Третий удар он нанес ногой, став на полсекунды похожим на флюгер, развернувшийся вслед за порывом ветра. От этого удара солдат, что стоял за спиной Дегтя улетел в стену и, пробив её, вывалился наружу. Там вскрикнул ставшийся во дворе четвертый, но он пока не понял, что тут происходит. Не глядя не него, старик подхватил со стола каменный пестик и подытожил жизнь выброшенного из дома врага.

Последний, из оставшихся в доме, отпрыгнул и передернул затвор.

Услышав лязг, Федосей опрокинулся назад, ногами, через голову стараясь достать последнего, и достал бы, но старик, перелетев над ним и над столом, нанес тому удар ногой. Федосей с пола увидел, как солдат успел загородиться винтовкой, но стариковский удар был настолько силен, что оружие вырвало из рук и унесло к двери. Обезоруженный попытался на четвереньках пробежать под столом, но старик, уже выглядывая того, кто остался во дворе, взмахом руки сломал беглецу на четвереньках шею.

Тот, что стоял во дворе, наконец, сообразил, что что-то идет не так. Он вскинул винтовку и, пятясь, стал посылать пулю за пулей в стену.

Бах! Бах! Бах!

Деготь и Федосей рухнули на пол и поползли каждый к своей лавке — за оружием, а старик, словно и пули его не волновали, рванулся стрелку навстречу. Старик двигался необычно — какими-то плавными рывками, угадывая, куда полетит следующая пуля, чтоб не оказаться на её пути. Стрелок такое уже где-то видел и понял всё. Он взвыл, бросил винтовку и прыжками припустил к деревьям…

Только старик и тут не оплошал. Каким-то кошачьим движением подхватил брошенное оружие, и словно копье, бросил вдогонку беглецу.

После этого движения он словно потух, потеряв интерес к тому, что произойдет дальше.

Через его плечо, уже держа наганы в руках, лунные путешественники увидели, как штык винтовки коснулся спины, подтолкнул беглеца, не успевавшего перебирать ногами, и пробил его насквозь.

Деготь крякнул.

Сила броска была просто нечеловеческая. Несчастный раскинул руки, подпираемый штыком сделал по инерции еще пару шагов и упал ничком. Секунду винтовка стояла вертикально, но потом медленно наклонилась и упала на землю. Все. С врагами старик разобрался.

Он сидел на корточках, опустив руки между колен. Устал. На морщинистом лбу висели крупные капли пота. Тишина в доме ничем не нарушалась… Старик сидел сгорбившись, гости смотрели на него с одинаково странным выражением лиц.

— Видал я чудеса, — наконец сказал Малюков. — Сам организовал несколько, но чтоб так вот…

Он покачал головой не то с восхищением, не то с завистью…

— Тебя, дедушка только к басмачам в банды внедрять…

Деготь, с наганом наготове, как мог быстро вышел и захромал вокруг дома. Через минуту он вернулся. Наган уже лежал в кармане. Глядя на побоище, спросил:

— И что нам теперь делать?

— Нам, пожалуй, пора лететь…

— Я про трупы…

Старик, казалось, продышался. Не глядя на гостей, словно боялся наткнуться на осуждающие взгляды, он подошел к офицеру. Потянув за заушник, вытащил свое смертоубийственное оружие из самурайской головы и аккуратно вытер о френч покойника.

— А вот на счет этого, по-моему, можно совершенно не беспокоиться. У такого бойкого дедушки наверняка тут, под боком, персональное кладбище есть. С такой-то сноровкой….

Молча, не глядя на них и не прося помощи, старик подхватил первого покойника и потащил его за порог.

— Погоди, дедушка.

Федосей отцепил с офицера планшетку с картой.

— Давай так, что б по-честному. Если уж ты удовольствие получил, то надо чтоб и нам польза была…

Лист зашелестел, разворачиваясь и ложась на стол.

Их, конечно же, учили читать карты. И сейчас, глядя на трофей, они могли точно сказать, где тут изображены леса, где стоят горы, а где текут реки. Но не более того. Кружки, обозначавшие города и голубые ниточки имели рядом с собой строчки названий, куда как менее понятных, чем язык картографии. Космонавты одинаковым движением почесали головы.

— Осталось только научиться читать иероглифы.

