— Я никогда за такую цену лошадей не продавал! У меня они стоят не менее четырех! — возмутился торговец.

— А вчера хотел продать за три, — тут же высунулся его конкурент, седовласый старик.

Купец чертыхнулся, но делать было нечего.

— Ладно, отдам за три золотых и десять серебряных. Больше торговаться не намерен! И так дешево продаю!

Захар посмотрел на ребенка, тот кивнул.

— Ай да молодец, Петька! — довольно произнес Захар и отдал мальчишке две медные монетки.

— Где ты живешь? — поинтересовалась Катя, смотря на радостное лицо ребенка.

— На улице, — ответил тот.

— И сколько тебе лет? — ошарашенная такой новостью, уточнила баронесса.

— Семь исполнилось в прошлом месяце. Ну, я пойду. Спасибо, что не обманули.

Катерина представила вместо Петьки Данилку, и у нее закружилась голова.

— Подожди, Петр. Ты мальчик уже взрослый, сам принимаешь решения. Я предлагаю тебе поехать с нами и жить со мной в усадьбе.

— Барышня, вы хотите меня взять с собой? Но зачем?! — пацан испуганно отошел назад, готовясь в любой момент дать стрекача.

— Соглашайся, парень. Наша баронесса хорошая и добрая, за своих крестьян на все пойдет, — улыбнулся Захар.

— Если мне не понравится у вас, смогу я уйти?

— Неволить не стану. Захочешь, значит, уйдешь, — пожала плечами Катя. — Только подумай хорошенько. Лучше, чтобы над головой была крыша, а не чистое небо.

— Я согласен.

Солнце уже давно перевалило зенит, когда они въехали в усадьбу. Петька с любопытством крутил головой по сторонам.

«Надо бы исправить, а то слишком перекошены», — подумала Катя, посмотрев на ворота.

Из-за угла дома выскочил Рыжик и с радостным лаем бросился навстречу хозяйке.

— Соскучился, маленький? — улыбнулась баронесса и, нагнувшись, потрепала щенка по голове. Тот довольно завилял хвостиком.

— Вот теперь я верю, барышня, что вы добрая, — широко раскрыв светло-карие глаза и улыбнувшись, произнес мальчуган.

— С чего вдруг? — удивилась девушка.

— Папка говорил: «Если хочешь узнать о ком-то правду, смотри, как он относится к животным. Любовь к ним — благороднейшее качество человека. Значит, он и к людям будет относиться так же».

— Интересное высказывание, правильное. Клавдия, — обратилась Катерина к служанке, — покорми нас, и мы сразу выдвинемся в деревню.

— В такую-то жару, госпожа?

— Надо. Люди голодные сидят, и лошадь с телегой нужно хозяину отдать. Предупреди Настю, чтобы вышла во двор и приняла продукты.

— Настька! Барыня зовет! — громко позвала кухарку Клава.

Тут же выскочила совсем еще юная худая девушка. В длинном сером платье, белом фартуке и платочке она походила на медсестру из старинных фильмов.

Увидев баронессу, Настя поклонилась. Кате понравилось, что на кухарке одежда была чистая, хоть и не глаженая.

— Захар, оставь нам по мешку всего, а остальное надо отдать старостам, они дальше разберутся. Хотя нет, сама сначала посмотрю на них, потом уже решу, доверить ли им продукты.

— Так староста только один, барышня. Дедом Василием кличут.

— Скажи-ка, есть ли у нас телега? — уточнила Катя. — А то я не успела еще проверить хозяйственные постройки.

— В каретной возле конюшни есть и телега, и карета, — ответил мужчина. — Может, в карете поедете, барышня? Я быстро запрягу, — предложил помощник.

— А кто править будет? Тебе же надо на телеге везти продукты.

— Я могу, госпожа, — встрял в разговор Петька. — Меня батя учил.

— Давайте так. Сейчас пообедаем, потом решим.

Катя зашла домой, подталкивая впереди себя Петьку. В этом смуглом парнишке она видела своего шестилетнего сына и не могла отпустить от себя. А уж разрешить ему править лошадью вообще считала кощунством. Для нее Петр — маленький ребенок, кто бы сейчас ни утверждал обратное. Ей не хотелось мириться с тем, что раз мальчик сумел выжить на улице, значит, уже довольно взрослый.

