Он вытащил из мешка баклажку с водой и присосался.

Жара брала своё. На лице гостя проступили крупные капли пота. Он смахнул их тыльной стороной ладони и протянул баклажку Гавриле. Тот отрицательно качнул головой и опасливо отодвинулся. Запах пота ещё не долетел до него, но он знал чем это обернётся и поднял ладонь, стараясь угадать откуда дует ветер.

— Спасибо, добрый человек…

Тот не понял, придвинулся поближе.

— Держись от меня подальше, — остановил его Гаврила движением руки.

— Это почему? — заносчиво спросил пришелец. Видно было, что он не дурак подраться. Скрывать Гавриле было нечего.

— Я как мужской запах чую — сам не свой делаюсь.

— Содомит, что ли? — оживился воин, берясь за меч.

— Журавлевец… — не поняв этого оживления, отозвался Гаврила. Он вспомнил избу, длинные княжеские руки и, вздохнув, поправился. — Вообще-то с Киева я…

Гость слегка разочарованно вдвинул меч в ножны и тоскливо сказал.

— Не бойся. Я теперь как мужчина уже и не пахну.

Гаврила наклонил голову. Порыв ветра донёс до него странный запах нездешних цветов.

— Это как так?

— А так…

Он не захотел говорить дальше об этом.

— Меня зовут Перетрий Митрофади…

Гаврила понял, что сказано это было явно, без желания его поразить. Просто назвался человек, однако это имя отозвалось в Гавриловой голове эхом воспоминания. Где-то он уже слышал это имя…

— Что-то я о тебе слышал, — сказал Гаврила. — Не помню что…

Гость пожал плечами. Причём пожал так, что неясно было, то ли его все кругом знают, то ли никому его имя неизвестно.

— Мне про тебя, один человек рассказывал!

— Кто?

Масленников вспомнил всё и даже запах в подвале.

— Патрикий Самовратский! Мы с ним в одном уздилище сидели!

Перетрий кошкой отпрыгнул от него и выхватил меч. Два движения у такого молодца должны были слиться в одно — видал Гаврила как знающие люди такое делают — а тут не вышло.

— Теперь ты умрёшь!

— Это как? — не понял Гаврила торжественности момента. — Зачем?

— Я тебя убью! — объяснил пришелец. — Раз ты друг этого мерзавца, значит и сам мерзавец!

Гаврила посмотрел на него и расхохотался. Грозить смертью тому, кто только что вот прыгал вниз и возрождался из кучи костей и кровавого мяса просто глупо. Не вдаваясь в объяснения, журавлевец подхватил горсть песка и бросил её в лицо незваному гостю.

Песок хлестанул бойкого гостя по глазам и тот от неожиданности выпустил меч. Лезвие вонзилось в песок и застыло. Несколько мгновений он разводил руками, пытаясь отыскать его, но Гаврила не дал. Он легонько ткнул гостя в грудь и тот сел, раскинув по сторонам руки.

— Дурак, — поморщился Гаврила. — При чём тут я?

Гость тёр руками глаза и шипел. Гаврила вспомнил Патрикия, его смех, когда тот рассказывал о своём враге и испытал что-то вроде сострадания к сидевшему перед ним бедняге.

— Ну и знаю я всё про тебя… Только что так переживать-то? Коли есть у тебя враг, так убил бы его и делу конец…

Игнациус понял, что Гаврила всё-таки изменился. Получить такой совет от него несколько дней назад было просто немыслимо. Маг, расставшийся с ним не так уж и давно помнил его неуклюжим деревенским увальнем, пугающимся всего чего только можно испугаться… А теперь перед ним предстал пусть и не воин, но человек готовый постоять за себя. Вон как песок-то как ловко швырнул… Главное ведь не то, что попал, а то, что догадался. Тому деревенскому пентюху, каким был Гаврила десяток дней назад, это и в голову бы не пришло.

Правда, значения эти перемены в характере никакого не имели. Главным был не Гаврила, а мешок с Митридановыми пожитками, который Игнациус всё ещё не видел…

«Поумнел, — подумал маг про новообретённого товарища. — Понял, наконец-то, что нечего перед каждым встречным нечего душу раскрывать…» В этой мысли жила надежда на лучшее. О том, что произойдёт, если он ошибается, он думать не хотел. Во всяком случае, у него ещё оставалось время, чтоб подождать немного. Завтра, когда они уйдут отсюда Гавриле придётся либо взять с собой всё ценное, что он прятал тут, либо рассказать магу, куда всё подевалось.

