— Это подделка! — возмущенным шепотом я передал свое негодование, когда служка с серебром скрылся среди лабиринта стеллажей. Но Янли всё равно аккуратно спрятала «старинный» свиток в холщовую сумку. Лишь тогда она отпустила мою руку. Впрочем, я и сам уже понял, что не все так просто.

— Знаю, — ответила она и улыбнулась.

— Зачем тогда заплатила как за настоящий? — С этой лисой с ума сойти можно раньше, чем достигнешь просветления. — Информатор? Разведчик? В этом свитке не медицинский трактат, а результаты расследования? 

— Нет, все намного проще. Этот свиток написала я. — Улыбка Янли стала задумчиво-усталой. — Не понимаешь? Наверное, тебе это покажется странным, ведь мест… заклинатели, скорее всего, привыкли хранить свои исследования и знания в секрете. А я хочу, чтобы как можно больше лекарей узнали о новых методах лечения. У меня договор с одним антикваром, которого я давно когда-то поймала на мелком мошенничестве. Но вовремя осознала его полезность, потому не сдала властям, взяла клятву. Я присылаю ему мои разработки по медицине, он переписывает их, оформляя под старинные свитки легендарного ордена Белых Дев. Талантливый парень, подделку почти невозможно распознать. Даже весьма знающий служитель купился. Он работает посредником между тем антикваром и мной. А я через него оплачиваю работу мастера фальшивок. 

— Я с тобой с ума сойду… — Рука сама потянулась устало потереть лоб. — Зачем все это? Какой еще орден Белых Дев? Я знаю историю, и в ней за последнюю тысячу лет точно не было такого ордена. И… хм...

— Догадался? — хмыкнула Янли. — Конечно, не было. Весь орден — я одна. Правда, теперь масса народу верит в то, что тысячу лет назад это был великий пик целителей, и их уже никто не переубедит. — Лисица как-то неуверенно накрутила на палец выбившийся из прически локон и тяжело вздохнула. — Понимаешь, я женщина, — внезапно сменила она тему. — Молодая. Не небожительница и даже не юная заклинательница. Не принцесса или гениальная дочь министра финансов. Короче говоря, если я начну раскрывать людям свои наработки и знания, меня в лучшем случае... замуж пошлют. Никто не станет даже разбираться и проверять, насколько они действенные. И множество полезных вещей никогда не дойдет до простых людей. 

— Это… благородная цель, — задумчиво кивнул я, пусть внутри меня боролись две крайности: привычное желание сберечь уникальные знания для личного пользования и путь «истинно праведного» небожителя. С одной стороны, помимо хороших людей, эти знания могут попасть и в нечистые руки. С другой, я не бог, и не мне решать, кто достоин этих учений. Стараясь не углубляться в философские мысли, я решил продолжить расспрос: — Если ты сама купила свиток, как о наработках узнают другие целители?

— Прежде чем продать свиток мне, библиотекарь втихую снимает с него несколько копий. А потом за хорошие деньги продает другим лекарям. — Лисья улыбка стала до невозможности ехидной и от этого почему-то особенно привлекательной. — Те тоже снимают копии. Дальше понятно? Авторитет предков, даже если они «девы», гораздо весомее слов какой-то там дочери торговца. А уличить оригинал в подделке не получится — он у меня, и я его никому не покажу.

— Очень… интересный способ. Но уверена ли ты, что это не навредит… хотя бы тебе самой? — Я все никак не мог забыть о неправильных людях, которые могли неправильно распорядиться новыми знаниями. Но осуждать и поучать с ходу не стал.

Кажется, Янли что-то прочитала на моем лице, потому что охотно пояснила:

— Ну, вот в этом свитке, например, рассказывается о том, как принимать роды. О том, что важнее всего в этом деле соблюдение чистоты. Приемы некоторые, с помощью которых можно повернуть неправильно лежащего младенца прямо в…

— Понял, не продолжай, — перебил я супругу. — Не хочу знать, откуда у тебя эти знания. Точнее, хочу. Но точно не здесь и не сейчас! 

Хм. У моей лисицы слишком много тайн. И как минимум половина из них крайне неприличные. Но как бы я ни хотел сию секунду познать их все, меня все же греет уверенность, что на раскрытие наших секретов у нас впереди целая вечность. 

