Распорядился все забавные и имеющие хоть какой-то интерес факты, собирать в отдельный файл памяти, авось пригодится.

И вот сейчас, уже отходя ко сну, получил от Яна предложение ознакомиться с одним свеженьким документом четырёхдневной данности. Мне стало интересно, что он там надыбал и я, борясь со сном, дал согласие на его просмотр. На моем внутреннем экране тут же появился следующий текст:

— Да, — подумал я, ознакомившись с документом, — и это наши неутомимые борцы за счастье народное. Интересно было бы проследить за дальнейшей судьбой этого клада.

Это была моя последняя осознанная мысль в этот вечер. Нет, вру. Последней была вот эта:

— А не поискать ли мне тоже кладов? Ян, возьми на заметку.

Вот после этого я заснул.

Поскольку мы с Колей оба поступали на один факультет — мехмат, то нам с ним удалось сесть за один стол. Наших соседей-химиков направили в другую аудиторию. Тут я сообразил, что при таком раскладе, мы с ним будем писать разные варианты. За следующим позади нас столом, прямо за моей спиной, место пока пустовало, и я предложил Коле пересесть туда, объяснив ему, что тогда у нас будет одинаковый вариант задания. Но, Коля отчего-то заупрямился и вскоре на это место села девушка. Она в отличие от Коли сообразила, что она будет писать такой же вариант, что и я и потому сразу, без стеснения протянула мне руку и сказала:

— Шура.

Я пожал ей руку и ответил:

— Василий.

Наш с Колей стол и следующий за нами были последними перед широким проходом, отделяющим нас от следующего за нами ряда, так что я у Шуры был единственным доступным для неё соседом с её варианта.

— Давай распределим задачи, — предложила Шура. — Ты решаешь с конца, я — с начала. Я узнавала, в прошлом году было пять задач, и пятая была самой трудной. Ты решаешь самую трудную задачу и не теряешь время на первые лёгкие задачи. Потом мы обменяемся решениями и оба получаем пятёрки. Как тебе нравится мой план?

— Годится, — ответил я.

До начала экзамена мы немного успели поболтать и договорились после его окончания встретиться сразу за дверями аудитории и обсудить наш вариант.

Вскоре в аудитории появились преподаватели, и стали раздавать нам проштампованные серые листы бумаги. Один из них громким голосом, чтобы всем в этой большущей аудитории было слышно, стал объяснять нам правила оформления работы. Где писать свою фамилию, а где ни в коем случае этого делать нельзя, где писать условия задачи, а где их решения.

Когда, все объяснения были даны, и мы заполнили титульный лист, нам были предъявлены задачи, два варианта, каждый из которых был прочитан вслух, под запись. В первом ряду, прямо перед досками, на которых и были записаны условия задач, несколько столов были освобождены для того, чтобы абитуриентв с плохим зрением могли сесть за них и списать тексты. Вся эта процедура заняла около получаса.

Наконец, все утихомирились, и в аудитории установилась тишина, прерываемая лишь шелестом переворачиваемых листов и скрипом перьев. У меня была авторучка марки “Паркер”, которую я с вечера заправил чернилами. Вдруг меня сзади постучали по спине. Оборачиваюсь и вижу напряжённое лицо Шуры, готовое вот-вот разразиться слезами:

— У меня перо сломалось, а запасного нет.

Вздохнул и отдал ей свой Паркер. А сам достал из стазис-кармана второй её экземпляр и флакон со специальными чернилами. Заправил ручку и вернулся к задачам. Как мы с Шурой договорились, я начал знакомиться с условием последней задачи. Она оказалась даже для меня сложной, из серии задач с параметрами, но я справился, убив на неё полтора часа. Затем аккуратно и быстро переписал в чистовик и передал назад Шуре, а сам взялся за следующую задачу. Минут через 10 около нашего стола остановился молодой преподаватель и вытащил из вороха листов, лежащих перед Шурой мой лист с решённой пятой задачей, и стал внимательно читать решение. Через пять минут, он положил его обратно и задумчивый удалился за преподавательский стол, сел и что-то стал активно писать.

Краем глаза я продолжал отслеживать его действия. Затем к нему подсел другой преподаватель, постарше, и они о чём-то зашептались. Мне стало интересно. Я подвесил им обоим свою метку, открыл инфоканал и стал слушать их разговор.

— Да, Миша, похоже, что ты прав. Что-то эта задача чересчур сложная получилась для вступительного экзамена.

— Мне кажется, Моисей Абрамович, что здесь просто опечатка. Смотрите, если здесь вместо строго неравенства поставить нестрогое, то задача существенно упрощается.

— Ну-ка, ну-ка. Да, действительно, дерево вариантов значительно сокращается. Давай Миша, ещё раз пока время есть, реши эту задачу с нестрогим неравенством и проверь, что там получается.

Прошло около пятнадцати минут.

— Я закончил проверку, Моисей Абрамович, смотрите задача осталась достаточно сложной, но не запредельной. Я считаю, что нужно объявить об описке. С виду она выглядит невинно.

— Да, согласен, но без разрешения председателя предметной комиссии мы на это не имеем права. Нужно показать ваше решение Аркадию Алексеевичу. Идите, Миша, ищите его. Как он решит, так и будет.

Через десять минут Миша вернулся в сопровождении пожилого преподавателя. Тот уверенно вышел на возвышение перед аудиторией и громко объявил:

— Товарищи, прошу минутку внимания, во втором варианте задания, в последней задаче обнаружена описка. Вот здесь, в неравенстве, вместо строгого неравенства “меньше” нужно написать нестрогое неравенство “меньше или равно”. Пожалуйста, все кто пишет второй вариант, исправьте описку.

Миша исправил текст задачи и сел обратно.

— А в первом варианте ты эту задачу проверял? — спросил Мишу Аркадий Алексеевич.

— Да, там все нормально, задачи примерно равноценные по сложности.

— Ну и, слава богу, — подвёл итог обсуждению Аркадий Алексеевич.

Я повернулся к Шуре и забрал у неё свой листок, сказав ей:

— Я тебе новое решение дам.

Потом встал со своего места и поднял руку.

— Преподаватели меня заметили, и один из них махнул рукой, разрешая подойти к нему.

— Здравствуйте, — вполголоса поздоровался я с ними, подойдя вплотную. — Можно мне не перерешивать эту задачу на новых условиях. Я и так потратил на неё полтора часа и решил.

Я протянул свой листок Аркадию Алексеевичу. Тот взял его и углубился в чтение. Миша заглянул ему через плечо. Через некоторое время он с удивлением посмотрел на меня, потом на Шуру, потом снова на меня. Я незаметно подмигнул ему. Миша понимающе усмехнулся и отвернулся.

— Хорошо молодой человек, очень хорошо. На первый взгляд все верно. Я разрешаю вам оставить задачу в таком виде.