— Привет, — я помахал рукой, когда он с каменным лицом, поскольку кроме нас в палате было ещё два немца, поздоровался сначала с ними, потом со мной.

— Привет сын, — кивнул он и обратился к докторам.

— Я могу его забрать?

— Мы бы хотели провести тесты и взять анализы, — задумчиво сказал тот, кто первым меня осмотрел, — но думаю это вы сможете сделать и в Москве.

— Тогда благодарю вас за помощь, счёт за все расходы пришлите на почту моему секретарю, — холодно ответил отец.

— Конечно мистер Меньшиков, — оба тут же откланялись, оставляя нас наедине.

— Как ты? — единственно, что спросил он меня, когда я стал переодеваться в свою одежду.

— Всё нормально пап, не беспокойся, — заверил я его и моих слов ему было достаточно. Вскоре мы вышли из больницы, сели в лимузин, который доставил нас в аэропорт, а там мы пересели на его личный небольшой реактивный самолёт.

— Андрей Владимирович, — увидев меня, удивлённо воскликнула постоянная стюардесса Инна, которая была всегда готова вместе с пилотами лететь в любую точку мира, куда это потребуется отцу, — я вас так долго не видела!

— Инна привет, я учился в Германии, — ответил я первое, что пришло мне в голову.

— Рада вас видеть на борту, — мило улыбнулась она мне, а затем отцу.

— Нам закуски, шампанское и оставить наедине, — распорядился он.

Девушке не нужно было повторять дважды, так что, когда пилоты выполняли свои предполётные процедуры, мы с ним подняли два бокала и чокнулись.

— Я так за тебя переживал, — сейчас, когда мы остались одни, он впервые проявил эмоции, — все мы. Мама и Аня чуть с ума не сошли, когда это с тобой приключилось.

— Хорошо, что всё хорошо закончилось, — я выпил шампанское, оценил его вкус и поставил недопитый бокал на стол. Бровь отца поднялась.

— Ты недопил любимое Moet Chandon Dom Perignon?

— Несколько дней мне потребуется, чтобы прийти в себя, — я внимательно посмотрел на него, — затем мне нужно будет слетать в Египет.

Отец замер, затем отставил свой бокал.

— Зачем? Я не хочу, чтобы ты вообще когда-либо туда возвращался. Я едва тебя не потерял, чтобы пройти через это вновь.

— Этого больше не случится, — я спокойно посмотрел на него, — но мне нужно будет съездить.

— Хорошо, но хотя бы на этом самолёте и с охраной? — не стал он со мной спорить, а лишь поставил здравые условия.

— Конечно, — кивнул я, хотя в обычное время стал бы с ним спорить или просить денег за свои уступки.

— Ты изменился Андрей, — он внимательно посмотрел на меня, поскольку тоже это заметил.

— Прошло четыре года отец, — я пожал плечами.

— Судя по твоему поведению, ты не хочешь со мной ничем делиться?

— Ни с кем отец, я не хочу ничем делиться, — улыбнулся я, — ты сам меня этому учил.

— Поймал, — широко улыбнулся он, — хоть и немного не в тему. Я понимаю, что сейчас не время, но хотелось бы знать твои дальнейшие планы, поскольку, как только все узнают, что ты вернулся в Москву, твой и мой телефон разорвутся от звонков.

— О клинике кто-то ещё знает? — поинтересовался я.

— Только мама, сестра и Маша, — он покачал головой, — так что твоя легенда об учёбе в Германии в принципе многих устроит. Только осталось определиться, чему ты там учился?

Он внимательно посмотрел на меня.

— Я получал специальность историка, а точнее египтолога, — я прямо посмотрел на него, — и мне понадобятся твои кое-какие связи, когда я буду заниматься тем, с чем мне нужно разобраться.

— Приходи, — он кивнул, — я готов помочь.

Больше мы эту тему не затрагивали, он рассказывал о событиях в нашей семье, мире и в целом всё то, что я пропустил.

— А да, я тебе задолжал подарки сразу за четыре дня рождения, — вспомнил он с усмешкой, — чего ты хочешь? Явно что-то грандиозное? Самолёт? Яхту?

