Краем глаза он увидел движение слева от себя. Он еще не успел подумать, как тело само собой ответило на него. Он поймал руку с мечем под локоть и не дав ей опуститься ногой отбросил нападавшего в сторону. Если б тот был один, он бы успел вытащить кинжал, или поднять меч, но их было трое. Еще двое прыгнули на него сразу с двух сторон. Он увернулся, прыгнул назад, но не удержался на ногах. Ноги разъехались на чем-то скользком, и он навзничь повалился в грязь. Он успел ощутить свою беззащитность под тремя мечами и хладнокровно, словно о чужом подумал о себе как о покойнике.

Мысли не успели превратиться в слова Это было просто ощущение неминуемой смерти. Перед глазами пронеслись картинки того, как и что должно сейчас произойти — он падает, пытается перевернуться на правый бок (на лево нельзя там забор) и где-то тут по крайней мере один из трех мечей обязательно достанет его. Была бы кольчуга!..

За спиной гулко щелкнуло, словно среди улицы появился пастух и взмахнул кнутом. Этот звук подхватил остроголовых и разметал по улице.

Избор поднялся с земли. Кинжал он успел выхватить, но нужен он уже не был. Вряд ли нападавшие сейчас были опасны. Шевелился, во всяком случае, только один.

— Веселое место, веселое время — подумал Избор глядя на покалеченного. Тот медленно поднялся на четвереньки, и прижимая к животу сломанные руки медленно побрел обратно. На слабых ногах он сделал несколько шагов. Сил у него уже не было — они вытекли на землю вместе с кровью, и шел он не на силе, а на страхе и отчаянии, но через несколько шагов кончились и они. Он тупо ткнулся головой в забор и сполз по нему на землю. Несколько секунд Избор смотрел на него гадая — встанет — не встанет. Не встал. Он не стал искать волшебника, совершившего это чудо и повернулся к Гавриле.

— Я тебе должен… Отслужу.

— Ты вон лучше бабе отслужи. По-христиански.

Избор пошел назад.

— Я по-христиански не умею.

Между ним и этим странным мужиком протянулась ниточка понимания. Оба знали, что такое долг, честь в отношениях между мужчинами.

— А я тебя научу — улыбнулся он.

Тучи на небе раздернулись, Луна окатила их протоком холодного света. Избор наконец то мог разглядеть его лицо, но не успел. Лунный свет словно толкнул его. Он задвигался, закрутил головой, потом отошел в сторону и встал так, что бы луна светила в спину. Избор посмотрел на него внимательно и спросил.

— А ты, милый, часом не вурдалак? Что света боишься?

— А ты крестом попробуй — ухмыльнулся случайный знакомец — Или осиновым колом. Вдруг рассыплюсь?

Избор посмотрел на него, и как-то само собой все странности мужика сложились в одно имя.

— А тебя не Гаврилой кличут? Не Масленников?

— Кличут. А ты кто такой догадливый?

— Зови Избором.

— Крещеный?

— С какой это стати?

Про Гаврилу Масленникова он уже слышал. Мужик был известный, хоть и со странностями. Первой известной всем его странностью была привычка всегда держаться так, что бы свет был у него за спиной. А во-вторых лежало на нем странное заклятье. Временами словно варяг впадал он в буйство и тогда крушил все, что попадалось под руки. Теперь Избору стало понятно, почему он убежал из корчмы… Он дрался только насмерть. Раненых после его ударов не было, а убей он всех, потом либо пришлось бы виру платить, либо в городе не показываться. Лучше уж действительно сбежать. Это был бы добрый товарищ. С таким кулаком можно было постоять не только за себя, но и за друзей.

Избор посмотрел на княжну.

— В сотники значит зовешь?

Она кивнула.

— И деньги будут?

— Будут — откликнулась она.

Избор для виду подумал, посмотрел в небо, прикидывая чего бы еще такого попросить в прок.

— В бояре бы еще…

— Ты меру знай — зло сказал хазарин, принимавший все это всерьез — По себе сук руби.

— Ну ладно — согласился Избор — с боярством пока подождем.

Гаврила кашлянул в кулак.

— Ну так что? Что скажешь-то?

Избор прислушался. Гаврила молча стоял, поглаживая левый кулак. Где-то за ним слышался топот. Бежали добрые люди.

— Говоришь, твой Бог троицу любит? А какой Бог любит тех, кто по четверо ходят?

