Дёготь с сомнением посмотрел вниз, на черно-белые развалины, еще чадившие свежим дымом.

— Тут? Точно тут?

Последнее слово было за немцем.

— Снижайтесь, — уверенно сказал товарищ Вилли. — Прилетели.

— Ну и куда тут? — вопросил Федосей, зависнув над закопченными обломками. — Где здесь судьба Германии решается?

— Есть тут хорошее место, — объяснил немец, — ровное. Как раз то, что нужно. Его ракетами обозначат. Никто нас там не увидит и от позиций наших недалеко…

С сомнением покачав головой, Федосей стал потихонечку опускать аппарат. Ровного места тут он не видел. Не ровен час поломаешься при посадке, и что тогда делать?

Земля приближалась, прорисовываясь неприглядными подробностями.

Окраина города пострадала во время боёв меньше чем центр, но и тут хватало примет прокатившейся войны.

Дёготь толкнул товарища.

— Вон. Смотри. Сигнал.

Левее, за обломками кирпичной трубы простирался довольно ровный кусок земли. Метров тридцать на пятьдесят. С земли вверх ударили две красных ракеты, сошедшихся как раз над площадкой.

— Здесь, что ли?

Немец молчал, покусывая губы.

Секунд десять Деготь разглядывал площадку обозначенную ракетами. Ровной-то она была, но теперь на этой «ровности» там и тут лежали куски стен, кучи мусора и даже лежало разбитое орудие. Сесть-то тут они, пожалуй, сядут, но как людям по этим кучам ящики таскать? Это ж мука какая…

— Нет, — решительно сказал он. — Мы тут не сядем… Во-о-о-он туда отлетим. Там поровнее будет.

Там, куда он указывал, и правда имелась ровная площадка, окаймленная полуразрушенными стенами.

— Так… Давайте-ка вниз, товарищ Вилли. Садимся….

Плавно снижаясь «Иосиф Сталин» отлетел на полкилометра в сторону и там коснулся пламенем выхлопа снега. В одно мгновение тот испарился, растворился в развалинах. Аппарат ощутимо качнулся, касаясь земли, внизу затрещали ящики.

— Всё… Прибыли.

Малюков щелкал переключателями на пульте.

— Теперь только раз….

«Иосиф Сталин» вздрогнул и медленно стал крениться. Медленно, но неотвратимо, словно многотонный Александрийский столп. Федосей ухватился за подлокотники, стараясь удержаться. Внизу затрещали доски, железно загрохотало, заорал товарищ Вилли, но «Иосифу Сталину» наплевать было на все эти крики и трески. Неторопливо, даже в какой-то степени величественно, он продолжал крениться, словно попавшее под шквал парусное судно. За грохотом рассыпающихся ящиков пилоты услышали противный скрежет, словно по стальному боку яйца скребла стальная же лапа. Длинный скрежет сменился треском и Федосей почувствовал, как пол уже не кренится, а по-настоящему уходит из-под ног. Движение корабля стало стремительным. Пилота выбросило из кресла, покатило вниз, к люку. Он успел зацепиться за кресло. Тут треск сменился грохотом раскалывающегося камня, и все остановилось. Космонавт застыл в нелепой позе собиравшегося упасть, да так и не упавшего человека. Над Федосеевой головой медленно раскачивались наградные часы на тяжелой серебряной цепочке и шептал что-то матерное Дёготь. Часы указывали не на пол, как им бы полагалось, а на заслонку иллюминатора.

Прикинув наклон пола, Федосей присвистнул. Получалось, что «Иосиф Сталин» сел с наклоном градусов в тридцать.

В обрушившейся тишине стало слышно, как внизу из разбитых ящиков звонкой капелью сыплются патроны.

— Эй, внизу! Жив, товарищ? — крикнул Федосей, помогая Дёгтю встать из кресла и скатиться к люку.

— Жив? — донеслось оттуда. — Наверное….

Держась за стену, Дёготь добрался до люка и посмотрел вниз. Немецкий национал-социалист, лежал на полу, прижатый несколькими выпавшими из ящиков пулеметами Браунинга, не в силах сдвинуться с места. Вокруг латунно желтели россыпи патронов и доски от разбитых ящиков. Глаза у товарища Вилли были круглые, видно такое с ним случалось не часто.

Пока Дёготь, стаскивал с немца шестидесятикилограммовое железо, Федосей раскрутил выходной люк.

