— «И это награда? Тогда почему ему?»

Вздрогнув от шальной мысли Гаврила опустил руку под стол и ткнул себя ножом. Он почувствовал как острие надавило на кожу, но ощущение стали на коже не переросло в боль… Нажав сильнее он почувствовал как лезвие входи в него, не причиняя боли. Опустив взгляд вниз он осторожно вытащил руку из-под столешницы.

Масленников уже был готов к тому, что увидит: нож пронзив руку насквозь торчал из тыльной стороны ладони.

«Ни повесится, ни зарезаться», — подумал Масленников. — «Вот оно — бессмертие!»

Забыв об окружающих он смотрел на ладонь, а потом протянул руку с ножом над столом мимо лица подавившегося словом Избора и прерывая разговор спросил:

— Так выходит, тут не только твое счастье, а любому удача?

Хозяин, только что заливавшийся соловьем замолк на полуслове. Глаза его забегали, словно он по старой привычке задумал злодейство, но все же понимал, что тайну теперь не сохранишь.

— Да…

Несколько минут они пробовали на себе всю прелесть бессмертия. Хозяина давил страх ему хотелось сбежать из дома — он боялся и гостей, узнавших его тайну, но он и леса боялся, который, едва он спрячется в нем, начнет отнимать у него драгоценные мгновения жизни. А пуще того страшил хазарин с веселым смехом приноровившийся резать себе горло.

— Так вот почему у тебя в щах мяса не было… — наконец сказал он. — А я подумал, что ты просто жадный.

Он сидел спокойно, явно раздумывая что еще можно перерезать и это успокоило хозяина.

— Ты бы хоть корову бы завел… Молочком бы потчевался.

— А кормить ее как? — тоскливо спросил бессмертный. — Ей же сена не напасешься…

Видно было, что у хозяина достало времени подумать и об этом. Он точно знал, что хорошо, а что плохо и что приобретений без потерь не бывает.

— Ей сено косить — за забор уходить нужно…

Гаврила понимающе кивнул. Волшебства за забором уже не было. Там могли убить, там хозяин старел, там вообще была жизнь… Там он мог лишиться всего чем владел. Масленников помимо воли обежал взглядом убогую обстановку: стол, лавки, печь… Печь?

— Погоди… А дрова как же?

Хозяин тяжело вздохнул.

— Это хуже всего. Дрова запасать — по лесу ходить. Дерево рубишь и думаешь что каждая минута у тебя из жизни вычитается…. Страшно.

— А ты бы к топору веревку привязал и кидал бы прямо отсюдова, — зло пошутил хазарин. Хозяин даже не стал отвечать.

— А зимой как же?

— Терплю…

Избор с Гаврилой переглянулись.

— Что, всю зиму? — не поверив переспросил Исин. Хозяин вспомнив что-то передернул плечами.

— Раз в неделю еду готовлю — греюсь.

Избор смотрел на него не зная что делать — завидовать или жалеть этого человека. Бессмертие для этого человека было таким огромным даром, что для того чтобы не потерять его он готов был терпеть любые лишения, превращая данную Богами жизнь в бесконечную пытку. Конечно это был путь, но одновременно он понял, что это — не его путь….

Что-то внутри него заставило воеводу встать. По его лицу хозяин понял, что он встал, чтобы уйти.

— Оставайтесь! — попросил он.

— Нет, — сказал Гаврила вставая следом за Избором. — Не надейся…

Он тоже поднялся. И место это и воздух и сам хозяин вдруг показались ему противными. Мимолетно возникло желание сплюнуть на пол, но он сдержался.

— Оставайтесь! Дрова по очереди рубить будем…

Гаврила, представив что это будет за существование, как только что хозяин, передернул плечами.

— Я сюда и умирать не приползу!

Хозяин сидел, уронив руки на колени. В его глазах плескалась странная смесь горечи и облегчения.

— Да и зачем? — продолжил Гаврила. — Мы друг другу бесполезны… У меня памяти нет и у тебя памяти нет. Но я-то свою найду, а у тебя ее как не было, так и не будет!

По лицу хозяина видно было, что он хочет их о чем-то попросить, но боится. Гаврила догадался о чем. В дверях, пропустив вперед себя Избора и Исина он остановился.

