Медленно, но верно я шел на поправку. Спустя неделю даже смог выбраться на тренировку и порадовал Сайруса новыми иллюзиями. Благо необходимые формулы и некоторые расчёты я нашел в книге.

Даже эмоциональное воздействие попробовали. Сам наставник вызвался добровольцем.

То ли визит в подземелья подействовал, то ли чужие исследования, но магия разума получилась поразительно легко.

И Сайрус, когда отошел от шока, остался доволен.

– Обязанности секретаря я с тебя снимаю. Владислав с ними справляется хорошо, а мне вскоре потребуется ментальный маг, – сообщил он. – Да и тебе нужно восстанавливать форму. Нас скоро ждет серьезное испытание.

Я вопросительно посмотрел на наставника.

– Подготовься, Маркус. Через неделю у нас будут гости. Род Нилей сподобился снизойти до нас.

– Маркус, добрый вечер, не думал, что ты забредёшь в мою обитель, – сказал Кохорн, когда я вошел в лабораторию.

Старый профессор занял огромную кладовую на первом этаже и переоборудовал ее под свое рабочее место. Все помещение было забито всевозможными инструментами, измерительными приборами, бумагами и, конечно же, артефактами.

– Здравствуйте, профессор, думал найду здесь Владислава, но вижу, что ошибся.

– Ищи его в кабинете своего наставника, – лицо Кохорна исказила странная усмешка. – Но раз ты пришел, поможешь мне с одним делом?

– Выбора у меня небогатый, – хмыкнул я, взглядом указывая на медальон, накрытый толстым стеклянным колпаком.

– Пятьсот единиц эфира, тройной защитный контур! Ничто не вырвется отсюда! – с гордостью сказал профессор, а потом тихо добавил: – Но я так и не понял как эта дрянь работает.

– На самом деле все просто. Медальон анализирует окружающую обстановку, определяет тему, которая вызывает горячий отклик у носителя. Брешь в его разуме. После этого идет поток и заражение. Когда носитель готов, начинается прямое вторжение.

Заметив недоуменный взгляд Кохорна, я пояснил:

– Поток – это отвлекающий манёвр, он скрывает влияние на разум. Пока ты отвлекаешься на дискомфорт или боль, он вкладывает определенные мысли тебе в голову. В отличие от обычных менталистов, он может действовать медленно, неторопливо. Поэтому влияние не так заметно. Когда разум жертвы слабеет, поддается чужом влиянию, он вкладывает мысль, тлетворную идею – заражение. И только после этого наносит прямой ментальный удар, ломающий личность.

– Вот с этого места поподробнее, я записываю.

Я поморщился, как от зубной боли, но стал объяснять:

– В медальоне находится магический конструкт, созданный на базе разума лича. Именно он должен проникнуть в голову мага, перекроить его под нужды некромантии.

– Интересно-интересно. Я правильно понимаю, что это сравнительно новая идея, а наследие древних лишь заготовка под инструмент?

Последнюю фразу профессор произнес с нескрываемым презрением.

– Не любите их? – удивился я.

– Мы превзошли древних во всем… Кроме тех областей, где необходимо приносить массовые жертвоприношения и ставить беспринципные опыты. В этой отрасли мы от них до сих пор отстаем. Причины здесь скорее практические, чем гуманистические. Уверен, для создания этого медальона свели с ума и убили не один десяток магов.

Мне на это ответить было нечего. Кохорн продолжил:

– Но это не значит, что мы должны игнорировать подобную разработку! Наоборот, будет еще хуже, если мы просто от нее отмахнемся. Значит все жертвы будут принесены зря!

«Благодаря мерзким подлым и бесчеловечным предкам, мы сохраним чистые руки для науки», – подумал я и спросил:

– Думаете, вы сможете создать что-то подобное?

– Полноценная коррекция личности – несбыточная мечта всех магов. Я мог бы потратить годы, обучая тебя своему ремеслу, но это бессмысленно. У тебя просто не лежит к нему душа. Ты считаешь мои творения жалкими игрушками, которые подведут в самый ответственный момент.

Я смутился и опустил взгляд.

– Это нормально. Все имеют право на заблуждения, – снисходительно сказала Кохорн. – Я много раз начинал изучать лечебную магию, но не смог продвинуться дальше минимума, необходимого для создания артефактов. Кости, кровь, кишки и гной – все это не для меня. Но если бы я мог изменить свое мнение… Не полностью, частично. Да, это был бы прорыв.

