Когда тяжёлые ворота города остались позади, и в лицо стал дуть восточный ветер, кто-то из задних рядов начал горланить хриплым голосом простую солдатскую песню, которую вскоре подхватил весь легион, чеканя шаг в ритм бьющихся сердец.

– Как он? – тихо спросил Даратас, забинтовывая куском грубой ткани раненную кисть. Магические раны после битвы изрезали руки и грудь, и их еле-еле удалось залечить, однако страшные шрамы будут сходить долгое время.

– Плохо, не думаю, что протянет хотя бы час, – ответила Дариана, выйдя из маленькой кельи, где умирал царь эльфов. Лазарет был переполнен ранеными, и ему, по странной эльфийской традиции, не стали выделять богатые хоромы, а положили, как всех, в общее помещение в главном Храме.

– Жрицы совсем бессильны? – перекусив лишний кусок тряпки, спросил маг.

– Как в общем-то и мы, – грустно сказала девушка и медленно сползла вниз по стенке, присев на корточки. Потолки были не слишком высокие, и, чтобы не тереть макушкой камень, приходилось либо стоять, согнувшись, либо сидеть.

– Проклятье… Я свои-то царапины с трудом залатал, но раны Кельвина мне не даются! Тут что-то другое. Инородное… – последнее слово маг проговорил медленно, словно каждая буква несла в себе некую истину.

– В том то и дело, – сказала Дариана, закрыв лицо руками. – Самое страшное, что раны от оружия проклятых тварей закрываются очень неохотно, и уже десятки погибли от потери крови. Вместе с откатом Кельвина поразило некое чародейство, суть которого нам просто не ясна!

– Что же делать? Где проклятый Ткач? Он что? Сбежал? – мысли в голове Даратаса не могли выбрать одно направление. Столько всего произошло! – Или проиграл?

– Сама не пойму. Просто исчез. Вместе с демоном. Впрочем, пути полубога неисповедимы.

– В этом ты права. Думаю, нам нельзя назвать его другом. Вполне возможно, что он признал новую силу более достойной выживания, чем здешние расы, и решил перейти на их сторону. Спасибо, что хоть не поджарил нас, пока мы смотрели в Око.

– Как бы то ни было, Ткача с нами нет, и мы должны решать, что делать. Судя по последним новостям, эти гады полностью заняли третий шахтёрский ярус и продвигаются дальше. Никакие заслоны не могут задержать их. Эльфы потеряли до тринадцати тысяч воинов. Оставшиеся устали и потеряли боевой дух. Теперь, если Кельвин умрёт, их души не нащупают опору для дальнейшего сопротивления, – сказала Дариана, медленно потирая лицо руками.

– Как же так? Эх… – Даратас опустился вниз рядом с Дарианой. – Три самых сильных мага мира ничего не смогли противопоставить неизвестным гостям. Хотя умирают Они как люди, и не блещут зверским здоровьем.

– Но Они очень и очень умны. Вспомни, как они приспособились к твоему заклятью? Вспомнил?

– Да уж, – Даратас почувствовал укол стыда.

– Мало того, бой они вели чересчур точно и скоординировано, будто знали каждый следующий шаг.

– Значит, у них должен быть предводитель. И, мало того, во время боя я слышал голос…

– Я тоже, – быстро ответила Дариана.

– И присутствие чей-то чудовищной воли постоянно старалось парализовать меня. Видно, все эти зверушки – просто хороший материал в руках отличного кукловода.

– Если убить его, то?..

– Я тоже так подумал. Хотя не стоит пренебрегать и иными фактами!

Тут дверь кельи отворилась, прервав речь Даратаса. Из-за створки показался принц Ольвен и ещё один эльф, очень похожий на него, только с волосами, завязанными в длинную косу на затылке.

– Мой отец хочет вас видеть, мессир, – проговорил Ольвен с совершенно отчуждённым лицом. Как обычно, эмоции никак не проявлялись, пусть сейчас ему хотелось рыдать.

Даратас и Дариана без лишних слов последовали в келью, согнувшись в три погибели при переходе через узкий и низкий дверной проём. В отличие от других помещений, в Главном Храме никто и никогда не предусматривал возможное появление иноземных гостей в этих стенах.

В келье царил ужасный букет ароматов, смешанный из запаха крови, пота, грязи и разложения. Видно, у кого-то стала гнить плоть. Здесь лежало семь эльфов, рядком на наброшенных мешках. Царь находился посередине, перед дверью, накрытый серым покрывалом. Рядом с ним сидело три девушки, одной из которых была жрица, облачённая в откровенный наряд, и две родственницы правителя, сбрившие волосы по случаю неудачного похода царя.