— А насчет всего остального не беспокойся. Никому мы про тебя не скажем. Мало ли слабых душ на свете, что захотят живьем помереть? Соблазн большой — живьем в могилу залезть… Не всякий поймет.

За порогом ему стало легче — словно камень с плеч сбросил. Тут была жизнь, был мир созданные не жадностью и глупостью, а волей Богов.

— Живешь без пользы, — вырвалось у Масленникова. — Как трава при дороге…

Хозяин, так и не встав отозвался.

— Как это без пользы? Кормлю вот разных…

— Скольких накормил-то? Небось со счету сбился…

Хозяин промолчал.

— Когда у тебя тут последние гости — то были?

Тот поскреб голову, прикидывая.

— Да лет семь назад… Тоже вот ушел так…

Исин понял это как упрек и молча бросил ему золотую монету. Хозяин равнодушно посмотрел на то, как она катится и сказал:

— Да зачем она мне? Вы бы мне лучше дерево срубили…

— Обойдешься, — злорадно ответил Избор. — А зима придет — потерпишь… Сколько ее той зимы-то?…

Гаврила удивился:

— Ты что ли цену золоту не знаешь? Да тебе за эту монету весь лес кругом не то что повалят, а зубами выгрызут! Ты только людей найди — на сто лет вперед дровами запасешься.

Он посмотрел в небо, отыскивая дождь, но небо обрадовало своей голубизной.

— Кстати, люди-то тут есть близко?

— Откуда ему знать, ели он носа отсюда не высовывает? — ответил воевода за хозяина.

Гаврила не ответил Избору и посмотрел на бессмертного.

— Когда сюда шел, то деревеньку проходил, — сказал тот. — Там она, у реки была.

Он показал направление.

Гаврила кивнул и пошел через двор. Дойдя до калитки он опять остановился. Хозяин остался в дверях и смотрел им в спины.

— А может тебе с нами? — вдруг предложил Масленников. — К людям… Новости заодно узнаешь…

Бессмертный не ответил, а просто отступил в глубину комнаты.

— Э-э-э-э, — махнул рукой Избор. — Горбатого могила исправит… Пошли отсюда.

— Какая могила? — удивился Исин. — Ты чего? Он же бессмертный…

— Хоть и бессмертный, а дурак. Дураком и помрет…А дураком помирать хоть через сто лет, хоть через тысячу все равно обидно… Конец у всех один будет — могила.

Гаврила сбросил жердь, что загораживала проход.

— Да. Выживут его люди с этого места. А кто побойчее найдется, так выведет в лес подальше и зарубит, для себя место освободит.

Они говорили на ходу, стараясь уйти подальше от этого места. Исин, шедший последним поотстал.

— Что он там? — не останавливаясь обернулся Гаврила.

— А пес его знает… Исин!

Остановившись перед кустами Избор помахал рукой. Хазарин в ответ тоже махнул рукой, мол, идите и присел у чудом оставшегося на краю поляны пенька.

— Ну?

Гаврила вернулся и посмотрел через Изборово плечо.

— Чего он там?

Избор ничего не сказал и Гаврила сам увидел, как хазарин порывшись в мешке достал искрящийся светом камень и поколебавшись добавил к нему еще парочку поменьше. Он еще посмотрел на солнце, и повернул их так, чтобы блеск долетел до глаз хозяина избушки.

— Зачем?

Избор замялся.

— Зачем? — повторил Гаврила.

— Жалко же, — сказал хазарин. — Жалко же дурака. Может хоть жадность его из дома выгонит?

— Если уж его холод и голод из дома не гонят, то уж жадность… — с сомнением покачал головой Избор. — Нет. Я не верю…

Из-за кустов они видели как фигура хозяина то появляется, то пропадает в дверном проеме. Их он уже не видел, но камни блестели так, что не заметить их было нельзя. Они стояли, пока не устали ноги, но он так и не вышел из дома.

Гаврила оглянулся на избушку.

— Трус.

— Дурак, — возразил Исин.

— Скорее и то и другое… — примирил их Избор.

За полянами опять пошел лес, потом болото и Гаврила понял, почему до сих пор до бессмертного никто не добрался.

После болота, когда они выливали воду из сапог Гаврила мрачно сказал:

— Нам про это молчать надо…