– Почему ты расположил весь полк стрелков на одном фланге? – не удержался Ришам. – А копьеносцев за спинами мечников? Не понимаю.

– Как раз в этом и цель, – улыбнулся главнокомандующий.

– В чём? – изумился варвар.

– Чтобы враг не понимал. Думаю, комендант замка сам ломает голову над нашим построением.

– Неужели солдаты вот так и пойдут в бой? – скривился Андриан. Было видно: эта идея ему не по душе.

– Ни один солдат не сделает ни шагу, – резко ответил Строгонов и развернулся к военачальникам. – Сегодня всё решит магия. Рауль! – обратился он к одному из адъютантов.

– Да, милорд? – Рауль состоял в клане Белых Рыцарей, и привык использовать только принятые в его сообществе обращения. Конечно, никаких оснований называть Строгонова лордом не было.

– Пускай сотники приведут бойцов в движение. Необходимо, чтобы каждая сотня начала смещаться на позицию соседней. Действуй!

– Есть! – Рауль закрыл глаза, принявшись отдавать команды по каналу трансферанса.

– Михан! – другой адъютант с готовностью откликнулся на обращение главнокомандующего.

– Прикажи магам начинать атаку. Все их силы должны сконцентрироваться на чародеях неприятелей. Пускай давят изо всех сил и не дают им шанса отвлечься!

– Так точно! – рявкнул рыжебородый Михан, и принялся за дело.

– Хватит ли магов? – с сомнением посмотрел на Строгонова Ришам.

– Наша сотня против их двадцати? Вполне, – кивнул Владимир и вновь обернулся к замку.

– Что ты задумал? – недоумевал Андриан.

– Всё будет скоро.

Союзная армия пришла в движение. Солдаты по приказу командиров меняли позиции, не нарушая строя и не разъединяя цепи щитов. Занервничавший враг стал активно перемещаться по стенам: солнечные лучи постоянно высекали искры на доспехах передвигавшихся среди острых зубцов воинов. Однако союзное войско стояло вне досягаемости болтов и малой эффективности магии.

Грохот взрывов донёсся со стороны замка неожиданно. Данила вздрогнул, оторвавшись от грустных мыслей. Яркие вспышки были видны даже отсюда.

– Не понимаю ничего. Мы маршируем, а маги начали дистанционный поединок! Надо наступать! – горячился Яр, сжимая в руках новенький лук.

– Ты же сам говорил: надейся на Строгонова, – ехидно усмехнулся Данила. Ему было всё равно, что будет дальше.

– Проклятье! Но мне не хочется быть пешкой в его планах!

– Пора привыкать.

Яр зло глянул на старика, но смолчал.

Взрывы стали раздаваться чаще, и звук стал гораздо мощнее. Даниле показалось, что земля под ногами легонько завибрировала.

– Ну что? Когда же катапульты шарахнут? Зря, что ль, мы тащили их от самой Темерны?! – не унимался Яр. – Или…

Осадные машины дали залп, когда половина чародеев Ренессанса, защищавших замок, отправилась на тот свет. Маги не выдержали слаженного натиска и быстро сдали бой. Выжившие с трудом держали щиты над собой, забыв о нападении.

Ярко-жёлтые шары, с чудовищной силой запущенные катапультами, уверенно направились в сторону замка. Когда защитники поняли, что это, было слишком поздно. Мощные взрывы сотрясли замок до основания. Восемь снарядов вмиг разрушили одну из башен и наделали огромных пробоин в стенах. Второй залп положил конец сопротивлению. Безжалостный огонь пожрал стены крепости и всех защитников вместе с ними. Ни один воин Ренессанса не покинул пределы братской могилы.

Пламя бушевало до ночи и успокоилось только под утро. Когда рассвело, вместо замка зияли обугленные руины. Союзная армия скорым маршем двигалась к Бангвилю.

На Хароне не всегда можно отличить день и ночь. Порой с утра округу окутывала такая непроглядная темнота, что без факела или магического светлячка не удавалось ступить ни шагу, а в другой раз глубокой ночью солнце стояло в зените, и что было мочи коптило окрестные земли полуденным зноем. Стражи звали такие дни рора, что при буквальном переводе с эльфийского означало неопределённость. Словно сам Творец не решил: будут ли люди наслаждаться днём, или трястись холодной ночью. Несмотря на обилие вулканов и сухих ветров, сновавших среди острых холмов мёртвого материка, ночи на Хароне заставляли кутаться в сотню тёплых шкур, иначе вне пределов согретого помещения можно было замёрзнуть до смерти.

