Вернулись домой и пару дней ушло на устранение недочётов. Обязательно что-то да вылезет. Например, печка в моей каюте гнала весь дым внутрь, будто меня хотят закоптить напоследок.

14

За эти три месяца Катерина кардинально изменилась. Где та неуверенность в себе? Теперь жена не прячет от меня глазки. Катя расцвела как женщина и бессовестно пользуется моим особым отношением к себе. Мне подсказывают, что она пытается из меня верёвки вить. Да ради бога, принципиальные вещи я определяю сам, а бытовые заботы с удовольствием свалю на её хрупкие плечи.

Когда мы отошли от берега, Катя не вышла провожать, я запретил.

Не люблю этого, ночью наговорились обо всём, чего мокроту разводить. Голова занята другими мыслями, мне всё время казалось, что я забыл что-то очень важное. В очередной раз прокручивал в голове - вроде всё успели и загрузили на судно.

Мы идём практически в балласте, то есть коммерческого груза нет, только мешки с песком. Я не планирую углубляться в Северное море и заходить в порты для торговли. Пройдёмся по Балтике, возможно сунем нос в Северное море и желательно зайти в один из морских городов. Интересно же посмотреть, чем они дышат.

Не торопясь, моё судно поднялось при встречном ветре до Ладоги и пройдя вдоль южного берега углубилось в реку Неву.

Первое время я следил за шкипером, но потом понял, что при желании он и так принесёт значительные проблемы, выброся судно на мель. Но пока тот создаёт впечатление вменяемого. Гарольд относительно молод, ему лет 35. Портил впечатление ужасный шрам, пересекающий лицо наискосок. Густая борода отчасти скрывала его, но шрам повредил левый глаз. Кэп плохо им видел и старался повернуться в разговоре другой стороной.

В первый же вечер, когда мы бросили якорь ещё в Новгородских землях я, взяв волшебную бутылку моего производства, направился в каюту капитана. Благо для этого нужно только выйти из моей и постучаться в его.

Кстати, единственный груз в трюме составляли деревянные ящики с моими бутылками, проложенные сеном. Они увязаны так, что невозможно к ним подобраться. Но главное, что матросы не знают что там, думают, что железо. Я решил закинуть пробный шар и подсадить северян на свою самогонку. Глядишь и потянутся к нам в Новгород страждущие.

Посидели с кэпом неплохо, благо он превосходно говорил на дойче.

А утром вчерашний собутыльник познакомил меня со своим инструментарием для навигации.

Я в глубине души ожидал большего от европейского специалиста. Но он показал мне только примитивную буссоль и песочные часы. К этому у него имелись оригинальные карты, больше похожие на схематичные планы и лоции, подозреваю, что им и составленные. Теперь понятно, почему мы крадёмся вдоль берега и на ночь кидаем якорь. Ну нет у шкипера возможности определить курс судна, измерить пройденный путь и знать с достаточной точностью своё положение. Поэтому и опасаются выходить в открытое море и двигаться по ночам. Правда Гарри днём колдовал, поглядывая на солнце, но больше доверял дневальному, который стоял у руля и переворачивал каждый час песочные часы.

Несмотря на то, что шкипер неплохо знал фарватер, он периодически приказывал закидывать лаглинь для определения глубины. Скорость корабля определяли по лотлиню. Прибор представлял из себя небольшую дощечку - лагу, привязанную к длинному линю. На лине с определённым интервалом завязаны узлы, а сам линь намотан на бабину. Дощечка бросалась в воду с кормы и после её падения подсчитывали сколько узелков проскочило за 30 секунд. То есть дощечка удерживалась на воде, а судно шло вперёд, разматывая линь. Вот так и определяли скорость в узлах.

Так что не всё так плохо у нас с навигацией. Ну и главное, это то, что Балтика совсем не океан и опытный капитан не должен допустить ошибок при каботажном плавании.

Пройдя Неву судно вывалилось в Балтийское море, вернее в Финский залив. Но это уже большая вода.

Мы даже встретили несколько морских караванов. Как правило они передвигались вдоль берега небольшими группами, от трёх до пяти тяжелогружённых кораблей.