Однако «до завтра» ему ждать не пришлось. Судьба распорядилась так, что всё произошло в тот же день. То, чего ждал Игнациус, случилось, когда звёзды перешли на другую сторону полуночи.

Уже под утро в тёмном вызвездившемся небе скользнул ещё более тёмный прямоугольник и через несколько мгновений шагах в двадцати от него неизвестно под чьими ногами заскрипел высушенный солнцем песок.

Нет, он конечно догадывался чьи шаги становятся всё ближе и ближе, но даже мысленно, чтоб не спугнуть Удачу, не называл его имя.

Ничего не подозревающий Гаврила спал рядом. Весь вечер он расспрашивавший его о дороге в замок Ко, даже не стараясь скрыть по детски откровенное любопытство. Игнациус воспрянул духом посчитав, что именно там назначил ему встречу Митридан и охотно рассказывал об описанной во множестве книг диковине. Сам он в замке не был, но много чего мог рассказать несведущему человеку, каким был Гаврила. Теперь, после того как он уверился, что попавшийся на пути человек послан чуть ли не Богами, его переполняла уверенность, что началась для него светлая полоса в жизни. Да и как подумать иначе — шёл по пустыне, шёл, да и наткнулся на человека, который точно знает в какую сторону ему идти…

Сон у него от этого был крепкий.

Гость, даже не стараясь идти бесшумно, приблизился. Игнациус смотрел за ним краем глаза, сжимая в ладони заветный пузырёк. Хотя он ничего почти не видел в темноте, но надежда на то, что это Митридан была такой сильной, что поневоле стала уверенностью.

Тот ходил кругами и в какой-то момент Игнациус испугался, что может опоздать. Хрупкое стекло хрустнуло в пальцах и всё дальнейшее не заняло времени. Магия вернулась и мгновенно сплетя пальцами заклинание, он метнул его во врага. Незваный гость покачнулся, словно невидимка ударил его молотом по голове и осел на песок. В два шага Игнациус подскочил к нему и, ухватив за пояс, потащил подальше от Гаврилы.

На ходу, отбросив волосы с лица ночного гостя, узнал и улыбнулся. Предчувствия его не обманули.

Бросив бесчувственное тело, он связал его нужным и, очертя круг, торопясь, стал вбивать колышки вокруг. Они входили в песок легко и замирали, словно пускали корни. В каждый из колышков он воткнул по ножу и только тогда, когда увидел, что сталь лезвий засветилась, запульсировала изнутри лиловым светом, прекратил читать заклинание.

Несколько мгновений смотрел на лежащую под ногами фигуру.

Под его взглядом Митридан пришёл в себя и дёрнулся, пытаясь разорвать верёвку. Игнациус удовлетворённо улыбнулся.

— Не тужься, — сказал он пренебрежительно. — Нет твоей силы. Кончилась…

Митридан, смотрел на него, сверкая глазами, словно и не слышал. Не желая терять дорогое время, Игнациус повторил.

— Лучше вокруг посмотри…

Он отошёл, чтоб не загораживать. Дело было сделано так хорошо, что не стыдно было его и другим показать.

Митридан неловко повернулся, увидел столбики вокруг и глубоко вздохнул. Какое-то время он молчал, откинувшись навзничь, потом вдруг снова приподнялся, желая убедиться в том, что всё рассмотрел правильно. Игнациус добавил.

— Не огляделся. Ясень. Твоё дерево… Из круга тебе не выйти.

Митридан молчал. Он сказал бы что-нибудь язвительное, но голова оставалась пустой, как впрочем и всё остальное. Сила, что ещё недавно переполняла его, куда-то исчезла, и он ощущал себя червём, волею случая выползшего на землю и не куда-нибудь, а прямо на птичий двор.

— Всё понял?

Колдун кивнул.

— Что дальше может быть представляешь?

Ещё один осторожный наклон головы.

— Ну, раз так, то отвечай по-хорошему — где талисман? Куда спрятал?

Может быть будь на месте Игнациуса кто другой, Митридан попытался бы обмануть его, но Судьба поставила перед ним именно Игнациуса.