Это оказалось не так легко – памятная ключница, которая заставила господина устроителя выворачивать карманы, сильно моему любопытству противилась! Но положение герцогской невесты и некоторый напор сделали своё дело – я прорвалась куда желала.

А взяв этот бастион, огляделась и присвистнула. Просто запасов было столько, что хоть целую лавку открывай. Причём здесь не только новые, но и старые ткани имелись. К последним я пригляделась, однако в качестве рабочего материала, конечно, не рассматривала. Я нагрузила сопровождавших меня лакеев другими, новыми. И покинула кладовые в статусе кровного врага престарелой ключницы!

Правда, неприязненный взгляд старухи меня не напугал, даже наоборот – насмешил. Зато настроения, которые царили среди прислуги, никакой радости не внушали.

В целом эти настроения читались как: ну вот, понаехали! Припёрлись и давай свои порядки устанавливать. Менять мир, плюя на всё! На живущих тут людей и многолетнюю историю!

Нет-нет, вслух никто ничего подобного не говорил. Более того – прислуга даже косой взгляд бросить не смела. Но драконья сущность привычно улавливала и доносила, а я периодически ёжилась, ибо такое отношение действительно задевало.

И тем неприятнее, что не ради себя, не ради собственного эго все перестановки затеяла. Я же стремилась сделать как лучше, внести в пространство недостающую гармонию!

Обижаться не хотелось, но в какой-то момент я не выдержала и надулась. Но от намерений своих всё-таки не отступилась. Закончив с текстилем, занялась тем, что уж точно никто, кроме меня, сделать не мог – при помощи четвёрки крепких лакеев начала приводить в порядок залы искусств.

Пока под репрессии попали только картины. Я убирала из западной башни лишнее, оставляя на стенах исключительно то, что могло составлять цельную, осмысленную коллекцию, которую не стыдно показать знатоку. Часть «отбракованных» картин откладывалась в сторону, а часть развешивалась внизу, в общих залах.

Куда именно вешать – тоже я выбирала. И это было не так легко, как могло показаться со стороны…

Процесс шел не слишком быстро, а в какой-то момент вообще застопорился. Это случилось тогда, когда я добралась до замковой библиотеки. Она создавала вполне приятное впечатление, но стены были совершенно голыми. Эта неестественная нагота напрягала, но ещё сильней напрягал тот факт, что я никак не могла сообразить, какие из картин сюда перевесить.

Движимая желанием понять, я спустилась в библиотеку, вышла на середину зала и осмотрелась. Потом осмотрелась ещё раз и внезапно осознала удивительную вещь… Я не видела в замке ни одного, даже самого малюсенького портрета. Причём не то что нынешнего хозяина – даже изображений предков!

Потрясенная до глубины души, я тут же забыла про картины из западной башни и поспешила на поиски Жакара.

Пусть толстопузый дедок предпочитал столицу, но он жил в этом замке довольно долго. И вообще – Жакар всегда в курсе событий, он не может не знать ответа на мой вопрос.

Логика не обманула, Жакар действительно знал. Выслушав меня, слуга шумно вздохнул и сказал:

– Портреты есть, но их сняли много лет назад. Регент считал, что лишнее напоминание о родных травмирует их светлость. Вот и приказал…

Я невольно поморщилась и мысленно назвала регента нехорошим словом. И тут же уточнила:

– Сняли? То есть портреты не утеряны?

– Нет, – отозвался собеседник. – Они в восточной башне, на чердаке.

Место брезгливости заняло безграничное удивление. На чердаке? Но почему они до сих пор там?

– Когда их величество Роналкор убрал регента, – верно оценив мой взгляд, принялся пояснять Жакар, – мы предлагали вернуть портреты на стены. Но их светлость отмахнулся, а учитывая, что воспоминания о семье действительно для него болезненны, подходить ещё раз или настаивать никто не решился.

– Ясно, – поджав губы, пробормотала я. Потом глубоко вздохнула и сказала: – Пойдём. Сходим на этот чердак, посмотрим.