Чтоб увидеть горизонт в горизонтальном положении ему пришлось встать в люке почти по диагонали. Под ногами, в чисто выметенной горячим ветром кирпичной кладке, неровным изломом зиял провал. Кирпичи там сплавились и стекли вниз. Облюбованная для посадки площадка оказалась крышей подземного то ли склада, то ли резервуара. Ну и, конечно, не выдержала веса пролетарского звездолета.

Кирпичи дымились, и, остывая, потрескивали. Из-под земли вился жиденький парок. Сквозь него проглядывали ящики и толстые трубы.

— Чёрт!

Дёготь через плечо Федосея заглядывал вниз. Дело выглядело скверно. Посадочная платформа — металлический короб, сваренный из двутавровых балок и оклепанный стальными листами, одним краем провалился под землю.

— Куда это мы угодили?

— В подвал какой-то, надо полагать… — почесал затылок Малюков.

Прикинув высоту, Федосей прыгнул вниз. Волна сухого жара коснулась лица и сменилась сырым холодом. Под ногами хлюпнуло. Света, что пропадал сюда через разбитый потолок хватало только на то, чтоб увидеть несколько толстых кирпичных колон и вдалеке — яркое пятно разбитого окна. Когда через пару секунд глаза привыкли к темноте, он различил, что вдоль стен стоят какие-то ящики. Подсвечивая себе фонариком, Малюков пошел мимо и по короткой — всего в пять ступеней — лестнице поднялся наверх, в разбитое здание. Из груды мусора и каменного щебня, бывшей когда-то стеной, торчал расщепленный приклад. Подняв с пола карабин, рукавом провел по дулу, стирая пыль, и передернул затвор. Патронов в магазине не оказалось. По периметру площадки стояли остатки выдержавших хороший бой стен — с дырами от мелкокалиберных снарядов, отметками пуль и свежеразбитыми кирпичами. Кто-то тут совсем недавно бился до последнего патрона.

Прислонив бесполезное оружие к стене, коминтерновец нашел взглядом «Иосифа Сталина». Издали корабль походил на накренившееся пасхальное яйцо в металлической рюмочке-подставке. Благостную картину, правда, портил торчащий в проеме люка Дёготь, с маузером в руке, и прыгающий по развалинам товарищ Вильгельм. Осторожно, выбирая, куда поставить ногу, немец перескакивал с одной кирпичной кучи на другую — шел искать своих.

Махнув товарищу, мол, все нормально, Федосей по уцелевшей лестнице поднялся на этаж. Окна на площадке выходили на две стороны, давая возможность осмотреться.

С одной стороны в небо поднимались несколько дымных хвостов. Прямо к ним и бежал по засыпанной обломками дороге немец, а с другой… С другой между развалин медленно двигались два броневика. Посмотрев на бегущего, Федосей хмыкнул. Немец явно заблудился в разрушенном городе и отправился куда-то не туда.

Пока он смотрел за ним, звук моторов стал явственнее. Обернувшись, Малюков увидел как по развалинам осторожно, переваливаясь с бока на бок, двигались уже четыре бронеавтомобиля. В это мгновение они показались ему похожими на собак, вынюхивающих дичь. Боевые машины совершенно по-собачьи, осторожно обнюхивали кучи мусора, в которые превратился город, и фыркали, отыскивая дорогу меж ними.

Вот это было по-плохому интересным. Товарищ Вилли сразу вылетел из Федосеевой головы.

На всякий случай он присел, чтоб не маячить.

По оперативным данным у немцев тут были два «Бюссинга» и еще двум было взяться неоткуда. Техники у восставших почти не было, и командование распределяло машины поштучно. Трофеи? Прикрывшись от бьющего в глаза солнца, первый космонавт стал рассматривать бронемашины. Словно дождавшись именно этого момента, солнце занавесилось облаком и в двух сотнях метров от него в просвет между двух каменных куч, бывших в недавнем прошлом обывательскими домами, выехал пятый по счету, британский «Остин». Британских броневиков у восставших по любому быть не могло. По спине пробежал холодок. Похоже, влипли…

Двести метров для двух пулеметов чуда британской военной техники были плевым расстоянием, а если следом движется пехота…

— Эй!

Ничего этого не видевший, а, следовательно, счастливый, Дёготь стоял около корабля и весело махал рукой.