— Мне ничего не нужно, по крайней мере сейчас, — покачал я головой, что вызвало его обеспокоенность. Он наклонился, приложил ладонь к моему лбу, подержал её и озабоченно сказал.

— Может стоило оставить тебя в клинике? С тобой точно всё в порядке?

— Отец, не смешно, — я откинулся в глубоком кресле.

— Отказ от подарков, это вообще на тебя не похоже, — не поверил мне он, — может тебе ещё и кредитки твои не отдавать? Давай добей старика.

— Ты не старый, сколько можно уже говорить, — поморщился я от его заезженной пластинки, — но от карточек не отказываюсь, я же не идиот.

— Ладно, добавлю тогда тебе туда десять миллионов, — удивлённо заметил он и спустя паузу добавил, — долларов.

Он посмотрел на меня, явно ожидая какую-то реакцию. Я посмотрел на него через прикрытые глаза.

— Если ты ждёшь от меня слёз радости и лобызания твоих туфель, то этого зрелища не будет. Я не просил, ты предложил сам, так что я лишь благодарен тебе за деньги.

Глаза отца полезли на лоб.

— Кто ты, верните моего блудного сына обратно, — удивлённо покачал он головой.

— Дай мне подумать, — если раньше я готов был смеяться над его шутками, поскольку от этого напрямую зависело моё благосостояние, то сейчас, многое изменилось.

— Молчу-молчу! — поднял он руки, но хватило его ненадолго, видимо он и правда был рад, что я вернулся. Поскольку от обычного его я столько слов никогда бы не дождался.

— Не хочешь позвонить Маше? — поинтересовался он спустя полчаса молчания, — она обивала пороги нашего дома, достала охрану, так что мне пришлось с ней встретиться самому и объяснить, что ты в коме и мы об этом не хотим никому говорить, поскольку это сугубо семейное дело. Она много плакала, но заверила меня, что она никому об этом не расскажет.

— В коме? — я поднял бровь, — почему просто не сказал, что я бросил её и нашёл себе кого поприличней?

— Ну мне показалось ты испытывал к девушке определённые чувства, — смутился отец, — я не смог сказать ей об этом, не зная, как ты потом на это отреагируешь.

— Значит кома, — я пожал плечами и снова замолчал.

— Так позвонить не хочешь? — снова спросил он.

— Об этом пока рано говорить отец, к тому же одно могу сказать точно, я её больше не люблю, но если она решила дождаться меня и ни с кем не начала встречаться, то мне придётся её наградить.

— Перед тем как бросить? — решил уточнить он.

— Верность — редкое качество не только среди людей, отец, — ответил я совершенно спокойно, — поэтому заслуживает награды вне зависимости от того, что последует вслед за этим.

Он задумчиво посмотрел на меня.

— Если честно, я думал, что ты, как только придёшь в себя тут же бросишься к ней, — смущённо заметил он, — так что попросил Олега навести справки. Маша окончила институт, сейчас аспирант и находится в какой-то своей очередной экспедиции. Судя по её соцсетям и ответам её друзей, парня у неё и правда нет.

— Значит она заслуживает награды, — я как-то автоматически потянулся к руке за браслетом и отец заметил этот жест, а также ещё кое-что.

— Кольцо, — показал он мне на палец, — не помню, чтобы оно было у тебя. Откуда у тебя этот дешёвый пластик? Из больницы?

— Взял в торговом аппарате, — соврал я без малейших зазрений совести, — на память, так сказать.

— Такая дешёвка, — он покачал головой, — но тебе лучше знать.

Я кивнул и снова замолчал, прикрыв глаза. Мне хотелось скорее добраться до компьютера с интернетом и поискать информацию о том, как сильно изменился нынешний мир. Пока я не видел больших отличий от того, что я оставил и это внушало определённые опасения. Если бы не кольцо на пальце я бы вообще мог подумать, что случившееся со мной было лишь просто сном.

Дома меня ждали слёзы, море слёз. Мама и сестра повисли на мне и не хотели отлипать, заливая слезами и только суровый голос отца заставил их отойти и высказывать свои эмоции менее опасно для моей одежды.

— Сразу предупреждаю, никаких вечеринок, званых ужинов по поводу моего возвращения, — я поднял руку, — для меня будет лучше, если все успокоятся и будут жить дальше, так, когда я был на учёбе в Германии.