Это было поводом захихикать, но насладиться разоблачением как-то не получилось. Просто на шум прихромал дворецкий и, увидав принесённый с чердака раритет, заявил:

– Когда-то этот герб висел в зале приёмов.

– А почему его оттуда убрали? – тут же поинтересовалась я.

Хирим пожал плечами, сказал после паузы:

– Регент велел снять на время ремонта. А вот повесить обратно «забыл».

Я печально ухмыльнулась. И пусть прогулка на чердак была чистым самоуправством, а мне только предстояло прощупать почву и попросить разрешения на то, чтобы влезть в болезненное прошлое Дантоса, но…

– Верните герб в зал приёмов, – обращаясь к Жакару, приказала я. – И желательно сегодня.

Распоряжение, разумеется, выполнили. Уже через полчаса огромный деревянный щит украсил одну из стен, а я с некоторым удивлением заметила – прислуга больше не кривится и недовольства по поводу затеянных перестановок не испытывает.

Наоборот – после возвращения щита от людей повеяло уважением! Но я реакцией не прониклась и надулась сильней. С огромным трудом сдержала желание показать присутствующим язык и чинно удалилась в свои покои.

Мне требовалось привести себя в порядок. Прихорошиться к ужину и появлению Дана.

С тех пор как мы покинули Рестрич, моя война со снами фактически сошла на нет. В смысле, мне больше никакие гадости вроде Ласта или болезненных эпизодов из прошлого не снились. В какой-то момент мои сновидения превратились в замечательную бессвязную белиберду, которой я прямо-таки наслаждалась. Но эта ночь стала исключением.

Мой сон начался с осознания того, что…

Сплю!

То есть иду по замковому коридору – причём здесь, в Керне, – слышу приглушенный стук собственных сапог и понимаю, что нахожусь внутри сновидения.

Привычно пытаюсь это наваждение сбросить, удрать в благословенную тьму или, наоборот, проснуться, но зыбкая реальность вцепилась оголодавшим волком и отпускать не собирается.

Внутренне злюсь. Рычу, топаю ногами, негодую! Но при этом… иду. Уверенно, но как-то устало вышагиваю по знакомому коридору, неотвратимо приближаясь к двери одной из многочисленных гостиных.

Подхожу. Выжидаю пару секунд и толкаю тяжелую створку. И лишь переступив порог, понимаю, что я – не я. То есть не Астрид! И даже не маленький золотой дракон…

Я, как это ни удивительно, не кто иной, как Дантос. Только ещё не герцог, а так… наследник древнего рода. Меньше получаса назад я вернулся из долгого изнурительного похода. Ужасно устал и очень хочу остаться в одиночестве, но если не поздороваюсь с регентом, то тот непременно расценит это как неуважение и наш крайне шаткий мир рассыплется в пыль.

Поэтому… вхожу.

Вхожу в гостиную, которую Гнитис использует в качестве публичного кабинета, и почтительно замираю на пороге.

Хочу казаться вежливым, но сдержать кривую усмешку не получается, и радует только то, что Гнитис в данную секунду копается в бумагах и выражение моего лица не видит.

Я успеваю нацепить маску приличия, а потом расположившийся за большим столом регент отрывается от бумаг, дабы взглянуть на подопечного и… тоже на мгновение скривиться. Почти слышу неприязненное: «Неужели явился?», но с губ Гнитиса слетает иное, более дипломатичное:

– Ох, Дантос… Ну надо же.

Да, регент недоволен. Причём не моим появлением, а предшествовавшим этому появлению отъездом. Ведь своим исчезновением я сорвал великолепную провокацию, призванную обязать меня жениться на Мари.

– Добрый вечер, – добавив в голос немного почтения, отвечаю я. – Как поживаете?

– Всё хорошо, мой мальчик. Всё…

Гнитис встаёт. На тонких губах появляется подобие доброй улыбки. Регент точно хочет подойти, чтобы пожать руку или обнять, но я к подобному не готов. А от прозвучавшего «мой мальчик» вообще передёрнуло.

– Я рад, – отвечаю холодно. И прежде, чем регент успевает приблизиться: – Прошу прощения, но я с рассвета в седле и очень устал. С вашего позволения, я пойду.