Сегодня день был пасмурный: обычное солнце закрыли жёлтые тучи, полные ядовитых испарений. Воины предпочли забиться в сторожки, и играть в кости, ожидая пришествие кислотного дождя. Во время ливня лучше не попадаться под отравленные капли: можно подхватить такие болячки, что полковые лекари не найдут на них управу. Впрочем, Даратаса это не волновало: для него погодные условия не составляли большой проблемы. Ситуация требовала решительных и скорых действий. Медлить было нельзя.

Маг успел собрать всё необходимое и подготовиться к выступлению из Цитадели, когда Дариана проснулась и соизволила спуститься в Ставку. Потирая заспанные глаза, девушка с милой улыбкой на лице слушала смешные истории хозяина крепости, которые он успел насочинять за долгие годы службы. Сытный завтрак оставался нетронутым.

Маг резко открыл дверь Ставки и с недовольной миной застыл на пороге.

– Ты побрился? – вместо приветствия спросила Дариана. Девушка изобразила такое удивление, что Даратас невольно потёр гладкий подбородок.

– Благодарю, мне тоже нравится, – ответил он и быстрым шагом проследовал к столу. За ним бесшумной тенью скользнул Ольвен – принц успел вымыться после активной тренировки и полностью облачиться в доспехи. Лёгкая походная сумка в полной готовности висела на плече.

Прислонив боевой посох к стене, Даратас подошёл к столу и внимательно поглядел на Дариану. Девушка поначалу недоуменно уставилась на него, а потом смутилась и потупила взор.

– Дорогая моя, будь так любезна, скушай поскорее завтрак и поспеши собираться, – маг старался, чтобы голос звучал как можно доброжелательнее.

Девушка несколько секунд сидела неподвижно, а потом резко подскочила и вышла прочь из Ставки, громко хлопнув дверью. Извечно сдержанный Ольвен не удержался от сдавленного смешка.

– Чересчур суров ты с ней, – укоризненно посмотрев на Даратаса, заявил Бульвар.

– Поверь, у меня есть основания, – махнул рукой маг и подошёл к высокому окну. Жёлтые тучи, налитые ядом, медленно растекались по небу, угрожая в любой момент низвергнуть на истерзанную землю потоки отравы.

– Смотрю, ты собран, – кивнул на торбы Хозяин Цитадели.

– Полностью, – сухо бросил маг. – Думаю, ты понимаешь, как раздражают в такие ситуациях безответственные люди.

– Ну, в конечном счёте, вы не назначали точное время сборов, – заметил Бульвар. – А девушки любят понежиться в тёплой постели.

– Смотрю, и тебя опутали её чары. – усмехнулся маг.

– Старикам свойственно быть слабыми, – сказал Бульвар, и согнулся в приступе дикого кашля.

Даратас беспокойно посмотрел на друга, но промолчал.

– Проклятая болезнь. Никак не хочет отпустить меня в лучший мир, – посетовал несчастный старик.

– В лучший ли? – с сомнением проговорил Даратас. – Из иных миров и реальностей ничего, кроме жути, мне пока встречать не доводилось.

– Но это и не значит, что действительно лучшего нет. Вселенная слишком огромна, Даратас, чтобы мы могли постичь разумом всё её многообразие. Поверь, даже фантазией, которую многие склонны называть верой, ты не сможешь охватить всё, что возможно в пределах этого поистине необъятного творения Всевышнего. Однако в каждом из нас теплится маленькая частичка той силы, что связывает ничтожных, смертных существ с общей идеей мироздания. Я называю эту силу надеждой, мой старый друг. Надежда – вот что дарует нам желание жить, а затем уходить в неизвестность. Это неугасимая сила, что позволяет такой космической пыли, как мы, чувствовать себя действительно важной частью Вселенной. – Бульвар прервался и откашлялся. – Чем ближе к смерти, Даратас, тем сильнее чувствуешь, как эта сила поддерживает твои дряхлые кости.