— Клавдия, проследи, чтобы умылся. И подбери ему одежду, если возможно, — отдала распоряжение девушка.

Служанка откинула толстую русую косу на спину и серыми, словно грозовая туча, глазами внимательно оглядела ребенка.

— Нет, барышня на него ничего не найду. Можно, конечно, порыться в сундуках на чердаке. Вероятно, там что-то подберем, — произнесла задумчиво женщина.

— Без меня не надо: хочу сама посмотреть. А пока пусть так походит.

Как бы Катерина ни отнекивалась, но ее посадили одну в гостиной за большой стол, остальные сели трапезничать на кухне.

«Сижу одна, как барыня, — нахмурилась она. — Хотя я и есть барыня. Но эти правила просто раздражают!»

Девушка вспомнила, как обычно проходили вечера в ее семье. Они возвращались домой и втроем садились ужинать. Каждый рассказывал, как провел день. Впрочем, если с мужем работаешь вместе, все на виду, так что больше внимания доставалось Данилке. Коверкая слова, сын с азартом рассказывал о своей интересной жизни в садике.

Катя смахнула слезу. Она старалась не рвать себе душу, да и ответственность за людей, которая большим валуном свалилась ей на плечи, отвлекала от частых раздумий о прошлом.

Клавдия расставила приборы и занесла тарелку и корзинку с нарезанным белым хлебом. Маленький кусок масла плавал в сером месиве каши, хотя запах от блюда шел аппетитный. Взяв немного еды в рот, девушка прислушалась к ощущениям. Оказалось вкусно, и желудок ворчливо дал о себе знать. В итоге она и не заметила, как тарелка опустела.

Забрав грязную посуду, служанка поставила на стол чайник с непонятным взваром и две небольшие плошки. В одной из них было малиновое варенье, а в другой мед.

Когда, наконец, покончили с обедом, Катерина вышла из-за стола и вернулась к телеге. Захар помогал продукты складывать в амбар, а Настя указывала, что куда положить.

— Вы поели? — подойдя ближе, поинтересовалась баронесса.

— Да, барышня. Петька тоже сейчас выйдет.

Ребенок действительно скоро выбежал из дома. Он дал кусок хлеба Рыжику и погладил того по голове. Несмотря на грязную шерсть, пес выглядел красавцем: золотисто-коричневого цвета, с черной мордочкой, белым пятном-сердечком на груди и белыми носочками на передних лапах.

— Захар, а щенка покормили?

— Да, барышня. Все остатки еды идут ему, — улыбнулся мужчина, вытирая тыльной стороной ладони пот со лба.

Через десять минут он вывел недавно купленную лошадь из конюшни, куда ее отправляли покормить, и запряг в коляску.

— Петька, залезай на облучок. Справишься?

— Конечно, дядька Захар! Не впервой.

Ребенок шустро залез на место извозчика и взялся за вожжи.

— Давай за мной, — скомандовал Захар и, сев в телегу, выехал в заранее открытые ворота. Петька последовал за ним.

Спустившись с холма, на котором находилась усадьба, они завернули в лесополосу. Вскоре деревья закончились, и открылся потрясающий вид на озеро, виднеющийся вдалеке лес и ветхую деревеньку.

Дома селения напоминали землянки: невысокие, не более двух метров стены были сложены из бревен и местами замазаны глиной, крыши покрыты соломой, а чтобы зайти в дверь, требовалось согнуться, иначе ударишься головой о косяк.

Заприметив телегу, народ высыпал на улицу.

При виде полуголых страшно худых крестьян у Кати навернулись на глаза слезы, и такая злость взяла на бывшую хозяйку тела, что девушка дала себе зарок — вытащить людей из бедноты.

Крестьяне молча глядели на прибывших, остановившихся возле дома, чуть большего, чем у остальных.

— Дед Василий! — крикнул Захар.

Дверь избушки открылась, и оттуда вышел сгорбленный седой старик, с бородой до пояса и мутными от старости глазами. Увидев Катерину, он поклонился, за ним тут же повторили все деревенские.

— Мы продукты привезли на первое время. И барышня сама решила узнать, что еще вам требуется, — пояснил Захар.

Народ выдохнул с облегчением, а Катерина с удивлением посмотрела на деда Василия. Правильно поняв ее взгляд, он ответил: