– Оу! Дантос! – визгливо восклицает она. – Вы вернулись!

– Здравствуйте, Мари, – после паузы отзывается Дан. Кивает, а вот протянутую для поцелуя руку старательно игнорирует.

Ну а в том, что касается меня…

Бешусь!

Вспыхиваю мгновенно и начинаю истово рычать. И мне глубоко плевать, что дело происходит во сне, а сам сон – явно отголосок прошлого.

Дайте мне эту Мари! Эту, как когда-то иронически выразился Дан, «правильную девушку»! Я ей все волосёнки повыдёргиваю! И глаза, которыми смеет на моего блондинчика таращиться, выцарапаю! И руку, которую она к нему тянет, оторву!

Угу, бешусь.

А Дантос тем временем огибает потенциальную невесту и идёт дальше. Вот теперь спешит. Буквально несётся по коридору.

Потом вваливается в покои – не те, в которых обитает сейчас, а в другие, попроще и расположенные чуть дальше. Запирает входную дверь и, пройдя до спальни, устало падает на кровать.

Он тоже бесится. Но не так сильно, как я. А чуть позже, когда волна эмоций отступает, поднимается с кровати и отправляется на поиски дорожной сумки – её в покои слуга отнёс.

Дан желает откупорить купленную в трактире бутылку вина. Пить вино из здешних погребов их светлость опасается. Да и кушанья, если они не лично Роззи поданы, всякий раз амулетом проверяет. Чтобы убедиться в отсутствии яда…

И это не паранойя, а вполне здравая позиция. Жизнь уже доказала, что от регента можно ожидать всякого. Видимо, неспроста того Гнитисом назвали.

Прежде чем Дантос находит сумку, картинка меняется. Я опять он – ну то есть блондинчик, будущий герцог Кернский.

Я чуть-чуть, самую малость, пьяна и, вопреки всякой логике, счастлива. Только понять, что конкретно доставляет мне такую радость, получается не сразу.

Сперва приходит знание – в моём кармане лежит некая очень ценная бумага. Нет, не вексель! И даже не письмо! Это листок, на котором я записал кое-что предельно личное. Но главная соль в том, что это личное немыслимо и волшебно.

Оно не укладывается в рамки моего мира! Оно окрыляет сердце и душу! Причём окрыляет настолько, что оставить эту бумагу в банальном сейфе не могу. Мысленно посмеиваясь над собой, я несу её в свой самый секретный тайник. В тот, где хранятся самые важные сокровища.

Да, я уже не мальчишка! И в чудеса совсем не верю… Но иррациональное желание сильнее здравого смысла – мне кажется, что если спрячу листок там, то слова предсказания непременно сбудутся и я обрету всё то, о чём говорила старуха.

Поэтому… иду.

А точнее – крадусь в ночи по собственному замку.

Временами спотыкаюсь, поминаю крепким словом царящую вокруг темноту, но отказываться от затеи не собираюсь.

Я миную жилой этаж и несколько лестничных пролётов. Прохожу ещё одним очень знакомым коридором и оказываюсь на чердачной лестнице. У меня есть собственный ключ, поэтому проблем с проникновением не возникает. Я отпираю замок и делаю шаг во тьму.

Секунда, и прозорливо прихваченный фонарь вспыхивает магическим светом. А я непроизвольно морщусь, отмечая, что хлама за последнее время прибавилось.

Взгляд сам устремляется к составленным у стены портретам, а губы кривятся в горькой усмешке. В детстве я каждый день пробирался сюда и сидел у списанных в утиль полотен. Собственно, ради того, чтобы приходить к картинам, и обзавёлся личным ключом от чердака.

И здесь же находится мой самый секретный тайник. Я сделал его после того, как люди регента вскрыли все тайники, расположенные в моей детской. Когда-то давно, отдирая одну из почерневших от времени досок, я свято верил – этот тайник не найдёт и не вскроет никто! Его будут защищать мои почившие предки. Ведь не зря их портреты теперь тут, в этой пыльной темноте.

Смешно, но место это действительно не обнаружили. Ни тогда, ни теперь! Мне оставалось только перешагнуть через хлам, присесть на корточки и прокрутить кривой гвоздь, который доску придерживал.

