— Кстати, поучишь меня письму? — поинтересовался я у него, — меня начинает раздражать обращение каждый раз к писцам или тебе за помощью.

— Мой царь, — удивился он, — я не против, но это долгий и сложный процесс, он занял у меня самого долгие десять лет.

— Ну у меня такого времени нет, так что давай хотя бы попробуем, — предложил я и он согласился.

На вечернем привале он попытался учить меня тем методом, которым учили его, то есть тупой перепиской гимнов к богам и запоминанием иероглифов, но я быстро прекратил эту ерунду. Заставив его взять перо и папирус, я стал расспрашивать о структуре слов, их произношении и формировании. То, что предложения писались сплошь с отсутствующими пробелами и другими знаками препинаний, да ещё и могли писаться слева направо, справа налево или вообще сверху вниз не добавляло понимания письменности. Поэтому я начал Рехмира мучить составлением подобия словаря, чтобы этот весь бедлам можно было хоть как-то структурировать. Будь это кто-то менее мотивированный, ленивый или глупый, у меня ничего бы не получилось, но парень, как всегда ответственно подходящий к каждому порученному заданию, ухватил то, что я пытался от него добиться и взял время подумать, как это можно сделать более понятным, да ещё и укладывающимся в мои представления об изучении нового языка.

Полностью довольный прошедшим уроком я отправился тренироваться в стрельбе, как всегда делал перед вечерней пробежкой. И пусть учителя у меня больше не было, но тренировать навык я не переставал и старался стрелять сам, без помощи Бастет. Привычно встав и взяв в левую руку три стрелы, я одну за одной выпустил их в сторону мишени. Какого же было моё удивление, когда потоки ветра просто сбили их с полёта, отнеся в другую сторону. Я нахмурился.

— «Так, я что не сам стрелял? — удивился я про себя и повторил выстрелы, ровно с тем же результатом, что и прошлый раз».

Понимая, что что-то пошло не то, я перехватил лук так, как делал это Менхеперра и выстрелил только одной стрелой. Поток ветра вместо того, чтобы помочь стреле, как я привык это видеть, дёрнул её в обратную сторону и она полетела прямо в меня, едва не попав в ногу. Стоящий рядом Рехмир, открыв рот наблюдал за моими манипуляциями, поскольку всех остальных я отогнал от себя сразу, как только почувствовал неладное со стрельбой.

— М-м-ой царь, — он протёр глаза, — как такое вообще возможно?

Тут до него дошло, что именно происходит. Он открыл рот, закрыл его и отошёл к Хопи, который стоял в десяти метрах от меня. Рехмир, который не общался со мной долгие месяцы видимо вспомнил о моей божественной сущности. Оставшись один, я решил повторить эксперименты, чередуя то собственную стрельбу, то с помощью силы Бастет. Бесполезно, результат с каждым разом становился всё хуже, стрелы вместо того, чтобы лететь в мишень, старательно пытались проткнуть меня самого и только чудеса гибкости и ловкости защищали меня от попаданий. Но и то, когда одна из последних всё же царапнула меня по бедру, я понял, что эти эксперименты добром не кончатся и нужно их сворачивать. Отложив лук и стрелы, я задумался.

— «Кошка дранная явно чем-то недовольна, — размышлял я, что может быть причиной подобного поведения ветра, — нужно попасть в Бубастис и узнать, чего ещё ей надо от меня».

По моему знаку вернулись Рехмир и Хопи с охраной, тщательно стараясь не замечать того, что песок возле меня был густо усеян стрелами, хотя они должны быть в противоположной стороне, желательно ещё и попав в мишени.

— Мне нужно в Бубастис, — хмуро сказал я, — я ввернусь в Абидос только с охраной первой сотни Хопи за лодкой, войско остаётся на тебе Рехмир.

— Да мой царь, — оба склонились и парень после увиденного сегодня даже не пискнул, пытаясь отказаться от такой сомнительной чести.

