— За нами всю дорогу следят. Ты не видишь и не слышишь, а я — чую и слышу. Двадцать три человека насчитал. Что-то большое началось, да?

— Да, — одними губами ответил я. — Прости, не могу сказать.

— Понимаю, — вздохнул он, взбодрился и улыбнулся. — Ну и фиг с ним!

— Фиг с ним! — охотно поддержал я.

Мы же дети, какой с нас спрос?

Едва Константин Викторович открыл нам калитку, все Липки узнали, что сбылась старинная Светина мечта:

— А-а-а, я так давно хотела себе нормальную подружку!!!

Черно-синяя — косички и платье — комета пронеслась мимо пристально разглядывающего Гришу учителя и схватила жука-дипломата за руки. Озадаченно пошмыгав носиком — принюхивается — решила забить:

— Пойдем, я покажу тебе выпотрошенного крокодила!

«Поиграй с ней», — мысленно попросил я.

Кивнув девочке, жук-дипломат побежала за ней в сарай. Оставшиеся во дворе оборотни озадаченно поводили носами. Стол, похоже, со двора уже никуда и не денется — сейчас на нем фруктовые консервы, газировка, чипсы и пирожные.

— Привел! — похвастался мной не осознавший трогательности момента Лёха.

— Здравствуйте, — поздоровался я.

— Здравствуй-здравствуй, — рассеянно поприветствовал меня Константин Викторович. — Я, наверное, пойду посмотрю, чтобы крокодила не испортили, — и тоже ушел в сарай.

Мы с Лёхой и попугаем поздоровались с остальными. Американские оборотни, в шортах, майках и жетонами на шеях потягивали пиво, сидя на крылечке. Выглядят нервно — видят и ощущают происходящую суету, но кто им расскажет, в чем дело? Уж точно не я!

Пацанам же было весело, и они с жизнерадостными улыбками пожали мне руку, после чего Лёха сел рядом с американцами, гордо приосанился и продемонстрировал новообретенные умения:

— Лондон из э кэпитал.

И обвел нас взглядом формата «видали, как могу»?

— Лондон не столица, — покачал головой Джим. — Столица — Рим.

Это всё моя инерция мышления.

— Что он сказал? — с радостной от установления контакта рожей спросил меня Лёха.

— Говорит, что Рим — столица, — перевел я.

— Это правда! — важно покивал маленький оборотень.

— Рим падёт! — заставил нас подпрыгнуть веселый возглас с улицы.

Обернувшись, мы увидели самостоятельно открывшего калитку Тимоху с авоськой в руке.

— О, дядь Тим! — обрадовался Артем.

Казалось бы, он в деревне пробыл часов пять, из которых часа два — на моих глазах, но все его уже знают.

— Покажи огненный шар! — попросил маленький Колька.

КГБшник показал, сформировав над ладонью шар размером с футбольный мяч и почти сразу его развеяв.

Народ завистливо вздохнул.

— Дядь Тим, расскажи, как шпионов ловил, — попросил исчерпавший запасы английского Лёха.

Из сарая вышла отреагировавшая на энергетические колебания Гриша. Слева от нее, сложив руки за спиной и наклонившись к лицу жука-дипломата, радостная Света делилась воспоминаниями:

— Мерзкий, да? А ты бы видела, как из него внутренности доставали! Желудок лопнул, а в нем — полупереваренная рыба! Вонища такая, что… Ой, здрасьте, дядь Тим!

— Здравствуйте, — поздоровался КГБшник, скрыв интерес к жуку-дипломату, и сел за стол. — Ездил я, значит, однажды по делам в Ижевск…

Пацаны перебрались к нему, Света увела Гришу в дом «показать сколько у нас всего есть», а я уселся на крылечко к американцам — тут тенёк, а есть я не хочу. Оборотень Билл воспользовался возможностью и прошептал мне на ухо:

— Андрей, когда мы выберемся из этой задницы, возьми нас с братом к себе телохранителями? Мы решили, что армии с нас хватит.

Либо начинает формироваться личная гвардия, либо их Тимоха попросил в доверие втереться. Почему я так легкомысленно отпустил от себя инопланетный детектор лжи?

— А с тобой мы будем при реальном деле! — продолжил окучивать меня американец.

— При каком? — шепотом уточнил я.