Вот так, без фанфар и знатной публики, умирает поистине великий правитель эльфов. Тихо, скромно. Без лишних нерациональных излишеств.

– Даратас, – тихо прохрипел Кельвин. – Подойди ближе, Даратас, я уже не вижу… Не вижу ничего…

Маг опустился на колени и взял руку эльфа, сжав в ладонях.

– А, вот ты где… – пробормотал царь и зашёлся в диком кашле. Жрица стала нараспев читать молитву. – Я умираю, друг мой… Всё же я не пережил сего дня…

– Ну! Один всё-таки выдержал, – нервно усмехнулся Даратас, и эльф сделал слабую попытку улыбнуться. Его лицо было распорото ранами, сочащимися кровью. И такие же раны были по всему телу. После того, как он выпустил своих магических драконов в битву, Источник нанёс ответный удар.

– Даратас, послушай, – эльфу было трудно говорить, но он превозмогал боль. – Проследи за тем, чтобы… Мильгард… получил престол, – царь захрипел, закашлялся, но справился с собой и твёрдо сказал: – Я назначаю тебя алахоэ.Мой сын Ольвен поможет тебе…

– Будет исполнено, мой царь, – сказал Даратас. Признаться, он был удивлён, если не сказать шокирован. Алахоэявляется регентом до восхождения нового царя на Престол, и руководит всей жизнью эльфийского народа. Чтобы кто-то не из эльфийской общины, да ещё и человек, получил такую власть?!

– Сохрани… мой народ, друг, – просипел Кельвин, постоянно откашливаясь. – Мильгард, сын мой!

– Да, отец? – ответил спутник Ольвена и присел с другой стороны от царя. Выбор Кельвина был для Даратаса немного неожиданным, так как маг всегда считал Ольвена будущим правителем.

– Помни всё, чему тебя учили… Веди наш народ к славе! Однако не смей играть в шутки с Тирой. Если ты поймёшь, что выиграть невозможно – уводи подданных в Ансвиль…

Мильгард нахмурился, но затем сказал:

– Да будет так!

– Хорошо, – сказал Кельвин. – Ольвен, храни мир, как полагается Стражу. Отныне ты тень мессира мага… Да и ещё… Даратас, возьми, – кряхтя, эльфийский царь вытащил что-то из кармана и вложил в ладонь магу. – Теперь всё…

Проговорив последние слова, Кельвин повернулся на бок, и, подложив руки под щеку, словно засыпающий ребёнок, затих навсегда…

В полной тишине маг раскрыл ладонь. На ней лежала записка. Развернув её, Даратас внимательно прочёл:

« Если я исчез, то ищите меня на Хароне…»

Ткач

Глаза слезились от едкого дыма, заполнившего улицы погибшего Шипстоуна. Запах гари безжалостно жёг слизистую носа, заставляя постоянно отплёвываться и чихать, что злило Мерлона ещё сильнее. Повсюду неслись невнятные голоса, крики. Неужели в этом гиблом месте остался хоть один человек?

Армия Ренессанса покинула город, выйдя за его пределы и расположившись лагерем близ стен. Молодецкая атака Большим Огнём подожгла все дома некогда славного города, и неназванная столица Гипериона горела синем пламенем, будучи похожа на огромный котёл. Впрочем, ничто, кроме не отмерших человеческих рефлексов, Мерлона не беспокоило.

Тот арбалетный болт, что так неудачно, в самый разгар веселья, попал ему в грудь, не нанёс никакого вреда. Мерлон вырвал его из груди, после чего рана сразу зарубцевалась. К своему стыду, он потерял сознание при падении, но это с непривычки. Его тело продолжало мутировать, приобретая всё новые и новые свойства.

Юноша медленно брёл вдоль улицы, охваченной огнём, не испытывая никаких неудобств. Он совершенно не чувствовал жара. Просто не хотел его ощущать.

Вокруг лежали десятки мёртвых людей, чьи трупы славно прожарил огонь. Никчёмные, жалкие неудачники.… Некогда великолепные дома, чью архитектуру продумывали лучшие зодчие и скульпторы, превратились в горящие руины, все знаки былого величия Святой Инквизиции пали, рассыпавшись осколками по мощёным улицам. Собор, дом Господень, был виден отсюда… а точнее, часть его купола, не обвалившаяся после взрывов. Из нутра Собора валил густой чёрный дым. Даже одна из Башен Триумвивера охвачена огнём. Рены не щадили никого. Старые владельцы должны быть выжжены!