Вечером я собрал центурионов, объявил, что Бастет какого-то хрена разозлилась на меня, видимо не понравилось, что я первым принёс дары Осирису, а не ей, а потому мне нужно срочно нужно мчаться её умасливать. Всё это я сочинил тут же, чтобы хоть как-то обосновать им такое срочное своё отбытие, но для центурионов это объяснение оказалось как раз очень понятным и простым. Они пожелали мне удачи и скорейшего возвращения, поскольку прекрасно знали свои обязанности, а Рехмир, по сути, будет заниматься тем же, чем и занимался до этого — снабжением.

Почему я решил так быстро посетить храм блохастого создания? Ответ был слишком очевидным. Если она могла направлять мои стрелы, то проигнорировав эти явные признаки её неудовольствия, я мог заработать в тело и чужую стрелу. Лишние отверстия в молодом организме мне были не нужны, поэтому и я решил узнать, чего это она ни с того ни с сего на меня взбеленилась.

Оставив войско, продолжившее своё движение к следующему городу, я с охраной вернулся в Абидос и взял у семейства Небуави лодку с гребцами, пообещав вскоре её вернуть, ведь я не планировал надолго задерживаться в Бубастисе и узнав в чём причина конфликта между нами, сразу вернуться обратно.

Гребцы и сам владелец судна, выполняющий роль одновременно капитана, навигатора и штурмана, дрожали от страха весь путь, хотя мы вели себя тихо и мирно. Но видимо тот факт, что с ними путешествует сам царь так на них влиял, что они вели себя скованно и старались никак не отсвечивать. Зато гребли так усердно, что уже на пятый день мы пристали к знакомому острову, на котором всё так же, как и прошлый раз, находились тысячи кошек. Вот только едва я сошёл на берег, как ближайшие зашипев и встав на дыбы, шарахнулись от меня в разные стороны. Что не осталось незамеченным капитаном, который упал на колени, стал возносить молитвы богине Бастет.

К лодке, увидев странное поведение кошек, заспешили жрецы, а узнав меня стали низко кланяться. Верховный жрец, поклонившись несколько раз, спросил меня.

— Мы не ждали Его величество Менхеперра, поэтому просим простить, что не подготовили никаких ритуалов и праздников.

— Этого и не потребуется, — хмуро ответил я, спрыгивая с борта на берег и сразу утопая в песке по щиколотки. Моя охрана, оставив на лодке десяток, последовала за мной, ещё больше распугав местную зло шипящую живность.

— Зачем же тогда прибыло Его величество? — удивился он.

— Принести дары Бастет и поговорить с ней, — кратко ответил я.

При слове «дары» он обрадовался, а когда увидел, сколько и главное, что стали выгружать из лодки, его глаза округлились и он взмолился.

— Твоё величество! Такие дары нужно приносить с большой подготовкой! Они слишком ценны, чтобы просто так положить их на алтарь богине.

— Несите давайте, — отмахнулся я, не слушая его, — я сам договорюсь с Бастет.

Он выпучил глаза, а поскольку ничего не мог поделать с сотней вооружённых воинов, то с остальными жрецами только и мог, что смотреть, как мы затаскиваем в храм сундуки с золотом и другой драгоценной посудой. Я не стал жадничать и отсыпал ей столько же, сколько и Анубису, во избежание проблем. Эта баба, а тем более с головой кошки, была слишком непредсказуемым созданием, чтобы пытаться с ней шутить. Мне по рассказывали тут местные, на что она была способна, во второй своей ипостаси — богини Сехмет, с головой львицы.

Когда все дары были помещены рядом с алтарём и огромной чёрной каменной скульптурой кошки, я приказал всех выгнать из храма и никого не пускать внутрь. Что Хопи и сделал. Оставшись один, я подошёл ближе к статуе.

— Что случилось? Ведь нормально же общались, — обратился я к ней и уже нисколько не удивился, когда мир вздрогнул и реальность, как и в случае с появлением Осириса расслоилась на два слоя. Во втором, статуя кошки злобно фыркнула и затем встала на четыре лапы и потянулась вперёд, прогнув спину. Мне оставалось только ждать, когда она закончит все эти фитнес процедуры.

Потянувшись, она снова села на попу и посмотрела на меня, причём её хост зло вилял влево и вправо, сметая с алтаря еду и ранее принесённые жрецами продукты.