В кадре появились стоящие на фоне поля репортер и муравей в клетчатой рубахе, ватных штанах и с непокрытой головой.

— Добрый день, Осип Петрович, — поздоровался с жуком-агрономом репортер.

— Добрый день, Семен Васильевич, — отозвался тот.

— Не могли бы вы рассказать нашим телезрителям о данном растении? — указал на поле журналист.

— Эта культура — итог долгой работы наших селекционеров, — ответил «Осип Петрович». — Все лучшее, что могут дать злаки, содержится в этих зернах, — он протянул руку к мощному колосу и сорвал семечко размером с абрикос. — Мы называем это «метапшено». Каждое зернышко обладает крайне высокой питательной ценностью, содержит необходимые живым организмам витамины и микроэлементы, укрепляет иммунитет и способствует сохранению фигуры.

— Даже фигуры? — восхитился репортер.

— Даже фигуры, — подтвердил муравей. — А оставшуюся после сбора урожая зеленую массу можно использовать в качестве корма для скота — в отличие от зерен, зеленая часть набору веса способствует.

— И то и другое — совершенно безопасно? — еще раз уточнил репортер.

— Совершенно! — подтвердил жук. — Попробуйте.

Взяв зернышко, репортер откусил половину, прожевал, проглотил. Сделав восхищенную рожу, вынес вердикт:

— Даже в сыром виде очень вкусно! И я ощущаю себя так, словно плотно пообедал — и это от половины зернышка! Каковы цели проведенного вами эксперимента?

— Мы выявили узкое место — плодородность почвы, — ответил жук. — В благоприятных условиях зерно созревает за двадцать четыре часа. Когда мы уберем этот урожай, придется около шести дней удобрять и готовить почву к новой посадке. Не переживайте за сохранность ваших земель — как только эксперимент закончится, мы уйдем, восстановив здесь все в первоначальном виде.

— А каким был первоначальный вид?

— Луг.

— По нашим сведениям, данная культура была передана Российской Академии Наук для изучения и проверки на безопасность употребления в пищу, — намекнул репортер.

— Данная культура — один из даров Ее Величества Королевы Сеннит человечеству, — ответил жук. — Ваши ученые провели подробный химический анализ, и сочли метапшеницу безопасной и полезной. Разумеется, предстоят эксперименты по выявлению последствий регулярного употребления зерна в пищу, но, уверяю вас, Семен Васильевич, за свое здоровье вы можете совершенно не переживать.

— И в мыслях не было! — улыбнулся фермеру репортер и повернулся к камере. — Подробнее о королеве Сеннит мы расскажем в документальном фильме, который покажем прямо сейчас. Не переключайтесь!

И картинка сменилась рекламой.

— Серьёзно? — охренел я от жадности телевизионщиков.

— Многомиллионные контракты, — развел руками Жириновский. — До появления новой валюты придется пользоваться рублями. Государству они нужны. Да и потом — не обнулять же все нажитое. Придется механизм перехода придумать, без дефолтов и потрясений. Со священным правом частной собственности! — фыркнул. — Трамп же вон уже сказал, что «имущество не пострадает». Считай — сигнал и главное условие.

— Работайте, — пожал я плечами. — Я потом почитаю, если сильно несправедливо — попрошу переделать. Но собственность — это хорошо.

— Переделывать он собрался, — буркнул себе под нос Владимир Вольфович и взялся за зазвонивший телефон.

Экран телевизора показывал плохонько нарисованное (потому что военная монополия на технологии), компьютерно-графическое звездное небо.

— Королева Сеннит родилась на далеком астероиде в созвездии Сириуса. В наших справочниках его не найти — заглядывать в глубины Космоса на такие расстояния человечество пока не научилось.

Показали внутренности пещеры — явно натурные съемки — которые заливали светом прожекторы из-за кадра. На полу — веселенькой, оранжево-красной в пятнышко расцветки, полуметровой величины яйца. Заиграла веселая музыка, и центральное, самое большое яйцо, треснуло, и из него вылезла загримированная под муравья актриса. А я ее знаю!

— Марина Александрова?

— Я кино не смотрю, некогда, — отмахнулся Жириновский.