Гарри говорит, что в случае опасности она сближаются, на борту каждого имеется приличная судовая рать. То есть чтобы взять таких штурмом, надо иметь целую флотилию быстроходных судов. На мачтах развевались флаги Ганзейского союза и города, к которому было приписано судно.

Бело-красный флаг с двумя ощипанными курицами являлся символом и гербом Ганзы. А мы держали бело-голубой флаг Великого Новгорода. В нижней части изображены четыре рыбины, в верхней два медведя держат княжий престол.

Когда мы по левому борту оставили Ревель, Гарольд показал рукой, что мы скоро выйдем в открытое море. По правому борту остались финские берега, изрезанные шхерами.

Встречали мы и одиночные суда, но за счёт их низкой посадки и зачастую спущенного паруса не могли даже идентифицировать. Ужасно не хватало простейшей подзорной трубы. И то, матросу- марсовому необходимо было залезть в бочку, установленную на верхушке центральной мачты, и только оттуда он мог что-либо увидеть.

Но я особенно не переживал, наши задача - ловля на живца. И хотя заметно, что судно в балласте, всё равно торговое судно морского класса является значительным призом. А тем более мы одни, а тем более под Новгородским флагом, заманчивая и лёгкая цель. Не надо заблуждаться по поводу моральных ценностей в это время.

Нам попадались и одиночные парусно-вёсельный галеры, не исключено, что о нас уже знают и собирают информацию.

Шёл третий день плавания по Балтике. Где-то далеко в заливе осталась Рига, которая в это время представляла небольшой рыбацкий и торговый городок, находящийся под протекторатом Тевтонского ордена. Я решил не терять время, заходя в этот порт.

С утра вперёдсмотрящий, заметил сопровождающие нас суда. На купеческие не похожи. Они шли не сокращая разрыв между нами, похоже не просто так увязались, чтобы поздороваться.

Между нами не менее трёх морских миль. Я устроил совещание, на котором присутствовали кэп и бригадир абордажников Истома. Мы решали что делать. Кэп предлагает поставить все паруса и ускользнуть под вечер в сумерках. Он знает заливчик, где можно отстояться.

Я же категорически против, мы же для того и выбрались на морской простор. То есть я выслушал мнения обоих и отдал приказ готовиться к бою.

Это означает, что абордажиры готовятся к схватке. А кэп будет изображать испуг и попытку сбежать. То есть мы ускоримся, но недостаточно, чтобы они нас не потеряли. Если мы поставим все три паруса, то им ловить нечего, мы однозначно быстрее. Тем более ветерок свежеет.

В это время морские сражение примитивные. Я много время провёл со знающими людьми, выспрашивая про тактику морских битв.

Сейчас нет пушечных баталий и многочасовых манёвров в попытке поймать ветер, и подойти нужным бортом под выстрел. Нет многопалубных галеонов с сотнями членов команды. Здесь просто нечего делать таким монстрам. Недаром Балтику и Северное море называют мелкой лужей. Тяжелые корабли с их осадкой рискуют сесть на многочисленные мели и банки. А изрезанный шхерами берег настоящая катастрофа для больших судов.

Здесь и сейчас тактика простая. Нападающий корабль стремится быстро сблизиться с жертвой, желательно при этом повредить мачты или парус, чтобы та потеряла ход. Тогда совсем просто, лучники обстреливают вблизи экипаж торговца, заставляя прятаться экипаж, и забрасывая кошки и крючья, подтягивают своё судно к купцу.

Дальше происходит ожесточённая схватка на палубе и приз ваш. Бывает конечно, что жертва оказывается зубастой и тогда экипажи меняются ролями. Но это редко. Если на купце имеется большая противоабордажная команда, они обозначают себя, и нападающие уходят. Они же не воюют за идею, им нужен презренный металл, то есть товары. Не получилось сейчас, получится завтра.

За нами пока тащится одно судно. Марсовой знаками показал, что второе отстало. Зато эти пашут как черти, мы уже видим, как команда села на вёсла и сейчас надрывают пупки, стараясь нас нагнать.