сожалением вздохнув, сказал Игнациус. — Ты мне в этом деле не помощник, а жалко… Мы б с тобой вместе…

Митридан дёрнулся сказать что-то, но маг жестом запечатал его губы и с издёвкой продолжил.

— Понимаю, понимаю… У тебя свои понятия о чести… Что ж уважаю… Не у всякого они есть в наше время.

За кругом что-то сдвинулось. Игнациус бросил взгляд за колышки. Гаврила, отчаявшись найти товарища, собрал свои пожитки и пошёл в сторону. Не пошёл даже, а побрёл… От опущенных плеч веяло вселенской скорбью.

Глядя как тот скрывается за холмом, маг мимолётно пожалел его — как всё хорошо было совсем недавно… Усмехнулся, вернул взгляд в круг, посмотрел на колдуна. В глазах у того стояли слёзы. Игнациус вздохнул, покачал участливо головой.

— Что ж вы тут все такие несчастливые-то? Ты талисман и свободу потерял, Он — тень и меня… Кто-то ещё может и жизнь потерять…Местность тут такая? Или ещё что?

Как оказалось, место это было вовсе не дикое. Уже через несколько поприщ от берега под ноги ему выкатилась дорога, и Гаврила увидев в этом добрый знак, несколько воспрянул духом. Любая дорога вела к людям, а там можно узнать что-нибудь о замке или о колдуне, или просто найти еду.

От берега до дороги он шёл мрачный, думая больше о прошлом, чем о будущем. Как скверно всё сложилось! Ещё вечером до разгадки тайны было совсем близко — рукой подать. Этот Перетрий наверняка не с чужих слов знал где стоит замок Ко. Всё он знал, даже цвет стен описал и сколько в замке ворот! Да вот поди ж ты! Пропал! Как корова языком слизнула!

Ну куда он мог подеваться? Ни следа, ни знака… Не иначе как колдовство…

Облака над ним продолжили свой бег к морю, а Гаврила от этой мысли встал как вкопанный.

Конечно колдовство! Может быть, даже в этом колдовстве и без сволочи Митридана не обошлось! И ведь как ловко, гад, всё обделал!

Он несколько мгновений боролся с охватившей его злобой, но справился с собой и пошёл дальше.

Всё вокруг двигалось и ему не следовало стоять на месте.

Мир вокруг был полон движения — дорога неспешно стелилась под ноги, неслись в вышине плотные облака и даже Солнце, поднявшись из-за края земли, поползло вверх, разгоняя снующих в небе утренних птиц.

Вскоре его лучи перестали греть и начали обжигать. Дорога это почувствовала раньше Гаврилы и свернула в сторону, где на виднокрае показалась тёмно-зелёная полоска леса.

Гаврила пошёл быстрее и вскоре оказался среди высоких и густых кустов. Тут пахло не зноем и пылью, а живой зеленью, водой и, отчего-то, жареным мясом. Несколько мгновений спустя он уловил и человеческие голоса.

Ноги сами понесли его вперёд. Люди! Еда!

Сквозь кусты проглядывала поляна. Где-то рядом сопели и обрывали листья с кустов то ли лошади, то ли верблюды. Гаврила поправил повязку на поясе и, не страшась, раздвинул ветки перед собой.

Он не успел сделать и шага, как наткнулся на чью-то спину. Толком разглядеть Гаврила ничего не успел, только понял, что перед ним воин, а вот тот оказался сообразительнее. Повернувшись к Гавриле усатой мордой он с одного взгляда определил кто перед ним.

— Стой, оборванец! Куда?

Руки у того были заняты, но Гаврила стоять не стал, а шарахнулся в сторону. Воин, повинуясь долгу, оставил свои дела и схватился за короткое копьё. Теперь Масленников стоял на поляне, лицом к кустам. Сбоку и за спиной шумели люди, но он не смотрел туда, держа взглядом руку с копьём.

— Да я… — попытался он объяснить охраннику, но тот слушать не стал, а ткнул древком.

Тряпка, чудом ещё державшаяся на поясе размоталась, упала и Гаврила уже не пытаясь что-либо объяснять, прикрылся руками. Стражник не удивился, только презрения во взгляде прибавилось.

— Пошёл к остальным!

Масленников наклонился, чтоб подобрать остатки портков, и тут же ощутил не сильный, а обидный удар по спине. Убить его страж не хотел — хотел бы убить клюнул бы остриём, а он ударил древком копья. Масленников попятился, сделал несколько шагов, стараясь не упасть и не уронить тряпку.

Чьи-то руки поймали его, поддержали, не дали упасть. Он поднял взгляд.

Перед ним стояло несколько оборванцев, одетых едва побогаче, чем он. За их спинами множество людей сидели кучками, а рядом с ними стояли вооружённые короткими копьями конвоиры.

Гаврила ещё не успел понять, что вновь оказался в рабстве, как его узнали.

— Это же богатырь Гаврила Масленников! — восторженно заорал товарищ по несчастью. — Любимец Богов и Киевского князя! Он снова спасёт нас!

Гаврила оглянулся удивлённо. Его окружали незнакомые лица, но все они смотрели на него с радостью и надеждой. Взгляд журавлевца перебегал с одного на другого, но на каждом было написано одно и то же — радость и надежда.

А потом он увидел купца Марка и всё понял. Никто из друзей не погиб, но участь их была немногим лучше смерти. Они вновь стали рабами, а память у рабов хорошая.

Рабы отхлынули назад, не зная чего ждать от него в этот раз. У них появилась надежда, и плечи Гаврилы сами собой развернулись. В воздухе пронёсся вздох и звон цепей. Все головы повернулись к нему.