– Бабушка просила. И не просто просила, умоляла. Последние полтора года, когда она чахнуть начала, к ней только я и ездила. А она словно чувствовала, твердила постоянно: тут ты обретёшь настоящее счастье. Баба Саша очень хотела, чтобы я была счастлива. Сейчас мне кажется, она единственная, кто действительно любил меня.

А Натка… Натка живёт с родителями. У них четырёхкомнатная квартира, большая, в сталинском доме… И коридор большой, племяшка на велосипеде по нему гоняет…

– Не плачь, – прошептал моряк. – Всё образуется.

– Нет. Я зря ослушалась. Зря переехала в эту квартиру.

– Это говоришь не ты, а твои слёзы.

Где‑то, на грани рассудка, я понимала – моряк прав, но визит Натки, мой сбивчивый рассказ, всколыхнули самые жуткие воспоминания. Казалось, снова переживаю похороны бабы Саши и ужасный скандал, который последовал за ними.

– Видишь, – вновь заговорил черноглазый, – тебе нельзя здесь оставаться. Этот мир не для тебя. У нас лучше.

Рассуждения моряка вызвали лёгкую улыбку, истончили пелену слёз.

– В твоём мире я нужна до тех пор, пока работает эта дверь. Кто я без ключа? Никто.

– Ты не права, Настя. Ты обладаешь знаниями, которых нет у нас. Они гораздо важнее лопат и тяпок. Ты можешь переехать в столицу…

– Не смеши!

– Не веришь? Тогда пойдём со мной.

– Куда? На борт вёсельного судёнышка? Матроской?

Тут же представила себя в тельняшке и шапочке с залихватской лентой. Стильно, ничего не скажешь.

– Отдай ключи, – устало попросила я. – Мне пора возвращаться в… в твой мир.

– Я провожу, – отозвался Рогор.

Чёрт, этот парень издевается? Или он всерьёз решил поухаживать? Смешно, ничего не скажешь. Впрочем, мужская глупость и не на такое способна.

Волшебный ключ привычно открыл дверь в лачугу. Она была пуста. Увы, Косарь не дежурил под дверью. Видимо, мой компаньон по – прежнему строгал доски и строил клетки для кроликов.

Моряк без лишних слов вернул обе связки, одарил печальным взглядом и побрёл прочь.

– Кстати, а зачем ты всё‑таки приходил?

Рогор развернулся, замер. А потом в один шаг оказался рядом и сгрёб в охапку. Хотела крикнуть, но воздух в лёгких вдруг кончился, ноги подкосились, а в голове зазвенели тысячи колокольчиков.

Я не поняла: то ли он сам наклонился, то ли приподнял меня, но наши губы неожиданно встретились, мир померк. Реальность закружилась в бешеном ритме и рассыпалась в прах, когда Рогор отстранился.

– Ты принадлежишь мне, – чуть слышно прошептал черноглазый.

И тут я очнулась.

– Что?!

– Ты принадлежишь мне, – повторил моряк ласково.

– Да неужели? – заорала я. – С чего ты это взял? Я что, по – твоему, вещь?

На заносчивой физиономии проступило лёгкое удивление, во взгляде появилась настороженность. Я попыталась высвободиться из кольца рук, но не смогла – слишком крепко держит, зараза!

– Ты ответила на поцелуй, – сказал Рогор.

– Это было минутное помешательство, кретин!

– Кто? – окончательно опешил черноглазый.

– Пусти меня, засранец! – Капкан ослаб и я, что было сил, рванулась в сторону. – Ты отвратительный, мерзкий, совершенно неинтересный тип! Понял?

Моряк стоял как громом пораженный, хлопал глазками и не дышал. А я – решительная и независимая – круто развернулась и шагнула к двери. Но меня настигли, развернули обратно и припёрли к стенке, в прямом смысле. В чёрных глазах полыхал очень недобрый огонь…

– Ты ответила на поцелуй, – вкрадчиво сообщил моряк, – значит, я тебе нравлюсь.

Ого! В наших мыслях появилась логика!

– Не нравишься. А если не отпустишь: я закричу, явится Косарь и свернёт тебе шею.

– Он не услышит. Он слишком далеко.

Резонно. А котелок у парня варит… в отличие от моего.

– Отпусти.

– Как хочешь, – бесцветно ответил он. И действительно отпустил.

Я осталась в одиночестве, у распахнутой двери междумирья.