Юншен

— Да не стони ты так, словно я тебя пытаю. — Неугомонная лиса поджала губы и с силой распрямила мою ладонь, укладывая ее… слава всем девяти небесам, всего лишь на спину распростертого на смотровом столе змея. А не как раньше, когда она едва не облапала моей ладонью чужой за… кхм. Ну и что, что он покрыт змеиной шкурой, все равно...

— И глаза не надо делать квадратные. — Жена терпеливо вздохнула. — Лучше вообще закрой. Будет понятнее.

— Я всё вижу и без прикосновений, — буркнул я, не желая признавать, что да, только коснувшись бронированной чешуи змея, я понял, что она имела в виду под «неправильной ци». — Это искажение. Таким часто страдают те заклинатели, что гонятся за силой, несмотря ни на что. Проявляется в основном при несоблюдении элементарных правил совершенствования или сильной физической или душевной травме. Может дойти вплоть до разрушения золотого ядра и смерти…

— Вряд ли здесь подобная причина, видимо, дело в неправильной первой линьке. Шенсан, ты же в сухости линял? — Змей под моей ладонью вздрогнул, скорее всего от болезненных воспоминаний. —  Ну, я так и думала. А когда превратился обратно, часть змеиной кожи не исчезла. Надо было сразу отмачивать, но кто бы этим занимался? Наверняка участок был небольшой и…

— И в плохом месте, — глухо подтвердил змей, алея ушами сквозь шевелюру. Вот уж насколько он мне не нравился, тут оставалось только посочувствовать. Я бы и сам вряд ли побежал к наставникам, если бы у меня где-то в… неприличном месте что-то пошло не так. Даже после возвышающей медитации.

— Вот, — кивнула Янли, отрывая мою руку от спины пациента и ведя в цуне над телом куда-то в сторону ног. — Теперь касаться не обязательно, чувствуешь? 

— Да… — Я еще больше преисполнился жалостью к несчастному змею, пусть и где-то в глубине души. Очень глубоко. Что ж, теперь хотя бы понятно, откуда все началось. 

— Вовремя никто мер не принял, а потом искажение ци стало разрастаться, — вздохнула Янли. — Можно прямо проследить, каким путем оно шло.

Я поневоле заинтересовался и в этот момент даже где-то понял, о чем говорит жена, когда ругается на меня за излишнюю ревность. Мне стало все равно, кто лежит на столе, от его личности почти ничего не осталось, я видел только болезнь и хотел лишь одного: изучить ее и найти решение этой головоломки. Это… всегда так у целителей? Значит, поначалу она и ко мне что-то такое ощущала, не более? А в какой момент все изменилось? 

— В трактате из хранилища сказано, что существует состав, нейтрализующий искаженные связи и приводящий ци в надлежащее состояние. — Янли оставила меня самостоятельно изучать змея, как только поняла, что я перестал от него шарахаться. — Но точного рецепта нет, лишь ссылка на другую работу этого же автора. Так что нужен еще один свиток и подробное изучение рецепта. У нас стадия не начальная, искажение зашло далеко. В выписке господина старшего смотрителя есть адрес, в каком из хранилищ столицы мы можем найти нужный свиток. 

— Жаль, что в свое время не увлекался трактатами целителей — не моя специализация, — задумался я, перебирая в памяти прочитанные книги и свитки. В основном это были бестиарии, техники совершенствования и закатки тела, стихийные и бытовые умения, барьеры и амулеты. — Тем не менее я смогу рассказать многое о духовных растениях и животных. И смогу помочь с выбором нужных ингредиентов или, допустим, поиском их альтернатив. 

— Угу, рецепт — это хорошо, но ингредиенты еще где-то надо будет добыть. — Янли почесала нос кончиком кисточки, и я тихо фыркнул — удивительно все же, что она, такая уверенная и умелая, превращалась в криворукого ребенка, стоило делу дойти до каллиграфии. Вот и сейчас — уже пятно туши на щеке и манжеты в мелких брызгах. 

— Знаю, что для учеников, переживших начальное искажение, глава пика целителей всегда просил добыть корни янтарного османтуса и жемчужные эноки, — все же нашел я полезное в своих воспоминаниях. — Естественно, пропитанные природной ци.