Потом улыбнуться сломанному кинжалу, оловянному солдатику и капсуле с забальзамированной лягушкой и, вытащив из внутреннего кармана листок, аккуратно добавить его к этим нехитрым сокровищам.

Помедлив, вернуть доску на место, вздохнуть и подняться на ноги. И развернуться в логичном намерении уйти.

Я не просто проснулась – подскочила на постели, как укушенная! Резко распахнула глаза, ещё более резко перевернулась, приподнялась на руках и уставилась на Дана.

Блондинчик тоже проснулся – причиной герцогского пробуждения стал мой излишне резкий кульбит. Теперь Дан лежал и недоумённо взирал на всклокоченную невесту.

Эта игра в гляделки длилась с пару секунд, потом расклад поменялся. Их светлость сделал хитрый манёвр, и я оказалась опрокинутой на спину, а он, ну то есть герцог Кернский, навис сверху.

Навис и поинтересовался:

– Что случилось?

Ответить… нет, не захотелось. В смысле, первое, крайне неблагоразумное желание просто взять и спросить, насколько правдив был мой сон, испарилось, и я осталась в амплуа выброшенной на берег рыбы.

Тут же вспомнила о способностях некоторых личностей к телепатии, и к немоте добавился оттенок паники. Я заёрзала, пытаясь выбраться из-под Дантоса, но увы. Блондинчик навалился, блокируя пути к отступлению, и коварно впился в губы.

Этот поцелуй оказался спасением. Просто благодаря ему из головы все-все мысли выдуло! По телу сразу прокатилась волна приятного жара, сердце застучало быстрей. Но едва поцелуй прервался, Дантос повторил:

– Так что случилось, малышка?

– Сон, – выдержав паузу, правдиво выдохнула я. А вот дальше решила-таки соврать: – Приснилось, будто ты… ты вёл себя так возмутительно, так нечестно. Был груб, неблагодарен, и вообще.

Их светлость отстранился и застыл, требуя пояснений, но я раскалываться не собиралась.

– Если когда-нибудь поведёшь себя так же… – продолжила возмущённо, – то я за себя не отвечаю!

Последняя фраза прозвучала очень искренне, и желание развивать тему у их светлости отпало. Стремясь утихомирить взбудораженную меня, Дантос наклонился и опять припал к губам. Новый поцелуй был очень нежным, очень успокаивающим, и я притворилась, будто снадобье подействовало. Но бдительности не утратила! И раньше, чем нестабильная телепатия герцога Кернского сработала, вывернулась из мужских объятий, дабы удрать в ванную.

И уже там, стоя под тёплыми струями воды, уговорила себя временно про этот сон забыть. Ведь совершенно ясно – в противном случае вожделенный листочек, если он там есть, непременно отберут. А я опять останусь ни с чем. В смысле, без того самого пророчества…

Осознание важности ситуации помогло. Я героически продержалась до ухода Дантоса и даже от провокационного «Малышка, почему мне кажется, что ты что-то замышляешь?» отмахалась.

Зато двумя часами позже, когда их светлость таки покинула замок, ситуация переменилась. Запрятанное в глубины души любопытство выбралось наружу и принялось не просто грызть – рвать на куски!

Но я всё-таки не спешила. Вместо того чтобы немедленно помчаться на чердак, села и задумалась.

Допустим, сон пророческий и тайник действительно существует. Но кто даст гарантию, что он окажется чётко на том самом месте? К тому же чердак захламлён так, что к стенкам практически не пробраться. Ну и последнее – я уверена, что хочу продемонстрировать всему замку, что ко мне временами вот такие, особенные видения приходят?

Ответы были очевидны, равно как и принятое мною решение. Дело оставалось за малым – вернуться в свои покои, накинуть на лоб мокрое полотенце и сообщить Полли, что у меня разыгралась мигрень. И велеть ни в коем случае не беспокоить. Не навещать до тех пор, пока не позову сама.

План был прост! Вот только избавиться от Полли оказалось намного труднее, нежели от моего упрямого сероглазого герцога. Я слегка переборщила со стонами, и, глядя на «страдания» хозяйки, горничная принялась мельтешить, переживать и всячески предлагать помощь.