— Хрен его знает, — поморщившись, признался он. — Но ты умеешь ходить через порталы, приручаешь жуков — эта девочка — тот муравей, верно? — и тебя охраняет КГБ. За тобой, мать его, на вертолете губернатор прилетает! Ты — кто-то офигенно важный, и для нас с братом будет честью беречь твою задницу. А остальное — не наше дело, так, брат?

— Так, — кивнул Джим.

— Мне вам платить нечем, — признался я.

— Это же временно, — пожал плечами Билл. — Пока дерьмо не уляжется.

— А потом я собираюсь преподавать английский на дому, — продолжил я.

Оборотни посмотрели на меня как на умалишенного. Пускай — все равно домой вернусь.

— Андрей, если у твоего отца хватает денег на все это… — Билл обвел рукой накрытый стол.

Теперь как на умалишенного уставились на него мы с Джимом.

— Привык, — виновато улыбнулся Билл. — Короче — жизнь работает так, что, если от нее ничего не просить, ничего и не получишь. В деревне живут нищие, но, как встретишься с губернатором, поговори с ним на счет денег. Ты ведь на них работаешь, верно? Бесплатно работают только рабы! Ты же не раб, Андрей?

— Что ж, — пожал я плечами. — В твоих словах есть доля истины.

Чисто на всякий случай не помешает.

— А если он прогнется, значит можно просить дальше, — продолжил делиться жизненным опытом всю жизнь просидевший в казарме Билл. — Поговори о нас — сам подумай, вариант хороший: мы тут никого не знаем, и, если будем работать на большую шишку, смысла нам дергаться не будет — хрен его знает, что будет, если сменить работодателя.

— Ладно, — покладисто кивнул я.

Вечер неумолимо близился, и вскоре Константин Викторович выгнал всех лишних до завтра. Ребята с сожалением на мордашках разошлись, и спустя пару минут к дому подъехал караван тентованных армейских ЗиЛов. «Учения», ага! Оборотни споро перетаскали накопившееся добро в кузова, оставив только скоропорт и фрукты.

— Гена больше с нами не пойдет, — ввел меня в курс дела Тимофей. — Он все-таки учитель, зачем ему так рисковать? Это вот Сергей, — показал на дородного вояку в балаклаве. — Профильный специалист-диверсант, командовать будет.

— Здравствуйте, — мне был все равно.

Мы забрались в кузов, и, время от времени останавливаясь на эвакуацию сложенного в другие дома добра, проехались по улицам Липок и направились к поляне.

— Тима, первый раз ты вперед пойдешь, чтобы мне в курс дела войти, — принял настоящие командирское решение Сергей.

— Есть, — согласился КГБшник.

— Такое! — внезапно направившая палец в автомат сидящего рядом Юры Гриша заставила народ напрячься и попытаться взять жука-дипломата на прицел.

— Отставить! — спас им жизни Сергей.

— Много, — продолжила девочка. — Помню. Покажу.

— Помнишь пробой? — уточнил я.

— Да, — кивнула она.

— Много пробоев помнишь?

— Три, — ответила Гриша. — Сюда, к черным людям и где много.

— Склад? — догадался Тимофей.

— Склад, — согласилась Гриша. — Раньше было вкусно. Теперь — как везде.

— Радиации нет, — перевел я.

— Проверим, — решил Сергей. — Все лучше, чем яму в лесу копать.

Ноги стояли в серой, безжизненной мелкой пыли. Такую же гонял легкий, лишенный запахов ветерок, а балаклава на жуке-дипломате смотрелась жутко мило. Стоп, не отвлекаемся! Позади шумит волнами серое море, по небу вяло движутся тучки, а солнечные лучи едва пробиваются через завесу пыли. Впереди из нее проступают очертания металлического ангара. Стены и крыша покрыты рваными пробоинами и дырками от пуль.

— Повезло, что не сдетонировало, — убедившись, что счетчик Гейгера молчит, поделился мнением Сергей.

— Движение на четыре часа, — заметил Игорь.

Посмотрели. Оборотни видят больше, а мне приходится довольствоваться округлой формы, медленно движущимся силуэтом размером с пятиэтажку. По спине пробежал холодок — такого человек видеть не должен, враги такого размера в природе не встречаются, и от этого древний рептильный мозг посылает недвусмысленные сигналы сваливать как можно скорее.