Вот только зря старался. Едва мы зашли в номер и я села на кровать, как все тихонько начало уплывать в сторону. Единственное, что из всего супружеского долга выпало на долю моего мужа, — это ловить меня, чтобы просто не упала на пол, а потом раздевать и укладывать под одеялко. Последнее помню только частично и очень смутно — духота и тряска уболтали меня настолько, что я уснула, даже, кажется, не успев коснуться головой подушки.

Зато утро началось бодро. В прямом смысле слова — я отлично выспалась, от вчерашнего мутного и тошнотного состояния не осталось и следа. Теплый муж, обнаружившийся под щекой, рукой и ногой, всю ночь служил отличной грелкой — в номере было прохладно, а одеяла оказались возмутительно тонкими. Что самое интересное и небывалое — на прекрасном небожителе из всех нижних одеяний обнаружились только штаны. Как так, мое стеснительное совершенство — и вдруг настолько разделось, чтобы ослеплять меня своими восемью кубиками пресса и прочими несомненными обнаженными достоинствами?

Ответ на вопрос нашелся почти сразу: его рубашка была надета на мне поверх моей, его ночные шелковые чехлы для лап были натянуты на мои ноги. 

— Ты замерзла, — спокойно поведал он в ответ на вопросительный взгляд. — А верхние одежды могли помяться. Они слишком неудобные для того, чтобы в них спать. 

—  А ты?..

— Медитация, — пожал плечами Юншен. — А если смогу снова развить хотя бы половину прошлых сил, то и вовсе перестану ощущать жару и холод. 

— Ночью спать надо с женой, а не заниматься всякими медитациями, — для порядка поворчала я, пальцем обрисовывая каждый кубик его пресса. Слезать с мужа мне не хотелось. 

— Кхм! — сказал заклинатель, довольно крепко перехватывая меня за талию и перекатываясь по кровати. Я внезапно оказалась под ним, Юншен навис надо мной и наклонился близко-близко к лицу, занавесив своими распущенными волосами весь остальной мир.

Мои губы сами приоткрылись в ожидании поцелуя.

— СЕСТРА-А-А-А! — Дверь затряслась от мощного стука и вопля.

Юншен

— Тан Ванлей!  — громко прорычал я, очень медленно оборачиваясь к трясущейся перегородке. 

— Оу, — раздалось из-за двери. — Ну че так сразу… по полному имени. Ладно, подожду еще палочку…

— Звал-то чего? — спросила Янли, выныривая из-под меня и ускользая, словно маленькая рыбка из ладоней ребенка. 

— Да так… утро, — неуверенно ответил брат жены и, судя по бодрому топоту, бросился в собственную комнату со скоростью испуганного зайца.

— Паршивец. Розог на него нет… — прошипел я, садясь на кровати и наблюдая, как Янли пытается самостоятельно надеть все слои ханьфу и соорудить достойную прическу. Хватило моего терпения едва ли на треть палочки, а потом все снова пришлось брать в свои руки. Так и начался второй день нашего путешествия. И он прошел быстро, плодотворно и, к моему удивлению, без особых происшествий. Ну… я так думал, когда ближе к обеду мы вышли из хранилища. 

В тот момент мне пришлось взять жену под руку и буквально самому вести ее, чтобы она не споткнулась, не упала и не сломала себе кости. Потому что эта ненормальная на ходу уткнулась в книгу, не замечая окружающее настолько, будто в этой рукописи хранились все тайны мира. 

А дело было лишь в том, что, когда мы наконец нашли нужный свиток и выписали рецепт, служитель у стойки вдруг предложил госпоже, интересующейся медициной, купить у него редкую копию трактата Белых Дев о женском и детском здоровье. Совпадением это было или нет, но выглядел служка практически таким же сладким и липким, как тот, которого мы встретили в нашем предместье. Может, родственник? 

Я не успел произнести и звука, как Янли уже заплатила, схватила довольно аккуратно переписанную и сшитую книгу и нырнула в нее с головой. Вот и пришлось вести как маленькую…

— Зачем? — только и спросил я, когда мы отошли от хранилища почти на два квартала. — Думаешь, кто-то начал подделывать твои… поддельные трактаты? Ты такого не писала? 