Чёрт, ну почему мне так не везёт? Опять напоролась на самонадеянного типа с длинными ручищами. И откуда такие берутся? Дайте автомат – всех расстреляю.

Утро началось с истерики.

Едва я, вооруженная длинным списком нужных вещей, распахнула дверь, на меня набросился Косарь.

– Ты говорила с этим гадом? Наедине?!

И хотя полночи промучилась воспоминаниями о встрече с Рогором, не сразу сообразила, что речь о нём.

– Откуда ты знаешь?

– Что?! – взревел Косарь.

Упс. Наверное, надо было сперва признаться, потом покаяться, а уж в самом – самом конце спросить откуда дует этот ветер.

– Извини. Он сам пришел.

Чёрт, что со мной? Ещё один глупый ответ и Косарь меня по стенке размажет.

– Зачем ты его впустила?

– А у меня выбора не было.

Показалось, из ноздрей Косаря вот – вот повалит дым, а его нога с минуты на минуту взроет доски, как простой песок.

– Ты хоть понимаешь, что натворила? Ты понимаешь, что это опасно?

Я пожала плечами. Конечно понимаю, но сделанного не воротишь. К тому же, ничего ужасного не случилось, так о чём волноваться?

– А если он расскажет о тебе, о твоём колдовстве? Знаешь, что будет?! Ищейки архиепископа тебя живьём закопают! И нас заодно!

– Погоди… а он разве…

– Да! – воскликнул Косарь, грозно потрясая кулаками. – Он ушёл! Он ушёл, чтобы выболтать наши секреты!

Ушёл. От этой новости внутри что‑то оборвалось. А ведь он говорил… а я не обратила внимания. Впрочем, какая разница? Мне судьба моряка совершенно безразлична.

– Нет, Рогор никому не расскажет, – уверенно ответила я.

– Ещё как расскажет!

– Нет. Я чувствую, я знаю. Он не проболтается.

Что‑то в моём облике заставило Косаря отступить. И хотя парень по – прежнему выдыхал огонь, стало ясно – буря миновала. Его голос прозвучал сдержанно:

– Он просил передать, что вернётся за тобой.

– Чего? – изумилась я.

– Ничего, – пробубнил Косарь, явно довольный моей реакцией. – Я ему лодку продал.

– Продал? А у Рогора что же, и деньги были?

– Были. Когда выловил, у него кошель на поясе болтался. Я в него не заглядывал, но мешочек увесистым был. И вот он этими монетами с деревней расплатился, за леченье, за постой. И со мной, за лодку. Только лучше бы просто так ушёл, без благодарностей.

– Почему?

– Да потому… Потому, что монеты эти не нашенские. Рогор, оказывается, из Горанга.

– А что это? – насторожилась я.

– Горанг! – выпалил Косарь, с таким видом, будто я должна сразу понять и грохнуться в обморок. Но я падать не собиралась, только глазами хлопала. Наконец, деревенский здоровяк сдался. – Соседнее королевство. Плохое королевство. Там… Там люди такие… страшные. Да и вообще…

– Ты можешь объяснить?

Парень помялся, ответил нехотя:

– Горанцы не умеют жить мирно, всё время с кем‑нибудь воюют. Два года назад и на нас напали, половину северных земель разорили. Скольких убили – даже подумать страшно. И дерутся нечестно. У них… маги. Не такие как ты, настоящие. И молнии из пальцев пускают, и огненные шары выдыхают… Придёт такой маг в селенье, рукой махнёт и всё, одно пепелище осталось. А потом вороньё на печёное мясо слетается…

Вот те на! Час от часу не легче!

– А у вас, у Ремвида, магов нет?

– Откуда им взяться? – Косарь пожал плечами. – Раньше у нас колдуны вроде тебя были, но они в войне не помогали, чуть что – прятались. А настоящие маги тут не рождаются, земля не та. Источник магии только в Горанге есть, вот они и зверствуют. Горанг от нас податей требует…

Ох, ну и мирок. А с виду такой простой, такой милый.

– А далеко до Горанга?

– Отсюда? Отсюда далеко. Он с севера к Ремвиду примыкает.

Ну, хоть одна хорошая новость.

– Да ладно, не грусти! – сжалился Косарь. – Если и впрямь войной пойдут, за дверью своей спрячешься и всё. И моряк этот вряд ли до Горанга доберётся, особливо на лодке. Там и рифы, и теченье такое, что не всякий вёсельный корабль справится.