— Ему же столько лет — нашелся он — Ведь он стар.

Барон недоверчиво поднял бровь.

— В конце концов седина равняет всех — и рыжих, и черных..

— Наши записи говорят другое…. Но вы правы. Проверить все равно стоит.

Услышав это, он уже не мог спокойно сидеть. Предчувствие удачи охватило его, подняло с лавки и пустило по комнате. Он нетерпеливо дошел до окна. Несколько секунд он молчал.

— Его надо найти! Надо. Надо найти!..

Город за стеклом помрачнел и расплылся. Набежавший с запада ветер опрокинул тучи и они брызнули дождем. Капли прочертили первые кривые дорожки по стеклу. Дождевых штрихов становилось все больше и больше. Спустя несколько мгновений стекло стало рябым от брызг. Здания пропали, занавешенные дождевыми нитями и барон перевел взгляд на стекло. Большая капля, много больше других медленно сползала вниз, к ручью бегущему по подоконнику. Сделав движения вперед она замирала, казалось в раздумье, и вдруг рывком продвигалась еще на один маленький шажок к желанной цели. Барон приложил к стеклу палец, закрыл глаза. В дрожании капли он, казалось, уловил напряженность раздумья — куда идти? Потом это чувство покинуло его также внезапно как и пришло. Он приоткрыл глаза. Капли на стекле не было. Только тянулась вниз мокрая дорожка.

— Последний шаг — подумал он — И вслух добавил — Надо найти. Надо.

Голос у него за спиной тут же ответил.

— Мы ищем. Сделано все возможное…

— Сделайте так же и не возможное. Если мои предчувствия меня не обманывают, то нам придется иметь дело с человеком, о котором говорят хроники. Можете быть совершенно уверенными, что уж он-то постарается сделать все, даже не возможное чтоб достичь своей цели…

Чернак поклонился. Теперь без подобострастия. Как равный равному.

— Все будет так, как вы приказываете. Лучшие из лучших уже идут по его следам..

— Возможно, этого мало…

— Тогда объясните, барон. Что все-таки нам нужно?

Барон отвернулся от окна. Взгляд его стал подозрительным и колючим.

— Нам нужна княжна и все, что есть на ней и на ее спутниках. Ты знаешь ровно столько, сколько тебе необходимо чтобы решить задачу. Лишнее знание редко удлиняет жизнь.

Чернак понял, что пока уцелел. Он поклонился барону и вышел. Несколько минут барон сидел в одиноком раздумье, потом хлопнул в ладоши. Рядом возник слуга и тот знаком приказал заменить скатерть. Знание полученные им конечно же стоили скатерти. Может быть и следующая встреча добавит что-либо в его копилку…

Не рядясь, Избор купил четырех коней. Он не торговался, но все равно время на их покупку ушло изрядно. Город был не большой, и торговали там все больше смирными крестьянскими лошадками, и что бы найти приличного коня, да не одного, а четырех пришлось походить, да и рановато было для нормального торга.

Купив коней он оставил их Гавриле и сам пошел за телегой. Выезжать верхом с запасными лошадьми он не решился. Их все-таки искали. Вокруг все время вертелись остроголвые, заглядывали в лицо, но Избор ходил спокойно — штаны, снятые с одного из них он спрятал и теперь на нем были обычные портки из домотканой ткани, таких же как у четырех из пяти жителей этого городишки.

С телегой оказалось проще, чем с лошадьми. Он купил ее прямо с маленькой крестьянской лошадкой и мешками. Неумело правя он подкатил к закоулку, где его ждал Гаврила.

— Садись — сказал Избор освобождая место на передке — Вожжи бери..

Гаврила отошел от стенки, обошел телегу и скучным голосом спросил.

— А почему я? Самому зазорно, что ли? Руки отсохнут?

— Не в моих руках дело, а в морде твоей. — объяснил Избор — Уж больно она к этой телеге подходит.

На лице у Гаврилы появилось озадаченное выражение. Он словно раздумывал, обидеться ему или нет. Избор понял, что малость перегнул палку.

— У тебя вон и борода и глаза черные… Деревенский ты. А на меня глянь…

Он развел руками и повернулся. Одет-то он был как крестьянин, но в фигуре не было крестьянской расхлябанности, да и лицо… Еще у хазар он сбрил обгоревшую бороду и теперь лицо покрывала щетина, которой до бороды еще расти и расти. Его можно было принять за горожанина, за беглого монаха, но никак ни за крестьянина.