Поймав тащившего второй труп хозяина за рукав, Федосей ткнул пальцем в надпись и вопросительно посмотрел. Старик, близоруко прищурившись, прощебетал что-то. Ни тому, ни другому этот набор звуков ничего не говорил. Деготь ткнул пальцем в соседний кружок — и тоже ничего. Бессмысленный набор звуков. Еще с десяток раз попробовав найти знакомые ориентиры, он убрал руки с карты.

— Пекин? — спросил Малюков.

Старик покачал над картой рукой и показал куда-то в сторону.

— Харбин?

В этот раз только плечами пожал.

Гости переглянулись. Их познания в азиатской географии не совпадали с реальностью карты. Скорее всего, это был все-таки один из районов Китая, но какой? Тоже ведь страна не маленькая…

Возвращение к «Луннику» заняло не так уж много времени.

Бамбуковая роща, цветущие кусты, снова бамбук и вот он — корабль. Побродив вокруг упавшего с неба железа, они не обнаружили в нем перемен — ни люди, ни звери за эту пару дней не потревожили разбитую технику. Внутри также все осталось без изменений. Только куча золота, что «натекла» сквозь трещину, стала больше. Федосей посветил вверх. Нет. Золото не иссякло. Просто какой-то из самородков, покрупнее, закупорил трещину.

Дойдя до разбитой рубки, они для очистки совести немного покопались в радиопередатчике. Разумеется, без всякого результата. За эти два дня ни целых радиоламп в нем не прибавилось, ни трещин в алюминиевом шасси не стало меньше.

— Не везет нам, — смахнув остатки тонкого стекла и вольфрамовых пружинок на пол, сказал Федосей, оглядывая когда-то целую рубку.

— А чего ты хотел при такой посадке?

Деготь взвесил в руках вырванный из стены блок радиостанции и бросил его в общую кучу когда-то целых приборов, а теперь — мусора. Товарищ был прав, но только отчасти.

— Да это, кстати, еще как посмотреть. Думаю, что товарищам с «Ленина» похуже пришлось…

Возвращаться к этим мыслям ни тому, ни другому не хотелось, но это регулярно происходило само собой. Не уходили из памяти разваливающиеся на куски корабли.

— Неужели никто ….

— Ну почему никто… Шансы у них были.

Деготь отодвинул вбок жесткую трубчатую шторку.

В нише, один над другим, лежали два индивидуальных спасательных аппарата. Собственно за этим они и вернулись сюда. Самое первое профессорское детище, ранцевые реактивные аппараты доработанные, конечно, за эти пару лет ждали их, как в обычных кораблях ждали команду спасательные лодки и пробковые жилеты. Они как раз и предназначались для того, чтоб в экстренных случаях покинуть корабль. Тот, кто успел воспользоваться таким аппаратом, вполне мог и выжить. Для них же самих, в их теперешнем положении, они давали шанс добраться до Родины.

Вытащив их на площадку перед кораблем, люди стали разбираться с техникой и определяться с направлением. Лететь они могли куда угодно и туда и сюда и вперед и назад, но Родина, скорее всего, лежала где-то в северном направлении.

— Путь у нас, я думаю, один. На север. Рано или поздно мы долетим до СССР. Страна-то большая.

— Это верно, если это Китай. А если Япония? Или Сиам?

Федосей покачал головой.

— Не думаю. Вон старик как с солдатами-то безжалостно обошелся…

Он цокнул языком, вспоминая схватку.

— Со своими так не обходятся. Так, думаю, только с врагами можно поступить.

— Ну а может быть он в припадке классовой ненависти?

— Да какая там ненависть… Хладнокровно все старик сделал… И вообще…

Он с явным удовольствием шевельнул плечами — ничего не хрустело там, не щелкало и не болело.

— Если мы через пару часов не увидим море, значит это не Япония. А если мы в Сиаме…

Он замолк на секунду, прикидывая, где этот Сиам и как оттуда выбираться.

— Ну, пролетим, сколько сможем, сколько горючего хватит и дальше — пешочком… Что мы с тобой границу не перейдем?

Аппараты, в сравнении с теми, которые они испытывали пару лет назад, стали легче, компактнее да и шумели потише. Двигатель, стеклянная полусфера, защищавшая пилота от ветра, седло, да два широких ремня.