– Думаю, начинать следует с чего-то попроще, например, со стихийной магии. Если удастся изменить или расширить набор стихий… – начал я, но меня перебили.

– Верно. Маг сможет освоить все первичные силы или несколько производных. В его руках будет колоссальная мощь! Вот только риски слишком велики.

Я вздрогнул и недоуменно посмотрел на профессора.

– Ментальная магия – очень опасный инструмент, которым могут овладеть немногие, Маркус. И единицы из них получают соответствующее образование.

– Соддерн говорил об этом. Уникальные специалисты для уникальных случаев, которые не нужны королю.

– Королю они нужны, но есть нюанс… Ментальная магия – родной брат некромантии. Ты сам об этом сказал, Маркус. Всегда есть риск вырастить нового Кадавера. Этого никто не хочет.

– Но возможности…

– Только для избранных, которым доступны знания и учителя, – Кохорн взмахнул своими протезами. – И риск сойти с ума всегда есть. Поэтому ментальных магов мало. А рода, которые ее активно используют, можно пересчитать по пальцам одной руки. Когда ты изучишь свою прекрасную книжку, станешь уникальным специалистом. Другое дело, что это ничего не гарантирует в жизни. Поверь, моему опыту.

На несколько минут в лаборатории повисла неуютная тишина.

– Ладно, что-то я разворчался. Когда я разберусь с принципом работы этой дряни, надеюсь на твою консультацию по магии разума.

– Если не будете использовать меня в качестве подопытного – всегда пожалуйста.

– Хорошо. Ты хотел что-то еще, Маркус?

Я собрался с силами и спросил:

– Кто занимался защитой это крепости?

– Внешний контур – я. И еще несколько магов твоего дяди. Внутренний – он сам. Тебе интересует «клетка» наших гостей?

Я кивнул. Естественно, Сайрус рассказал Кохорну о моем приключении.

– Я тщательно изучил защиту. Она непроницаема. Можешь спать спокойно, они не смогут выбраться.

– Ее возможно разрушить изнутри? За продолжительный срок. Например, за десять лет?

Профессор Кохорн закусил губу, в его глазах мелькнуло беспокойство.

– Нет, защита непроницаема. Хотя… Да, необходимы новые тесты. Я проведу их завтра.

На этой «приятной ноте» мы распрощались.

Владислава я действительно нашел в кабинете Сайруса.

– Добрый вечер. Вижу, ты наконец-то прочитал письмо, – сказал он, вставая из-за стола.

Выглядел будущий понтифик отвратительно – красные глаза с лопнувшими капиллярами, заторможенные движения, медленная речь. Судя по количеству бумаг, на него спихнули всю переписку нашей шайки.

– Все не так страшно, просто сегодня сложный день. Да и тренировки никто не отменял, – поймав мой взгляд, сказал он. – Ты здесь только из-за послания?

Я вздохнул, потом закатал рукав и продемонстрировал другу шрамы.

– Умерь свое любопытство, и тебе воздастся. Так учил святой Себастьян Март, – сказал Владислав. – Это твой случай?

Я очень хотел ответить утвердительно, но сокрытие информации мне сейчас не поможет, только навредит. Кроме того, мой друг не слепой и не глухой, наверняка, уже знает большую часть истории.

Начать я решил издалека:

– Существует особый ритуал. После смерти некромант поднимает сам себя. Высший лич – и всемогущий хозяин, и безвольный раб. Все тело не нужно. Хватит и нескольких костей. Подозреваю, силы такого мага возрастают, но я точно знаю, что он медленно сходит с ума.

– Интересно, – Владислав посмотрел мне в глаза, потом перевел взгляд на руку. – Я так понимаю, клятва на крови напрямую связана с этими знаниями?

– Верно. В подвале этого милого домика сидят три высших лича: одержимая некромантией герцогиня, кровожадный генерал-герцог, их несчастный сын и бессовестный манипулятор по совместительству. Когда из-за медальона мои мозги сварились вкрутую, я попал к ним на аудиенцию. Они предложили: либо я становлюсь таким же монстром, либо помогаю им найти бастардов и устроить их в жизни. Сам догадаешься, что случилось бы, если бы я отказался?