— М-м-м? Не-е… — Жена ненадолго оторвалась от книги, посмотрела на меня слегка затуманенным взором и поморгала длинными ресницами, словно выходя из глубокой медитации. — Проверяю. Руки оторвать гаденышам мало. 

Я вопросительно поднял бровь.

— Да еще до середины не дошла, а уже три ошибки! Слава небесам, не серьезные и хуже не сделают. Лишний раз помыть руки — даже полезно.

— То есть это  настоящая копия твоей работы. — Я посмотрел на книгу другими глазами. Надо чуть позже тоже ее прочитать. Самому интересно узнать, какие еще секреты Янли отдает «в народ», заодно и ненавязчиво проконтролировать. — И сколько книг ты уже успела… так выпустить?

— Десятка два, кажется, — машинально ответила лиса, снова углубляясь в чтение. 

А я едва не споткнулся. Два десятка фундаментальных работ по лекарскому делу?! В ее возрасте? Такого объема?! Либо моя жена непревзойденный гений, либо… либо я ничего не понимаю. Столь глубокие (а я уже прочел тот свиток о родах, что Янли выкупила у изготовителя фальшивок, и был впечатлен, даже несмотря на более чем смутившее меня содержание и страшные иллюстрации) исследовательские работы создаются годами. Моих познаний в элементарном целительстве хватает, чтобы понять: Янли написала  не просто глупости. Всё достаточно четко, обоснованно, аргументированно и похоже на правду. И кстати, безупречно выдержан стиль письма, присущий тому времени, когда якобы существовал орден Белых Дев. 

Кто же ты, лиса? И сколько тебе на самом деле лет? Я уже не верю, что всего девятнадцать. Ты слишком… слишком взрослая, опытная и разумная, а потому я чувствую в тебе нечто родственное. То, что скорее свойственно заклинателям, чем смертным. Ведь я и сам тот, кто выглядит юнцом, а в душе — старик. Но при этом в тебе есть что-то практически потустороннее, не похожее ни на кого из тех, что я встречал в своей жизни. А я встречал многих.

Эта непохожесть раздражает и выводит из себя, но одновременно интригует и притягивает. Я, кажется, уже хочу не просто разгадать твою тайну, лиса. Я хочу стать ее частью. Я хочу тебя себе не из соображений разума… Я просто хочу. 

Захваченный этими мыслями, я почти не заметил, как мы обошли несколько лавок на местном Травном рынке, пусть краем сознания и обратил внимание на то, что среди товаров на прилавках больше всего целительных составов и лекарских инструментов. Нам удалось купить почти все, что нужно, и еще больше всякого полезного «про запас» — я нес уже две полные сумки, А-Лей был увешан ими весь, даже Янли чуть склонялась набок под тяжестью покупок. Лишь у змея руки были свободны, но ему и не положено ничего носить. Свободные руки телохранителя — залог здоровья и выживания заказчика. 

Очень довольная жена торговалась у последнего лотка в ряду, пока весь наш небольшой отряд вздыхал с некоторым облегчением: еще чуть-чуть — и будем в гостинице. Там немного отдохнем, поедим и до дома добираться будем в повозке, все покупки можно будет сложить в ногах. 

Внезапно Янли застыла, роняя из тонких пальцев сухие веточки трав, что перебирала на прилавке.

— Что?! — немедленно напрягся я, а Шенсан в то же мгновение шагнул вплотную, собственной спиной закрывая лису от рыночной толпы.

— Я… не знаю. Опять чувство взгляда в спину, как на нашем рынке. — Янли нахмурилась. — Уже исчезло. Может, показалось?

— Шенсан? — Я внимательно вгляделся в толпу, придвинув ближе к себе напряженного А-Лея. Заклинание поиска недоброжелателя тоже ничего не засекло, молчали и печати на теле. 

— Я снова не чувствую угрозы, — тихо ответил змей. — И это странно. Надо идти в гостиницу и без ночевки загружаться в повозку и ехать домой. Быстро. 

Слава девяти небесам, лиса даже не подумала спорить. Она без задержки расплатилась с торговцем, сунула очередной пакет в свою холщовую сумку и послушно пошла за мной, окруженная эскортом из мужа, брата и телохранителя. Мы почти бежали, нервно оглядываясь: самому последнему глупцу было понятно, что угроза нависла именно над лисой, именно она кому-то нужна или мешает.