Гнитис замирает и делает излишне шумный вдох. А я отвешиваю кивок, разворачиваюсь и покидаю гостиную.

Настроение, которое портилось по мере приближения к родовому замку, срывается в пропасть. Я едва сдерживаю желание ударить кулаком по каменной стене и разразиться самой грязной бранью.

Ненавижу этого человека! Сильнее, чем убийц своего отца! Сильнее, чем императора Ристарха!

Я действительно устал и по-прежнему очень хочу оказаться в одиночестве, но ноги несут не к лестнице, а в другой, куда менее приметный, коридор.

Короткая прогулка, и передо мною простая и очень знакомая дверь, которую открываю не задумываясь. Распахиваю, чтобы тут же оказаться в просторном помещении кухни и остановиться, ища глазами добрую, милую Роззи.

Кухарка кормит меня с самого детства, и её стряпня всегда повышает настроение. Сейчас мне очень нужна эта пилюля радости. Мне жизненно необходимо тепло, которое дарит вооруженная половником толстушка.

Вот тут картинка немного смазывается, и восприятие меняется. Я – ну то есть Астрид – вдруг понимаю, что давно не сопротивляюсь сновидению, а наоборот, вцепилась в него всеми лапками. Второе – взглянуть на Роззи пятнадцатилетней давности страсть как интересно, и мои эмоции, мои желания перекрывают желания Дантоса.

На несколько минут я теряю связь с блондинчиком и полностью отдаюсь созерцанию зыбкой реальности.

Роззи! Она действительно здесь! На ней вечный белый передник, а в руках поварёшка. Вот только талия у самой замечательной кухарки заметно тоньше нынешнего, да и лицо действительно моложе.

Увидав их светлость, повелительница скалок охает и взмахивает руками.

– Почему же нас не предупредили! – восклица-ет она.

Дантос делает неясный жест рукой, как бы обрывая тему. Спрашивает сам:

– Есть что перекусить?

Вопрос, в общем-то, оскорбительный, но добродушная Роззи не обижается. Ограничившись выразительным взглядом, сообщает, что готова подать ужин буквально через пять минут. И тут же уточняет – где их светлость кушать изволят? В столовой или у себя?

– Здесь поем, – отвечает блондинчик, чтобы решительно направиться в дальний угол. Туда, где стоит большой стол, за которым обычно прислуга трапезничает.

Я искренне удивляюсь, зато Роззи воспринимает происходящее как нечто вполне обычное. Только в уголках губ замирает горечь, а во взгляде толика сочувствия мелькает.

Когда перед Дантосом появляется доска с нарезанным хлебом и ломтиками мяса, а следом огромная тарелка наваристого супа, я свою самостоятельность утрачиваю. Снова превращаюсь в блондинчика, который…

Ест! То есть сидит и, махнув рукой на всякие манеры, быстро уминает вкусное варево. Так, будто его неделю не кормили! А может, даже две.

При том, что мы с Даном одно целое, становится смешно до невозможности. Просто я слишком отчётливо ощущаю его аппетит и слышу, как трещит за аристократическими ушами.

Чуть позже в кухне появляется Жакар. Он, как и Роззи, моложе и стройней, но смысл не в этом. Смысл в том, что столичный мажордом очень прибытию нашей светлости радуется. Принимается расспрашивать, рассказывать какие-то новости и всячески создавать ощущение, что тот не куда-нибудь, а домой вернулся.

Дантос эту искренность ценит, но на кухне всё-таки не задерживается. Он улыбается Жакару и устремляется к себе.

Идёт. Идёт по знакомому хозяйственному коридору, выходит в не менее знакомый холл, преодолев который оказывается на лестнице.

Идёт.

Поднимается выше и выше, но, несмотря на острое желание оказаться в своих комнатах, не торопится. С появлением регента этот замок стал почти чужим, но какие-то отголоски памяти остались, Дантос хочет ими насладиться.

Идёт. Минует второй этаж, выходит на площадку третьего… и вот тут вздрагивает и едва сдерживает желание выругаться. Просто перед ним, словно из ниоткуда, девушка возникает. Невысокая, пухленькая шатенка в очень ярком платье. И с не менее яркой улыбкой на губах.