…. Исин вышел из темноты с подносом в руках. На подносе в окружении зелени торчала курица — единственное, что нашлось в этот час в корчме. Он поставил ее перед княжной, а сам сел рядом, словно одновременно и охранял ее и служил ей. Княжна искоса посмотрела на него и кивнула. Исин руками разорвал курицу так, что сок брызнул Гавриле на руки. Тот зашипел, но ругнуться не посмел, только посмотрел на княжну и лизнул обожженное место.

Они сидели в бедной корчме, и были там может быть последними, а может быть и единственными посетителями. Хозяин заведения, заложив дверь засовом, ушел к себе, а они остались в зале около догорающего очага. Пустили их без особой охоты, только потому, что хозяин знал Гаврилу, а иначе и Изборово серебро не помогло бы.

Он отодвинул кувшин. Пришло время поговорить.

— Княжна, ты просила помощи. Расскажи чего тебе нужно.

Княжна ответила не сразу. Она подождала когда Исин поглубже вгрызся в курицу и сказала.

— Я ехала к жениху. К князю Брячиславу в Пинск……

Исин издал горлом странный звук. От натуги его глаза начали вылезать наружу. Он что-то силился сказать, но курица плотно запечатала его горло. Княжна с размаху ударила его кулачком по спине и сунула ему под нос кувшин с медовухой.

— Слава Богу, что со мной оказался мой сотник.

Глаза Исина выкатились еще дальше, за пределы отведенными для них натурой. Из кувшина веером выхлестнула струя медовухи. Гаврила поморщился и отсел подальше. Он сидел спиной к очагу и лицо его было скрыто тьмой.

— Ишь добрый какой. Одним кувшином всех угостил.

Княжна сняла со своей руки перстень и одела на палец дергающемуся хазарину.

— Если б не сотник… — мечтательно сказала она.

Кроме Исина эти слова никого, похоже, не удивили. Ну разве что и сам Избор немного удивился. Так. Чуть-чуть. Самую малость.

После того как Отец нынешнего князя, Неистовый Святослав, разгромил Хазарское царство хазары рассеялись по свету и служили кому попало. Русские князья охотно брали их к себе на службу, но такого Избор и предположить не мог.

В свите княжны вся охрана была из хазар. Да что там охрана. В караване все было хазарским от оружия у мужчин, до украшений у женщин. Еда — и та была хазарская, без свинины.

Княжна спокойно смотрела на него, моргала красивыми глазками. Конечно, она лгала, но Избор не подал виду.

— Не на того налетела, красавица — подумал он — Разберусь я с тобой…

Он поднялся. Тень из-за спины выросла и уперлась в низкий потолок.

— Ладно. Гаврила, проверь комнату княжны. Сам ложись у порога. Ставни на окнах не открывать.

Гаврила нехотя встал. Он еще не признавал старшинства Избора, но не мог не согласиться со здравым смыслом в его словах. Сейчас ни один из них не был в безопасности.

Княжна встала, собираясь идти, но Избор жестом остановил ее.

— Подожди, княжна. Дай мне свои румяна.

Она удивленно моргнула, наморщила лоб. Ей показалось, что она ослышалась.

— Зачем?

Избор нахмурил брови и поднялся. Княжна почувствовала что сейчас она снова близка к тому что бы потерять его. Она прикрыла рот ладошкой, чтоб ни одно лишнее слово не выскочило из него.

— Княжна, давай условимся наперед. Если тебе действительно нужна моя помощь, то никогда не спрашивай у меня, зачем мне нужно то или это. Просто делай то, что сказано. Теперь я тебе говорю: «Дай мне твои румяна или духи»

Она благоразумно не стала спорить. Откуда-то из пояса достала прозрачную склянку и вложила в протянутую руку.

— Жалую тебя духами.

Избор склонил голову. Когда он поднял ее, княжна уже всходила по лестнице. На середине она остановилась и приказала.

— Сотник, посвети.

Хазарин был умницей. Первым делом он посмотрел на Избора. Тот едва заметно кивнул. Она не хотела оставлять его с ним, значит, она действительно лгала ему, но сейчас это ничего не значило. Разобраться в этом он всегда успеет. Ступени скрипели все тише и тише. Круг света, поднимавшийся вместе с княжной вверх делался все слабее и слабее. Они остались вдвоем с Гаврилой.