— Труби тревогу, — тут же приказал я одному из горнистов пехоты, которые сопровождали меня рядом с колесницей, — всадники пусть остановятся, достанут луки, пехота прикроет колесницы щитами.

Один за одним сигналы раздались рядом со мной, глуша трубными звуками и на стены горных склонов, откуда послышался сигнал тревоги, полезли легионеры дежурных когорт. Остальные надевали доспехи и выстраивали защитное построение, готовясь принять на себя удар стрел. Он последовал, но весьма слабый. Засада была вовремя вскрыта идущими по вершинам холмов разведчиками и вражеские лучники вместо того, чтобы спокойно расстреливать беззащитную конницу, стиснутую между холмов, вынуждены были отбиваться от атаки разведки. Вскоре к легионерам подоспела подмога и на холмах закипел бой, который быстро закончился из-за численного и технологического преимущества легионов.

Ко мне подъехал Ментуиуи.

— Было две тысячи нападавших мой царь, — прокомментировал он случившееся, — тысяча лучников, остальное сборная солянка ополчения из простых крестьян из ближайшего города и поселений. Центурион второй когорты просил передать, что он закончит с ранеными и вернётся для доклада.

— Благодарю Ментуиуи, — кивнул я военачальнику, благодаря за доставленные сведения.

Нам оставалось только ждать и через час мне под ноги бросили раненого пленного, а прибывший центурион подтвердил то, что мне раньше сказали о том, что враг полностью разбит, а мы не потеряли никого, даже раненных имелось всего с десяток и то легко. Поблагодарив его, я протянул ему браслет в качестве поощрения. Центурион с поклоном простился, сказав, что после случившегося удвоит посты разведки на склонах холмов. Я согласился с его решением. Когда он ушёл, наши взгляды перевелись на пленника.

— Иудей, — кратко прокомментировал его ругательства в нашу сторону, стоящий рядом Ментуиуи.

— Хопи, займись им, — я кивнул на пленника, — узнай кто, откуда, почему напали.

— Слушаюсь мой царь, — он показал своим легионерам взять иудея и они отволокли его от общих рядов, чтобы не мешать дальнейшему движению колесниц.

Много времени ему разговорить пленника не потребовалось, так что вытирая окровавленный меч, он вернулся довольно скоро обратно. Я никуда не двигался с места, ожидая его.

— Переводчик сказал, что он приближённый главы великой семьи с Тимнат-Хереса, мой царь, — обратился ко мне Хопи, — у них в городе побывали наши иудейские купцы, предупредив о вторжении, поэтому они решили попробовать дать отпор на более выгодных для себя позициях.

— Вроде бы купцы должны были наоборот сообщить, что мы идём вернуть иудеям их истинного царя, — изумился я, под смешки окруживших меня военачальников, — а не предупреждать о подходе моего войска.

— Видимо они что-то запамятовали мой царь, — скептически покачал головой Ментуиуи, — нужно будет у них спросить, когда они вернутся. Поскольку думаю у их наёмников, которые следуют за войском для охраны пленных, это спрашивать бесполезно.

— Согласен, — кивнул я, — что же, ждать нам придётся недолго.

Через несколько часов мы вышли из горной теснины на нагорье, на котором текла река и впереди был обнаруженный разведчиками город и с правда не очень высокими стенами. Отсюда было плохо видно, то точно в два раза меньше тех, что мы штурмовали у финикийцев.

Я оказался прав. Стены хоть и были толстыми, на вид имея два метра толщины, но в высоту вряд ли достигали семи метров, что значило, можно будет обойтись кошками и штурмовыми лестницами, а осадные башни можно было не разворачивать.

Когда мы подъехали ближе, то я увидел на стенах многочисленных лучников, которые периодически пытались попасть со стен в наши разъезды, которые двумя дугами огибали город, узнавая местность и чем можно тут поживиться.

— Может стоит с ними переговорить мой царь? — поинтересовался у меня Иамунеджех, — мне интересно, что такого им наговорили купцы, если они решили напасть на такую большую армию.

— Это мне тоже интересно, но ещё более меня заинтересовал цвет волос у нападавших, — задумчиво сказал я. Он непонимающе посмотрел на меня в ответ.

— Гонец, — я подманил к себе легионера, который подбежал и упал на колено.

— Мой царь!