— У юной Сеннит было много братьев и сестер, — продолжил диктор.

Остальные яйца тоже начали трескаться, выпуская из себя загримированных под муравьев подростков. Они дружно выстроились в круг, взявшись за руки, и принялись водить хоровод вокруг «Сеннит» с песней:

— Жил на свете добрый жук…

— У вас что, народ за имбецилов держат? — не выдержал я.

— Вот ты вроде умный парень, Андрей, — вздохнул Владимир Вольфович и сделал оговорку. — Для своих лет, конечно. Ладно, — великодушно простил. — Ты все-таки не отсюда. Кого твои знакомые дети больше всего боятся?

Осознав, к чему клонит Жириновский, я не без злорадства ответил:

— Мои знакомые дети больше всего на свете боятся попасть в интернат для оборотней. Это пацаны, они или не понимают, или гораздо лучше меня, потому что войны не боятся. А одна знакомая девочка очень-очень боится вернуться из армии никому ненужной старой девой.

— Ладно, — поморщился он. — Понял.

— И я понял, Владимир Вольфович, — подтвердил я. — Для детей снимали, для самых маленьких. Сеннит для них — все равно что сказочная героиня. Но я бы на месте взрослых сейчас сидел и думал о том, насколько все плохо, раз начинать отбеливать образ жуков решили сразу с детей, впопыхах слепленной киношкой.

— Подумал бы, а дальше? — с интересом спросил Владимир Вольфович.

— А дальше — по обстоятельствам, — не выдержав, я отвел глаза.

— Во-о-от! — протянул он. — Как и любой нормальный человек. А обстоятельства будут следующие: жратва теперь почти бесплатная, работа — лёгкая, медицина уровня Целителей бесплатно и для всех, телек в три раза больше и цветастее, а сам ты не толстеешь, бодр, с целехонькой нервной системой и х***й до ста лет стоит, потому что состав номер два, б***ь, на каждом углу наливают.

— Состав номер два продлевает репродуктивный период мужской особи в среднем до ста десяти с половиной лет, в зависимости от изначальных данных — их моя симуляция усреднила для облегчения расчетов, — прорекламировала новое средство от импотенции Сеннит.

«Что бы вернуть эрекцию, достаточно взять старый советский…» — пронеслась в голове мусорная реклама.

Скучаю по интернету.

— Спасибо, Ваше Величество, — вежливо поблагодарил Жириновский и вернулся к теме. — Вот в таких обстоятельствах что бы ты делал?

— Завоевали жуки человечество, да и хрен с ним — вон как хорошо стало? — предположил я.

— Конспирологи довольны поди, — не став отвечать, вздохнул Владимир Вольфович. — Теперь любого, кого в телевизоре показывают, сразу в жуки записывать будут.

— Чем больше конспирологии, тем меньше вероятность сопротивления, — успокоила его Сеннит.

— Меткое наблюдение, Ваше Величество, — согласился с ней Жириновский.

На экране тем временем «Сеннит» с «братьями и сестрами» отводили хоровод, покушали метапшеницы и метафруктов, и веселенькая музыка сменилась тревожной:

— Но счастливое детство длилось недолго.

Монтажная склейка показала уродливую, загримированную под богомола — что бы отличаться, видимо — старуху, которая хищно потирала руки, глядя на показываемую ей вмурованным в стену пещеры экраном Землю.

— Не знали маленькие инсектоиды, что их злая и жадная мать по имени Сколопендра родила их с одной целью — нести разумным смерть и горе.

Имечко не удивляет — сразу ясно, кто в этой истории есть кто. Может и правильно с заточенной под детей документалки начинать?

— Собери моих детей, — мерзко резонирующим тоном, растягивая шипящие на змеиный манер, приказала Сколопендра появившемуся в кадре богомолу.

— В роли Сколопендры — Георгий Францевич Милляр, — прокомментировал Жириновский. — Ты поди такого и не помнишь.

— Помню, — покачал я головой. — Кощея и Бабу-Ягу в советских сказках играл. В нашем мире умер уже.

— Еще же твой мир, — сморщился Владимир Вольфович. — Может ну его, пусть живет спокойно?