— Ну ладно — согласился Гаврила — Только на счет морды ты зря…Рожей бы назвал — и то не так обидно.

— Подожди. Сочтемся еще.

Гаврила потряс телегу рукой, глянул на упряжь. Все было нормально. Можно было трогать.

— А чего ждать? Прямо сейчас и сочтемся. С такой харей как у тебя в ворота лучше и не соваться. Чем мурло-то прикроешь?

Избор улыбнулся. Гаврила, хоть и был похож на крестьянина, но характер имел твердый.

— А вот.

Избор достал из-под мешков тряпицу, подвязал ей лицо, одел треух. Гаврила цыкнул зубом, но промолчал. Даже в такой одежде вид у Избора был слишком гордый. Он потыкал рукой в мешки, так, на всякий случай.

— Оружие где?

— Под мешками, на дне в сене.

— Достать-то успеешь в случае чего?

— Успею. Ты их пока кулаком займешь, а там и я…

Гаврила вздохнул и сообщил.

— Давно собирался я этот городишко разнести. Князь тут сволочь, да все как-то недосуг было. Может быть сейчас получится.

Он сел на телегу, разобрал вожжи. Гаврила перекрестился. Слегка хлопнул вожжами лошадь. Застоявшийся конек попробовал, было заартачиться, но Гаврила приструнил его.

— Ну, с Богом!

Телега не спеша покатилась вдоль высоких, в косую сажень заборов. Избор прошел немного рядом, потом запрыгнул в телегу. Ища взглядом остроголовых Гаврила спросил.

— Ты креститься умеешь?

— Насмотрелся. А зачем тебе?

— Через ворота поедешь — крестись….

— Неужто помогает? — усмехнувшись, спросил Избор, трогая под мешками лезвие своего меча.

— А вот посмотрим. — серьезно ответил Гаврила — Посмотрим…

Город уже окончательно проснулся. Навстречу двигались телеги, возы с сеном, шли люди, тащили на плечах мешки и корзины с живностью.

Тележные колеса, поскрипывая, месили дорожную пыль. Гаврила ерзал, устраиваясь поудобнее. С крестьянской основательностью трогал мешки, жадно втягивая носом запахи и стараясь разобраться что везет.

— Что с телегой делать будем, когда выберемся?

— Ты выберись сперва.

— С Божьей помощью…

— Вон ты кого в помощники-то взял. У тебя, я смотрю, губа не дура.

— Что губа! Я и сам не дурак. Так как с телегой-то?

Избор об этом не думал. Он почему-то посчитал, что княжна захочет ехать вернем, а не трястись в телеге. Для того и купил коней. А телега…

— Не знаю. Бросим, как надобность минет.

— Не жалко? За нее ведь деньги плочены.

Телега слова доброго не стоила, но Гаврила уже считал ее своей. Он постучал по краю.

— Не жалко?

— Жалко, конечно, только жизнь дороже.

В Гавриле всколыхнулось что-то большое и широкое как степь.

— Ну и хрен с ней, с телегой-то — сказал он — Нешто мы бедные? Да и за княжной не пропадет…

Избор промолчал. Гаврила был настолько прост, что ему в голову не пришло, что княжна уже за все заплатила. Не смотря на ранний час, на базаре нашлись люди, которым приглянулись ее золотые подвески. Заплатили за них хорошо. После покупки необходимого даже кое-что осталось. Этот остаток Избор, ни секунды не колеблясь, ссыпал в свой кошель.

Мимо них проплывали высокие, в сажень, заборы. Где-то за ними перекликались люди, лаяли собаки… Все вокруг было настолько мирным, что не хотелось верить в то, что около ворот придется проливать чью-то кровь. Избор дотронулся до меча и ненароком коснулся узелка с драгоценностями. Прикосновение вернуло спокойствие и ощущение удачи.

— Все будет хорошо — сам того не желая сказал он. Гаврила повернулся и вопросительно посмотрел на него. Еще находясь под впечатлением чувства защищенности Избор повторил.

— Все будет хорошо. Не бойся.

Гаврила серьезно посмотрел на него.

— А я и не боюсь. Не умею.