— Найди в обозе Танини, пусть напишет и распространит приказ по войску, всех рыжеволосых пленных-мужчин никому не отдавать, а беречь как девственность своей сестры.

— Слушаюсь мой царь, — гонец поднялся на ноги и бросился назад, там где шёл обоз и мой писец.

Желающих спросить у меня, зачем мне столько рыжих не нашлось, так что мы продолжили движение и пока легионеры организовывали лагерь, я проехался и осмотрел город со всех сторон. Только под вечер, когда солнце скрылось за горами, мы вернулись обратно в уже готовый лагерь. Танини помог мне переодеться, умыться и принёс ужин.

— С виду город не выглядит серьёзным, мой царь, — ели мы в привычно тесной компании центурионов первых когорт легионов и остальных моих военачальников.

— Думаешь обойдёмся ночной вылазкой? — задумчиво спросил я Хопи, который сидел напротив меня.

— Я могу её возглавить, — согласился он.

— Сходим вместе, давно я не разминался, — ответил я, вызвав переглядывание присутствующих, — хочу сам убедиться, что нас не ждут внутри более крупные силы. На стенах подозрительно много лучников.

— Усилить патрули? — поинтересовался Ментуиуи.

— На всякий случай, — согласился я, — меня сильно смущает, что в таком небольшом городе на каждом участке стены почти по сто лучников.

— Да, здесь всё же не Керма, — согласился со мной военачальник, — хорошие луки дороги для простых горожан, если они просто набрали рекрутов в ополчение.

— Дадим им пару ночей успокоиться, — закончил я посиделки, — а потом заглянем в гости.

— Я подготовлю нужных людей и инвентарь, — склонил голову Хопи.

Закончив ужин, мы разошлись, Танини убрал за нами остатки еды и стол, и поинтересовался, что я буду делать.

— Работать Танини, неси папирус, — вздохнул я.

Вытащить из памяти всё полезное, что я помнил о налогах, оказалось непростым делом, к тому же ещё на ходу адаптировать статьи по местные реалии. Процесс шёл медленно, но делать это было нужно, я как никто понимал важность этого документа. На его основе, по сути, и будет строиться вся моя дальнейшая политика.

На третью ночь, когда иудеи оказались успокоены нашим ничего неделанием и отсутствием попыток пойти на штурм, мы сделали ночную вылазку. Сняв с себя всё звякающее и бренчавшее, я выстроил двадцать добровольцев, с кошками и гладиусами, которые закинули мечи на спинные крепления, чтобы они не мешали нам взбираться наверх, а поверх них повесили щиты, которые были меньше, чем пехотные варианты, но имели схожую с ними форму.

— Готовы? — поинтересовался я, осматривая их последний раз.

— Да мой царь, — за всех ответил Хопи, и я махнув рукой военачальникам, которые сгрудились возле моего шатра, вместе со своими легионерами растворился к ночи.

Идти хоть и было не сильно далеко, но была ночь и без факелов было слабо что видно, если бы Хопи две последние ночи не ходил по этому маршруту, запоминая ориентиры, то хоть они всё время и тренировались действовать по ночам, всё равно было бы нелегко. Мне, который подобными тренировками занимался крайне редко, было тяжелее всех, но я верил их навыкам, а потому лишь шёл в середине группы, стараясь делать так, чтобы не шуметь и не наступать на ноги впереди идущему. Я задумался о том, что будем делать, когда заберёмся наверх, так что едва не пропустил, когда центурион наконец тихо сказал.

— Пришли.

Я встряхнулся и посмотрел, как он показывает на отблески факелов наверху стены, рядом с нами.

— Я заметил, что здесь последние ночи было меньше всего охраны, — продолжил он, говоря в руку, так чтобы слышно это было только нескольким людям рядом.

Он отдал приказ и один из легионеров, размотав принесённую с собой кошку, с одного раза закинул её на стену. Звук удара металла о камень практически не было слышно. Здорово помогала ткань, смоченная водой, как говорил Хопи, это лучшее что они придумали, тренируясь закидывать кошки на каменные стены. Подёргав и убедившись, что кошка держится крепко, легионер стремительно взобрался наверх, вызвав у меня приступ зависти. За царскими делами я как-то не мог участвовать во всех их тренировках, что отлично показала сегодняшняя ночь.