Жакар замер, но лишь на миг. Тут же подарил лёгкую улыбку и, отвесив неглубокий поклон, ответил:

– Леди Астрид, две минуты подождёте? Я за ключом от чердака сбегаю. И фонари прихвачу.

Я, разумеется, согласилась.

А четвертью часа позже, прогулявшись сперва по парадной, потом по двум чёрным лестницам, мы очутились у заветной двери. Жакар сразу занялся запирающим механизмом, а я поудобнее перехватила и активировала фонарь с магическим элементом.

И внутренне напряглась, чтобы уже через минуту войти в дышащее пылью, сильно захламлённое помещение. Подсветить себе и печально улыбнуться, увидав прислонённые к одной из стен картины.

Их было несколько десятков. К чести регента, никаких глупых повреждений из разряда снятых рам не обнаружилось, по крайней мере при беглом осмотре. Тот факт, что картины сложили на чердаке, а не в сыром подвале, тоже на руку сыграл. Впрочем, делать выводы о сохранности полотен я всё-таки не спешила.

И хотя вопрос, по уму, действительно требовал согласования с Дантосом, я подумала и взяла ответственность на себя. Я велела Жакару сходить вниз и привести парочку слуг. А сама осталась тут, среди пропитанного пылью хлама.

Вскинув фонарь, я смогла разглядеть много разного. И какие-то сундуки, и мебель, в том числе сломанную, и непонятные тряпки. А ещё я обнаружила деревянную лошадку и двух деревянных же гвардейцев. Последние были большими, ростом с ребёнка, но сердца, в отличие от лошадки, не тронули.

Пусть никто не сказал, но я точно знала – игрушки принадлежат моему блондинчику, моему Дану. Вот только пробраться к ним через завал было очень сложно, особенно с учётом моих юбок. Именно поэтому я подавила в себе желание приблизиться и расчесать пыльную гриву. Я осталась где была, у поставленных в несколько рядов картин.

Ещё пара минут, и на чердак вернулся Жакар. После этого начался долгий и довольно нервный процесс извлечения и переноса ценностей. Ввиду того что мы имели дело с семейными реликвиями, я лично контролировала процесс. Это оказалось очень выматывающе, почти убийственно!

Перенос занял добрых полдня, зато к вечеру в одном из залов на первом этаже появилась целая экспозиция. Люди, одетые в костюмы разных эпох, смотрели открыто и по большей части дружелюбно.

Одна из картин привлекла особое внимание… Это был групповой портрет – мужчина, женщина и ребёнок.

Белокурый сероглазый мальчишка лет пяти был очень серьёзен и бесподобно прекрасен. Настолько, что я простояла у картины добрых полчаса и очнулась только тогда, когда одна из горничных притащила ведро воды и чистую тряпку.

Моё звонкое «нет!» эхом разнеслось по замку. Через минуту я смогла объяснить нормально, что вытирать пыль с полотен, да ещё столь варварским способом, ни в коем случае нельзя. Что для начала хочу выяснить, есть ли в Ниринсе достойные специалисты, способные оценить состояние картин, а уже потом, после консультации, решу – смахивать пыль или на реставрацию отправлять.

Если реставрация понадобится, то слой пыли лишним точно не будет. В этом случае его с большим успехом сам мастер уберёт.

Горничная слушала почтительно, в конце лекции сделала книксен и пролепетала слова извинения. А я подумала и лично ей вообще к картинам подходить запретила. Причём не только к портретам, а вообще ко всем. Нет, ну это надо же придумать! Приволочь тряпку и ведро…

На этом моё самоуправство закончилось. Я велела запереть зал и разойтись по своим делам.

Впрочем, одна из находок осмотра специалиста не требовала и помывки таки удостоилась. Это был огромный, составленный из ценных пород дерева герб герцогского дома.

Удивительно, но герб семьи Дантоса я видела впервые. И вначале подумалось, что это не случайно, более того – что блондинчик намеренно данный символ от меня скрывал!

Просто на щите, служившем основой герба, кроме всяких листочков, мечей и стрел был изображен таралис. Да-да, тот самый мифический зверь, от которого, согласно преданиям, все самые упрямые животные произошли.